Ахматов Алексей Дмитриевич

АХМА́ТОВ Алексей Дмитриевич [8.2.1966, Л-д] — поэт, критик.

Отец — воен. инженер-строитель, мать — филолог, преподаватель ЛГУ, работала вместе с В. А. Мануйловым над составл. «Лермонтовской энциклопедии».

Почти все десять лет учебы в средней школе А. жил в Североморске, где служил отец. Школьные годы он определяет для себя как «самое беспощадное время жизни». В «Автобиографии» вспоминает: «Здесь я впервые ощутил себя “другим”, отличным от основной массы школьников. Внутреннее ощущение, благодаря наивному максимализму и идеалистическим представлениям, довольно быстро перешло во внешнее противостояние. Стоять приходилось против всего класса. Часто возвращался домой в синяках, ссадинах и рваной школьной форме. Но матери говорить стыдился, а отец считал, что мужчина должен решать свои проблемы сам. И я решал, как мог. Все десять лет. В памяти осталось несколько переломов, ушибов, растяжений и сотрясений. Ощущение вечной неадекватности коллективу, несовпадения с любым сообществом тянется за мной и по сию пору. Возможно, именно это чувство явилось основной движущей силой творчества, ибо счастливые люди стихов не пишут». В школе увлекался шахматами, занимался плаванием.

Писать начал с десяти лет. Перв. рассказ написан в 3 классе, по словам автора, «что-то о перелетающих с цветка на цветок бабочках». На вопрос, кто мог такое написать, мать предположила, что это может быть отрывок из Тургенева. Такая высокая оценка вдохновила будущего поэта, хотя мать никогда не поддерживала в нем стремления заниматься лит-рой, считая, что ею трудно добывать кусок хлеба. До 16 лет А. написал неск. рассказов и повестей в жанре детектива и фантастики. Однако в 10 классе, по собств. признанию, «был уже законченным рифмоплетом». Увлекался В. Высоцким, подражал ему. «Перерасти это увлечение было самой трудной творческой ступенью» («Автобиография»). Внимание критики к нему проявилось прежде, чем он начал публиковаться: в газ. «Североморская правда» от 31 окт. 1982 была опубл. ст. Е. Шипиловой «Одного желания мало» с обзором поэтич. почты, в кот. стихи А. были названы «ларцом с дешевой бижутерией».

По окончании средней школы А. поступает на физико-матем. фак-т Карельского гос. пед. ин-та. По воспоминаниям А., это было «самое романтическое и счастливое» время жизни. В ин-те он много пишет (на 1-м курсе «болел» Маяковским), обретает друзей, но вскоре переезжает в Л-д, где заканчивает радиотехническое училище, считая это уступкой родителям, кот. хотели, чтобы у сына была технич. специальность. С этого времени А. начинает посещать ЛИТО города — М. Яснова в Горном ин-те, О. Левитана в «Ленэнерго», Ю. Логинова в г. Пушкин, Н. Слепаковой в «Бродячей собаке». Его приглашают для участия во Всесоюзных и Северо-Западных конференциях молодых писателей. На одной из них на А. обратил внимание изв. ред. Б. Друян, после чего его стихи появились в ж. «Нева» (1987. № 5). Это была его перв. публикация. Затем свои страницы предоставили А. ж. «Звезда» (1988) и др. лен. изд.

В 1989 выходит перв. поэтич. сб. А. «Солнечное сплетение» с предисл. изв. критика А. Урбана. Он отмечает, что А. «рано стал мастером»: «Его стих крепко скручен. Насыщен образами, ярок зрительно и музыкально»; что поэт «оглядывает вещи, пейзажи, быт и преображает своим обостренным зрением. Он словно отказывается от себя ради того, чтобы приметить деталь, подробность, увеличив их, уложить в метафору, объять словом. Мир мелькает, пестрит красками, удваивается в стихе. Будто помимо поэта, как бы сам собой, настолько самостоятельным он кажется в своем бытии». Умение преображать мир — одно из важнейших свойств поэта. А. вводит в поэзию самые разнообразные предметы и явления бытия. Вот как об этом пишет Е. Антипов: «В стихах у него все движется, ползает, скребется, растет, цветет, жужжит, стрекочет. Механические крабы, тритоны, богомолы, дрозофилы, червячки, паучки, пожилой кактус с пушком на затылке, стрекозы в шлемах, диплодоки, хомяки, сороконожки, сыроежки. Словно голем, словно снегоуборочная машина он загребает все это, все, что попадает в зону видимости, и — делает… вещь качественную, одухотворенную. Комарик и экскаватор в его руках обретают свою биографию, свою усталость» (Царскосельский альм. 2006. № 3). Бесспорно, что без одухотворения, без умения преображать материальное в духовное, без умения связывать воедино зримый и слышимый мир все это рассыпалось бы на составные части, чего, однако, у А. никогда не случается. Свое предислов. к перв. кн. А. критик Урбан назвал «Голос, повторенный пространством» и писал: «Ахматов взаимодействует с миром. Ему достаточно быть его эхом. Он догадывается, что эхо звучит иногда громче, энергичнее, таинственней, как голос, повторенный пространством, усиленный бесчисленными отражениями, наткнувшийся на многие препятствия».

