Берг Раиса Львовна
БЕРГ Раиса Львовна [27.3(9.4).1913, СПб. — 1.3.2006, Париж, похоронена на кладб. Пер-Лашез ] — генетик, популяризатор науки, правозащитник, художник, мемуарист, прозаик.
Дочь зоолога и географа, президента Всесоюзного географ. об-ва акад. Льва Семеновича Б. и Паулины Адольфовны (Авраамовны) Катловкер (1881–1943), племянницы издателя Б. А. Катловкера . Отец по окончании гимназии тайно принял лютеранство, чтобы получить право на высшее образование в России. На момент рождения дочери был зав. отд. рыб СПб. Зоологического музея, приват-доцентом СПб. ун-та. После развода с женой (вскоре после рождения дочери) перебрался в М. В начале Гражданской войны Л. С. Берг отправил дочь и сына из голодного Пг. в Мелитополь к родственникам. В 1921 семья воссоединилась.
В 1929 Б. закончила в Л-де немецкую школу (Петершуле), сняла с подругой комнату и поступила работать вычислителем в Гидрологический ин-т. В 1930 поступила на биологический фак-т ЛГУ по спец. «генетика животных» (оконч. в 1935). Со студ. лет прониклась идеями и традициями лен. школы эволюционной генетики во главе с Ю. А. Филипченко и Н. И. Вавиловым. Еще до окончания каф. генетики начала работать вместе с будущим нобелевским лауреатом американским ученым Г. Дж. Мёллером, кот. в 1927 с помощью хромосомной инженерии создал метод получения и количественного анализа мутаций в опыте и природе. Дипломную работу напис. по радиационной генетике под его руководством (в тот период американский ученый был приглашен на работу Н. И. Вавиловым в Ин-т генетики АН СССР). В 1939 Б. прошла курс аспирантуры при ЛГУ, защитила канд. дис. на тему « Различие природных и лабораторных линий Drosophila melanogaster (гипотеза генетических корреляций) ». В нач. 1940-х перешла в моск. докторантуру к акад. И. И. Шмальгаузену, приобщилась к моск. эволюционной школе.
Известие о начале войны застало Б. в Кропотовской экспедиции. Она предприняла неск. попыток попасть на фронт, но всякий раз получала отказ. Была отправлена в Казахстан, куда эвакуировалась АН СССР и где уже находился ее отец. Но в нояб. 1942 Б. снова в М. Продолжила работу над докт. дис. В 1944–47 — ст. науч. сотрудник Ин-та эволюционной морфологии животных им. А. Н. Северцова.
В 1948 Б. вернулась в Л-д, работала доц. каф. зоологии и дарвинизма ЛГПИ им. А. И. Герцена. В период разгрома сов. генетики , инспирированного Т. Д. Лысенко и его сторонниками на сессии ВАСХНИЛ 20.8.1948, была, как и большинство учёных-генетиков, уволена с работы (работала на временных ставках в теч. почти шести лет). В 1949 была зачислена на временную ставку науч. сотрудника ВНИИ озёрного и речного рыбного хоз-ва. Ассистент (1954–57), доцент (1957–60) каф. дарвинизма биолого-почвенного фак-та ЛГУ. Ст. науч. сотрудник Биологического НИИ ЛГУ (1960–63).
В 1963–68 — организатор и зав. лабораторией генетики популяций Ин-та цитологии и генетики СО АН СССР ( Новосибирск ). Одновременно проф. каф. общей биологии (1965–66) и каф. цитологии и генетики фак-та естественных наук (1967) Новосибирского гос. ун-та .
В 1964 защитила докт. дис. Дис. Б. посвящ. становлению корреляционных плеяд у растений. Б. сформулировала важный эволюционный принцип: стандартизация частей организма, их пространственное постоянство наблюдается везде, где разобщены формирующие и отбирающие факторы среды. В случаях корреляционных плеяд происходит контроль одних частей организма или признаков со стороны других частей, каждая особенность подвергается испытанию в ее сочетании со всей организацией вида.
