Бел-Конь-Любомирская Нимфа Алексеевна

БЕЛ-КОНЬ-ЛЮБОМˊИРСКАЯ Нимфа Алексеевна (псевд. Анны Алексеевны Городецкой, урожд. Козельской) [1889(?) — 1945, М.] — поэт, драматург, хозяйка лит. салона.

Слушательница Бестужевских курсов , писала стихи, играла в любительских спектаклях.

В 1908 вышла замуж за уже изв. к тому вр. поэта С. М. Городецкого, кот. вместе с Н. Гумилевым создал «Цех поэтов», но наряду с этим профессионально разбирался в музыке и интересно рассуждал о ней. В 1918 в статье «Пути русской музыки» Городецкий писал: «Музыка, как эолова арфа, отражающая легчайшие дуновения всех ветерков, первая из искусств восприняла и должна была выразить все переломы, происходящих в душе русского народа под гнетом неслыханных катастроф...» Поэт был дружен с композиторами А. К. Лядовым, Н. Н. Черепненым и др. Жили в СПб. на Фонтанке.

Была хорошо знакома с Н. Гумилёвым, А. Блоком , С. Есениным , Н. Клюевым, М. Лозинским, И. Репиным и др. писателями, актёрами, художниками того вр.

Под влиянием мужа увлеклась язычеством, древнеславянским пантеизмом, отсюда и её лит. псевдоним Бел-Конь-Любомирская . Конь в понятиях древних славян был символом счастья и добра и связывался с культом Солнца. Белый конь считался посланником солнечного света и добра. Любомир ― любящий мир.

Б. была одной из прелестнейших женщин СПб. Серебряного века. И. Е. Репин за красоту и изящность назвал ее однажды Нимфой, и это имя закрепилось за ней на всю жизнь, так её называли вслед за мужем друзья и знакомые.

На своих нотах «Шесть детских песен на народный текст» А. Гречанинов написал: «Жила-была на свете прелестная златокудрая Нимфа. Она страстно любила музыку, и счастлив был тот певец, который мог угодить ей своими песнями... Так зачиналась одна сказка. А. Гречанинов. 10.XI.1910. СПб.» Ей же композитор надписал ноты «20 шотландских песен на слова Бернса с фортепианным сопровождением Гречанинова»: «— Красавица Нимфа? — Красавица. А. Г. Берлин. 25.10.1911»

Б. очаровывающе пела. Это оценил композитор Н. Н. Черепнин, даря ей свой романс «Я б тебя поцеловала» на слова А. Майкова: «Очаровательной исполнительнице сих нот... Прекрасной даме от горячо преданного поклонника Н. Черепнина. Петербург. 1913». На первом издании своих знаменитых шести муз. иллюстраций для фортепиано «К сказке о рыбаке и рыбке» на темы А. С. Пушкина композитор оставил такой автограф: «Чудной владелице золотых рыбок — еще одну — с изъяном осмеливается предложить искренне преданный автор. Н. Черепнин. Апрель. 9.1913».

Ноты «Волшебного озера», «сказки без слов, полной невыраженных влечений», где звучит таинственное неуловимое пение, наполняющее эфир, надписал Б. А. К. Лядов: «Я предчувствовал Вас, когда сочинял это Волш<ебное> озеро. Нимфе Алексеевне Городецкой от Ан. Лядова».

О собраниях «Цеха поэтов», проходивших в квартире Городецких на Фонтанке, и, в частности, о Б., остались противоречивые воспоминания. П. Н. Лукницкий пишет: «Нимфа — как её звали — жена Городецкого, Анна Алексеевна, искала развлечений, веселья, и конечно, такие собрания с казавшимися ей скучными и неинтересными и некрасивыми людьми, как Николай Степанович, Мандельштам, например, — были ей не по душе… Жена Городецкого была красивой, но… о духовных интересах можно не говорить с особенной настойчивостью!»

Впервые увидев Анну Алексеевну, А. Блок, придя домой, сел к письменному столу и машинально написал 4 раза ― Анна Городецкая... 10 дек. 1911 Блок получил, как он назв. ― «мучительное» письмо от А. Городецкой: «Бывают дни, когда я во блаженной и смиренной любви своей к Вам, мой единый Бог, брожу без конца по пустынной набережной, и мне кажется, что я в золотой сетке качаюсь в синеве небесной. И нет у меня тела, — я Божья. И так хорошо, как в вечной жизни. И когда возвращаюсь домой, то стены пропускают меня сквозь себя п<отому> ч<то> я не я. А часто я воплю дико и пронзительно, как вопит ночью вдова на могиле мужа. B провинции, в сумерки я была раз одна на кладбище и вдруг услышала сзади себя нечеловеческий вопль. Это вдова-крестьянка, как птица, билась на могиле мужа. И не плакала смиренно, как надо, а кричала бесноватым голосом в небо к Богу. И я знаю, что эти вопли разрывали сердце самого Бога. И я так часто плачу по Вас. Господи, Господи, что же мне делать, я не знаю. Простите за это письмо и не осуждайте меня».