Втор. поэтич. кн. «Камушки во рту» (СПб., 1993) не осталась без внимания читателя и подтвердила, что в хор русской поэзии влился новый голос. В 1994 А. становится членом СПб. отд. СП России (по рекомендациям А. Парпары, М. Алексеева и Ю. Кузнецова).

Центральной в поэтич. тв-ве А. стала третья кн. стихов «Сотрясение воздуха» (ж. «Питерbook». 1999. № 9), кот. критик Г. Муриков назвал первой, «если исходить из ее, так сказать, учетно-издательской наполненности». Эта объемная кн. всесторонне представила мотивы тв-ва поэта. Здесь А. предстает зрелым мастером, несмотря на сравнительно молодой возраст. Мн. критики обращали внимание на необычность или даже сомнительность названия. Но то, что до сих пор считалось пустым сотрясением воздуха, А. возводит в степень божественного резонанса, в некую музыку сфер. В «Автобиографии» А. намечает путь восхождения поэта — от «сотрясения мозга» через «сотрясение духа» к «сотрясению воздуха», считая «сотрясение воздуха» тем, «ради чего живет творец». Речь идет о возвышенном сотрясении, бесполезном, лишенном практического смысла, без кот. не может быть поэта. Сотрясение воздуха — это звучание слов, это та материя, из которой и в которой существует Поэзия. Это название, в сущности, — эстетическая и философская программа А.

А. — традиционалист, если говорить о форме. Верлибр, напр., у него встречается чрезвычайно редко, и даже когда поэт пользуется им, то не без иронии: «У меня, воевавшего весь день с дерном, / Уже нет сил писать в рифму, / И я, как последний лентяй и любитель, / Сочиняю этот верлибр, тихо радуясь, / Что мне не придется работать / Даже над размером». Стихи А. отличаются повышенной метафоричностью. Но дело не в самих метафорах, а в том, с какой любовью А. воссоздает окружающий мир, видимый часто лишь ему одному. Здесь и привычные представления теряют свои контуры, обретая совершенно иное звучание: «Муха легкая, летая, / свысока глядит на нас, / Никогда не закрывая / Мониторы умных глаз. / Недоступно ей страданье, / Нет с похмелья тошноты — / Совершенное созданье / Бесподобной красоты».

Насекомые для А. — особая тема, но не потому, что он уделяет им большое внимание, это можно найти у многих поэтов (Н. Заболоцкий и др.). Новизна в том, что поэт рассматривает мир Земли без деления его на высшие и низшие существа. Для него все равновелико или по крайней мере равноправно перед творцом, перед «сотрясением воздуха», то есть перед божественным резонансом звуков, рождающих Слово. Все равны перед Словом, в творении и перед творцом. И сам творец соответственно вписывается в этот вещный и живой мир — ползающий, скребущий и свистящий. В этом подлинное новаторство А., кот. он расширил диапазон поэзии. «Уменье проникать своим поэтическим взглядом в суть вещей и явлений, снимать с них и с читательских глаз “пленку повседневности” — главное и, пожалуй, самое ценное качество поэта» — это было сказано критиком о третьем сб. А. (Г. Григорьев. Нева. 2000. № 2).

В рец. на «Избранное» А. (СПб., 2005) критик А. Филимонов писал об авторе: «Он не собирает коллекцию из мертвых, наколотых на булавки мотыльков и кузнечиков, тикающих, как самовзрывной механизм в стихии жизнесмерти, где “Трава на штыки подымает / Своих непокорных жуков” перед лицом вседержавного Августа, сбирающего дань с природы. Голос поэта, вобравший стрекот насекомых, отголоски культур, поэтов советского и сегодняшнего времени (Пастернак, Тарковский, Межиров, Кушнер) становится более одиноким, но не менее насыщенным музыкой и смыслом. Он увидел малых сих и понял их величие, оставшись непонятным для многих собратьев-поэтов. Он подлинный авангардист, если под этим словом понимать предчувствие нового открывающегося измерения. Фауна и флора смешались в одно неразделимое, не дробясь на единицы своеволия, а потому — свободные в выборе и сотворении себя» (альм. «Медвежьи песни». 2006. № 6).