Автор многочисленных работ в обл. популяционной и эволюционной генетики. Публиковать науч. работы Б. начала в 1933. По мат-лам ее дипломной работы было опубл. 6 статей, три из которых напеч. амер. ж. «Genetios». С 1948 по 1954, почти в безработицу, писала очерки о путешествиях и исследованиях отца рыб Аральского моря, озер Сибири и Балхаша (1954–55), очерки для сб., посвящ. его памяти (1955), и сб. «Отеч. географы и путешественники» (1959). В др. исследованиях Б. пыталась разобраться в возможностях и условиях для возникновения жизни на Земле.
С сер. 1960-х занималась популяризацией науки, публиковала эссе в ж-ле « Знание — сила » и сб. «Пути в незнаемое» остроумные, но оттого не менее научные очерки. Среди них « Почему курица не ревнует? », « Чем кошка отличается от собаки », « Корреляционные плеяды », кот. и спустя более 40 лет выглядят свежо и крепко.
В эссе «Чем кошка отличается от собаки» Б. демонстрирует логику эволюционного подхода, опираясь на корреляционные принципы Кювье. По Б., первопричина — в технологии добычи пищи. Собака преследует жертву, кошка — подстерегающий хищник. «Совершив свои отправления, кошка действует тщательно и аккуратно. Собака в той же ситуации поступает иначе. Два-три небрежных движения задними ногами, как будто на пожар спешит. Обернуться собака не дает себе труда. Ритуал совершается формально, можно сказать, бюрократически… Затаиваться, чтобы быть сытой, собаке в ее исконном состоянии не приходилось. Вонь, шум — ей все нипочем. Чистоплотность собаки – весьма относительна. Поэт, у которого бесенок говорит: “Я сам в ненастье пахну псиной // И шерсть лижу перед огнем”, — ошибался: запах псины и вылизывание шерсти — “две вещи несовместные”, одна — собачья, другая — кошачья. Тот, кто лижет шерсть, не пахнет ничем, иначе зачем бы он стал стараться». Б. легко цитирует и комм. известные строки З. Гиппиус из стих. «Дьяволенок».
Раскрытие глубокого эволюционного смысла знакомых всем фактов и явлений сочетается в статьях Б. с изяществом и внутренней свободой повествования. Б.: «Если я над чем-нибудь думаю, меня интересует не только сам предмет, но и мнения людей о нем. Я биолог, a думаю я о жизни и смерти, и почему они есть, и как бы это могло быть иначе, и почему все так, а не иначе, и нельзя ли исправить то, что явно устроено плохо, и не будет ли от этих исправлений какой беды». В экологической нише науч.-худож. эссе Б. непревзойденна.
Б. обладала уникальной способностью щедро и всегласно восхищаться талантами др. людей и привлекать их в свой дом, будь то в Л-де или в новосибирском Академгородке, на среднем западе США в Сент-Луисе или в маленьком домике на окраине Парижа. Ее квартира всегда становилась салоном интеллектуалов, художников, поэтов, артистов. В Академгородке ее научными и дружескими собеседниками были изв. математики и кибернетики, люди яркой индивидуальности — А. А. Ляпунов, И. А. Полетаев, А. И. Фет, Ю. И. Кулаков. В М. и Л-де — академики А. А. Сахаров и Л. В. Канторович, генетики Н. В. Тимофеев-Ресовский, В. В. Сахаров, В. П. Эфроимсон, А. А. Малиновский, поэт Александр Галич.