В окт. 1915 в Тенишевском училище проходил вечер объединения крестьянских поэтов «Краса», где выступали С. Есенин, А. Ремизов , Н. Клюев , А. Ширяевец и др. Б. с успехом читала стихи П. Радимова и С. Клычкова . Газеты писали: «Вечер открылся „зачальным присловьем“ Сергея Городецкого и „словом“ Алексея Ремизова. Затем молодым поэтом, крестьянином Рязанской губ., С. Есениным были прочитаны известная его поэма „Русь“ и цикл стихов „Маковые побаски“… Из отдельных исполнителей, кроме Городецкого и Клюева, выделилась поэтесса А. Бел-Конь-Любомирская, прекрасно читавшая стихи…» (Вечер поэзии в Тенишевском училище // Биржевые ведомости . Пг., 1915. № 30 окт.).

В 1916 вместе с мужем переехала в Тифлис, была хозяйкой лит. салона, где собирались участники местного, учреждённого С. Городецким «Цеха поэтов»: Тициан Табидзе , Паоло Яшвили , Валериан Гаприндашвили и др. На вечерах, проходивших в ее тифлисской квартире, на стол традиционно ставилась глыба льда с замороженными красными розами, кот. разбивалась топориком, после чего розы раздаривались присутствующим поэтессам. За критику Городецким тогдашнего грузинского правительства, ― семью выслали из Тбилиси. Б. с мужем уехала к родным в Баку.

С 1921 поселилась в М. и перестала выступать в печ. Посетивший Городецких в старом доме возле Иверской К. Чуковский записал: «У Нимфы на пальцах перстни — манеры аристократические — великосветский разговор…» О том же времени писала Н. Мандельштам: <жена Городецкого> «крестом резала тесто и вела древнерусские разговоры. Сырая и добродушная женщина, она всегда помнила, что ей надлежит быть русалкой, потому что звали её Нимфой. Мандельштам упорно называл её Анной, кажется, Николаевной, а Городецкий столь же упорно поправлял: „Нимфа“…»

Городецкий тяжело переживал кончину жены, часто вспоминал ее, в 1947 посвятил ей стих. «Послесловие». В автобиографии «Мой путь» он пишет: «…в 1945 году я потерял жену, вернейшего друга и соратника всей моей творческой жизни…». В 1946 он поселился в Буграх под Обнинском с дочерью и посадил у ограды берёзку в память об ушедшей жене. Городецкий посвятил жене сб. «Цветущий посох. Вереница восьмистиший» (1914), цикл «Письма с фронта» (1916) и многие др. стих.

О ней написаны стихотворения А. Блока «Сольвейг» (посвящение С. Городецкому, «Она пришла с мороза, раскрасневшаяся…»)

Печ. в ж. «Голос жизни», «Ars», сб. «Цеха поэтов» — «Акмэ» и др. Критики отмечали естественную интонацию её стихов, однако подчас «слишком истеричных и декадентских». Отмеченная цеховой выучкой поэзия Б. производила впечатление упражнений на заданные темы и рифмы. Более естественна интонация окрашенной ориентальными тонами любовной лирики поэтессы.

Дочь Городецких — Рогнеда (р. 1909, в семье называли Найей (Наей), вышла замуж за композитора Ю. С. Бирюкова, автора песен к популярным кинофильмам «Дом, в котором я живу» («Тишина за Рогожской заставою…»), «Жди меня», «Воздушный извозчик»).

Соч.: Стихи // Сто и одна поэтесса Серебряного века. Антология. СПб.: Деан, 2000.

Лит. : Лукницкий П. Н. Встречи с Анной Ахматовой. Париж, 1991. Т. 2; Бавин С., Семибратова И. Судьбы поэтов Серебряного века. М.: Книжая палата, 1993; Мандельштам Н. Вторая книга . М.: Согласие, 1999; Вельяшев В. «Я вашу музыку люблю и знаю…» // Наше наследие. 2004. № 71; Скворцов И. Увлекательное таинство архива // Российский музыкант. М., 2004. № 6 (1228); Тух Б. Путеводитель по Серебряному веку: Краткий популярный очерк об одной эпохе в истории русской культуры. М.: Октополус, 2005; Енишерлов В. Из бездны прежних дней… К. Чуковский и С. Городецкий // Наше наследие. 2007. № 83–84; Головин В. «Завлекают в Сололаки стертые дороги…» // Русский клуб. 2012. № 12; Чабан А., Лекманов О. Сергей Городецкий // Акмеизм в критике (1913–17). СПб., 2014.

Е. Богданова