Одним из характерных свойств поэтики А. является использование в стихах неожиданного вывода, возведенного почти в прием. Так, в стих. « Возможно долго жить ибыть с собой в ладу …» видимость образа цельного человека и гражданина исподволь опровергается двусмысленностью слова «возможно». Возможно сознавать себя единым целым, возможно не дрожать под прицелом, возможно знать, что смерть — прыжок к иным мирам и т.д. — но оканчивается стих. разрушением этих утверждений: «Возможно, это все действительно возможно». Прием этот помогает А. не описывать окружающую действительность, а скорее творить свою, ахматовскую. Его стихи нередко сами претендуют на роль действительности, постоянно соревнуясь с ней в подлинности и значимости. Поэт часто сам создает свою, вполне реальную, осязаемую действительность. Он по-настоящему живет в своих стихах и заставляет жить в них своих читателей.

А.: «Помимо литературных заработков пробовал снискать хлеб насущный, работая корректором в Библиотеке Академии Наук, грузчиком в издательском отделе Русского Музея, оператором угольных и газовых котельных города, водителем такси, развозчиком суши, охранником, начальником отдела снабжения журнала “Звезда”, старшим редактором в редакционно-издательском комплексе “Культура” и еще бог знает кем (не все сразу упомнил). В настоящее время (начиная с 1997 года) руковожу поэтической секцией общества “Молодой Петербург” при Санкт-Петербургской писательской организации Союза писателей России и являюсь главным редактором одноименного ежегодного альманаха. Живу в тихом местечке между Ленинградом и Санкт-Петербургом». Некот. время вел кружок поэзии в клубе «Дерзание» (Дворец тв-ва юных).

Лауреат премии им. Б. Корнилова «На встречу дня» (2010).

Соч.: Солнечное сплетение: Стих. Л., 1989; Камушки во рту: Стих. СПб., 1993; Сотрясение воздуха: Стих. СПб., 1998; Срез: Сб. статей. СПб., 2001; Избранное: Стих. СПб., 2005; Воздушные коридоры: Стихи. СПб., 2008 (СПб., 2011); Русские стихи 1950–2000 гг.: Антология: В 2 т. М., 2010; Воздушные коридоры: Поэтич. сб. СПб., 2011; [Стихи] // Невский смех: Сб. СПб.: Невский альм., 2013; Не успевая за эпохой. СПб., 2013; Работа с любовью: Поэтич. сб. СПб.: СП России, 2014; Моего ума дело: Публиц. и литературоведч. заметки. СПб.: СП России, 2015; Стихи // Царскосельская антология / сост., вст. ст., подгот. текста и прим. А. Ю. Арьева. СПб.: Вита Нова, 2016; Стихи // Невский альм. 2018. № 1 (99).

Лит.: Ульяшов П. Но выразить, но выразить себя // Кн. обозрение. 1990. № 35; Голь Н., Григорьев Г. Гамбургский счет // Смена. 1993. 28 авг.; Пикач А. Свой крепкий дом срубить // Лит. Петербург. 1998. № 6; Вольтская Т. [Рец.] // Невское время. 1998. 19 дек.; Муриков Г. Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать // Питерbook. 1999. № 9; Рекшан В. Муж и жена // Веч. Петербург. 1999. № 21; Григорьев Г. Взять камень по руке // Нева. 2000. № 2; Краснов Б. Тренировка сердечной мышцы // Лит. Петербург. 2000. № 10; Яркова М. Критическим пером по линиям «Среза» // Яркова М. О, слово русское, родное. Вып. 2. СПб., 2002; Филимонов А. Поэзия богомола // Медвежьи песни. 2006. № 6; Антипов Е. Часовой // Царскосельский альм. 2006. № 3; Биобиблиогр. справочник СПбО СП России / Сост. А. И . Белинский. СПб., 2011; Аникин М. Читая Ахматова: О кн. А. Ахматова «Моего ума дело» // Невский альм. 2016. № 2 (88); Муриков Г. Добавим горяченького // Невский альм. 2016. № 3 (89); Астафьев Н. О жизни просто и всерьез (рец. на кн. стихов Ал. Ахматова «Не успевая за эпохой») // Невский альм. 2017. № 3 (95).

Автор статьи - В. Кречетов