Учителем в лит-ре для Б. стал Е. Л. Шварц. Их знакомство состоялось в Комарово в конце 1952. «С Шварцем у нас возникла пламенная дружба, — вспоминала Б. — Я даже чуть было не стала детским писателем. Самое острое из всех ощущений моей жизни — чувство стыда, которое я испытала, когда Шварц, выслушав мои рассказы, сказал: “Такая литература карается арестантскими ротами”. Я испытала непреодолимое желание исчезнуть с лица земли немедленно. Мое горло не бредило ни бритвой, ни намыленной петлей, мой висок не жаждал прикосновения заряженного пистолета. Я точно знаю, чего я хочу. Бездна должна разверзнуться подо мною и поглотить меня… Шварц сказал: “Работайте. Приходите через месяц”. “К вам, наверное, многие ходят и всякую дрянь читают. Что вы им говорите?” — спросила я. — “Говорю, что печатать так трудно, что лучше не начинать”. “А мне почему так не говорите?” — “Потому что вам есть, что сказать”. Я пришла к Шварцу через месяц и принесла десять рассказов. Когда я уходила, Шварц сказал: “Об арестантских ротах не может быть и речи”».
Осенью 1962 в период гонений в СССР на даче в Комарово жил поэт Иосиф Бродский, здесь были созданы его «Песни счастливой зимы».
В 1967 исследования Б. в Новосибирском ун-те были прерваны. Б. подписала коллективное письмо 46 науч. работников Академгородка в защиту политзаключённых А. И. Гинзбурга (осуждённого после издания «Белой книги» о полит. процессе А. Д. Синявского и Ю. М. Даниэля), Ю. Т. Галанскова и В. И. Лашковой. Б. вернулась в Л-д. В 1968–70-х она — зав. группой в Агрофизическом ин-те ВАСХНИЛ в Л-де . Одновременно (1968–74) — проф. ЛГПИ . Но 13 дек. 1974 Б. покинула СССР, эмигрировала в США . Работала в ун-те Висконсина ( Мадисон ; 1976–81), ун-те Вашингтона ( Сент-Луис ; 1981–85), ун-те Миссури (Сент-Луис; 1985–94).
Переправить результаты незавершенных исследований за границу помог А. Д. Сахаров. Ему Б. посвятила написанную позже кн. « Суховей: Воспоминания генетика » (1983). «Я писала книгу, когда Андрей Дмитриевич был в ссылке, и, естественно, не хотела давать дополнительный материал о нем КГБ, — рассказывала Б. — А познакомились мы с ним так. Мне позвонила профессор Ольга Александровна Ладыженская и сказала, что один человек хочет ко мне придти, потому что нуждается в моей помощи. Сахаров появился с Еленой Георгиевной. Но представились они только, когда вошли в комнату. А пришли они ко мне, чтобы я поставила свою подпись под двумя петициями: протесты против смертной казни и просьбой об амнистии политзаключенных. Я ответила, что конечно подпишу, а потом скажу, что я про это думаю: “Конечно, лучше делать хоть что-то, чем не делать ничего, но наша акция содержит элемент лжи. Мы делаем вид, что верим, будто нам есть к кому обратиться за помощью, в то время, как мы отлично знаем, что обращаемся с жалобой на нечистую силу к нечистой же силе. Нас пересажают, а толку не будет”. — “А что же тогда делать?” — спрашивает Андрей Дмитриевич. — “То, что делаете вы — просвещаете народ: разъясняете, при каком режиме он живет. Это ведь можно делать анонимно”». «Одна из главных удач моей жизни, — общение с ним; одно из величайших потрясений — его смерть», — напишет Б. позже.
Началась громаднейшая переписка с друзьями, учениками, коллегами. Б. рассказывала о своей жизни и работе в Америке, ей — о бытие покинутой ею родины. Один из фрагментов ее переписки — эпистолярный роман « Переписка из трех углов » (2009). «Спрашиваете, как я устроилась, — пишет она 8 февр. 1976. — Пока паршиво, до беспредельности ишачу — зарплата шикарная, жизнь устроена — во!, но творить не могу, приспособиться вставать кажинный божинный день в пол-седьмого, работать, как вол, на службе, работать вечером в Университете, спать 5 1/2 часов в сутки минус бессонницу (все это на английском языке), невозможно. И погибаю от усталости». И — три месяца спустя — 8 мая: «Теперь я работаю меньше. Положение мое лучше. Я только в Университете и могу даже гулять. И я гуляю, дышу и смотрю на медисоновы озера и на его весну».
Через два года: «13.2.78. Скажу Вам (однако не для того чтобы Вы перестали мне писать), переписка моя превратилась в стихийное бедствие моей жизни. Короткие и формальные письма я не пишу, а для того, чтобы ответить вежливо и с аппетитом на все, что я получаю, нужно 24 часа в сутки ежедневно. А я ведь книгу пишу, мух считаю, читаю для того, чтобы книгу писать, еду готовлю и ем ее, и умываюсь, и сплю, кроме того, я очень хотела бы писать повести из моей жизни, просто подмывает, перемена обстановки и неизбежная изоляция на чужбине, видимо, способствуют обострению вспоминательства, и хочется написать рассказ “Станет ли он писателем?” про шофера здешнего, американского, который писателем не станет. А Вы станете».
Б. работала в науке много и энергично. При этом успевала заниматься живописью. Ее «ажурная, ни с чем несравнимая графика» (М. Голубовский) выставлялась в Америке, позже — во Франции. Б. называла себя «абстракционистом восемнадцатого века», присылала свои нечастые стихи, напис. на русском и англ. языках (во Франции добавились и на франц.). И эксперименты с японскими хойку. «Для чего идет снег? / Для деревьев. Он обрисует / Их силуэт»; «Для кого дует ветер? / Для одуванчиков. Он / Тренирует их семена в искусстве парения». «Для чего сверкает молния? / Для меня. Природа творит / Для почитателей». «Слышишь ли ты звук, / Далекий звук бьющегося сердца? / Для кого оно бьется?».
Время от времени у Б. сочинялись « Сказки антимира ». В предислов. к ним она объясняла: «Сказки антимира повествуют о моральной деградации русской интеллигенции в условиях чудовищного гнета. Профессора — их герои — все, кроме единственного героя сказки “ Без разрешения Райкома ”, либо дали себя оболванить, либо продали душу дьяволу. Написаны они в сюрреалистическом духе в строгом соответствии с сюрреализмом коммунистической действительности. Сказки антимира написаны анти-языком. Профессора говорят как бы повинуясь невидимому диктату. Некоторые диалоги целиком взяты из жизни». Нынче жанр этих «сказок» можно бы определить, как анекдот.
«По обычаю древних»: На гражданской панихиде один профессор взошел на трибуну, постоял и сошел, не произнеся ни слова. — Профессор, Вы потрясены утратой и не можете говорить? — спросили его. — Я поступил по обычаю древних, — сказал профессор. — О мертвых — либо хорошее, либо — ничего.
«Обострение вспоминательности» Б. увеличивалось, мечта о «повести из своей жизни» разрасталась и воплотилась в «Суховее. Воспоминаниях генетика». Отрывки первого варианта — « Повесть о генетике » — были опубл. в междунар. журнале лит-ры и обществ. проблем «Время и мы», изд. Нью-Йорком, Тель-Авивом и Парижем, в 1980. В нем — главы о Л. С. Берге, А. А. Любищеве, В. В. Сахареве, Эдне Бриссенден, Р. А. Мазинг, Н. В. Тимофееве-Ресовском и Б. Л. Астаурове. Большой кусок воспоминаний « Палачи и рыцари советской науки » появился в том же ж. в 1982. В 1980-е Б. печ. в ж-ле «Континент» (Франция).
Целиком книга «Суховей» была выпущена в 1983 в нью-йоркском изд-ве «Chalidze Publications» на рус. яз. Б. описала не только свою судьбу, но и судьбу науки в СССР, разгром генетики. Эпиграфом к книге Б. взяла строки из стихотворения Льва Халифа: «”Из чего твой панцирь, черепаха?” / Я спросил и получил ответ: / “Он из мной накопленного страха; / Ничего прочнее в мире нет”». Книга вышла в небольшом размере и в мягком переплете — в таком виде ее проще было привести в СССР. На англ. яз. книгу перевел проф. Дэвид Ло. Смысл слова «суховей» непереводим на английский, и Д. Ло предложил название «The Blast», губительный ветер. Лиза Кауфман посчитала, что суховей — это символ сов. режима и предложила назвать кн. «Acquired Traits» — «Приобретенные признаки», в кот. была заключена ирония, направленная против невежественных «вождей». Книга вышла в Нью-Йорке в 1988, на обложке стояло: Berg R. L. Acquired Traits: Memoirs of a Geneticist from the Soviet Union. Вскоре она вышла в серии «Penguin-Books» в Англии, Австралии, Канаде и Новой Зеландии.
С началом «перестройки» друзья звали Б. приехать в Россию. «Огромное Вам спасибо, что зовете приехать, — пишет она 25 дек. 1988. — Только я не приеду, хотя и имею официальное предложение читать доклад в Новосибирске, в моем прежнем институте. Причин, чтобы ехать множество. Конечно, хочу повидать друзей, побывать на дорогих могилах… Причин, чтобы не ехать, однако больше. Мух не на кого оставить, среди массы людей, которых хотелось бы повидать, есть масса, видеться с которыми препротивно, дел незавершенных множество…»
И все-таки через год, в окт. 1990, по приглашению своего ученика, а в то время министра по экологии Н. Н. Воронцова Б. приехала. «10.4.1990. —Получила приглашение от Комитета по защите природы читать лекции об организации Службы мутабельности. Этой службы я добивалась 20 лет назад, и вот теперь настал момент протолкнуть организацию этого учреждения».
14 авг. того же 1990 в Новосибирске состоялся Ученый совет Ин-та цитологии и генетики, посвящ. Б. Признавая большие заслуги Б. Совет ходатайствовал перед правительством СССР о награждении Б. орденом «Дружбы народов» за «вклад в развитие отечественной генетики, за преданность идеалам науки, идеалам демократии». Но после событий в Прибалтике с вводом туда войск, Б. отказалась от «Ордена дружбы народов». Однако на ее 80-летие (1993) новосибирским филиалом изд-ва «Наука» был издан сб. ее избранных трудов « Генетика и эволюция ».
С 1994 жила во Франции , куда переехала к старшей дочери. 22 февр. 2001: «Работаю, как вол, пишу новую книгу “Пространство и Время Жизни. Природа и Люди”. Я нашла в моем архиве рукопись, написанную для журнала “Знание — cила”, но не изданную по причине крамольности автора. Очень мне понравилось то, что я тогда написала о закономерностях эволюции. Почти 100 стр. машинописи. И решила я сделать книгу, статью расширить и включить мои статьи о тех, кто писал о закономерностях эволюции, о Вернадском, Берге, Любищеве и Личкове, которые опубликованы в Энциклопедии по эволюции и дарвинизму по-французски в Париже. Я хочу, чтобы все это было опубликовано в России. Мухами я, увы-увы, не занимаюсь. Заливаю горе писаниной, а то бы в пору повеситься. Нужные для работы линии мух я привезла с собой; место, где бы я могла гонять их, было найдено. Но развернуть работу в лаборатории, которая находится за городом, при моем не ахти каком здоровье и при постоянных скачках на транспорте, мне не удалось. <…> Не знаю, писала ли я Вам, что года четыре тому назад я написала книжку рассказов вроде тех, что писала, когда общалась с Евгением Львовичем Шварцем. Сборничек называется “ Улыбка сапожника ” по титулу одного из рассказов. Я не собиралась публиковать эти рассказы и даже не помню, что я послала их В. В. Бабкову, а он послал самый большой рассказ о моем детстве (они все почти автобиографические) в журнал “Человек”, и журнал этот, на печатание в коем я махнула рукой, внезапно опубликовал популярный очерк о Берге и рассказ “ Падчерица и ее брат ” (Человек. 2000. № 6)».
В июне 2002 Б. поселилась в домике на окраине Парижа. «Мои две деточки, Лиза и Маша, скинулись и купили мне одноэтажный комфортабельный домик с садиком. Полнейшая тишина, никаких автомобилей, никакого транспорта, садик, к моему удивлению, обрамлен оградой из вечнозеленых растений: плюща и неведомых мне деревьев. Посереди него белый стол. Мои комнатные растения уместились на лето в садике. Горшок с двумя пальмами стоял на столе. Крошечные платаны по четырем углам садика и два платана побольше — против окон вдали. Зовется мой садик “Эзбекие”. И кто бы ко мне ни приходил из знающих, говорящих по-русски, я читаю им стихи Гумилева. Читая о платанах, я показываю мои платаны, не превышавшие тогда
В 2003 свершается мечта Б.: к ее 90-летию в серии «Памятники исторической мысли» изд. полное «2-е изд.» «Суховея». На вклейках мелованной бумаги напечатаны ее «абстрактные» черно-белые картинки, сопровождаемые отдельным ее мемуаром « Я — абстракционист восемнадцатого века ». «Это песни без слов» — позже определит их «жанр» автор.
В 2013 дочерью Б., Е. В. Кирпичниковой, и одним из наиболее изв. учеников Б., проф. М. Д. Голубовским, к 100-летию Б., изд. кн. « Почему курица не ревнует?Эволюция и жизнь ». В кн. собраны научно-попул. биологические очерки Б., ее худож. эссе, воспоминания об ученых, составляющих гордость отеч. науки, и др. замечательных людях, с кот. Б. была лично знакома. Здесь же и некот. графич. работы Б. Кн., адресованная широкому читателю, знакомит со стройной логикой мышления автора, великолепным стилем ее письма, бескомпромиссной обществ. позицией и удивительным художественным восприятием окружающего мира. «Всесторонняя эрудиция, незаурядный талант ученого, совершенное владение словом, дарования художника счастливо сочетались с яркостью и силой личности, с даром дружбы и учительства, — писала в послесловии Л. Улицкая. — В книге просвечивает некий набросок ее личности, ее стиль, ее остроумие. Она, как мало кто, чувствовала красоту жизни повсюду, где она ей открывалась — в природе, в искусстве, в науке. И сама была редкостно красивым человеком». 15 апр. 2013 на кафедре генетики СПбГУ состоялось заседание СПбО Вавиловского об-ва генетиков и селекционеров, посвященное 100-летию Б., на котором, помимо докладов и воспоминаний, прошла презентация и книги «Почему курица не ревнует?».
Награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отеч. войне 1941–45 гг.» (1946), орденом Дружбы народов (1990).
Сын — докт. географ. наук Дм. Дм. Квасов (1932–89), автор кн. «Л. С. Берг» (совм. с В. Исаченковым. М.: Просвещение, 1988).
Соч.: На островах Аральского моря // Вокруг света. 1954. № 7/8; По озёрам Сибири и Ср. Азии: Путешествия Л. С. Берга (1898–1906) и П. Г. Игнатова (1898–1902). М., 1955; Экспедиция Л. С. Берга на озеро Балхаш // Памяти акад. Л. С. Берга. М.-Л., 1955; Л. С. Берг как географ // Отеч. географы и путешественники. М., 1959; О некоторых условиях появления жизни на Земле // Труды межд. симпозиума «Возникновение жизни на Земле». М., 1959; Общая биология: Пособие для учителя / Р. Л. Берг [и др.]. М., 1966; Играя со смертью // Знание — сила. 1966. № 4; Почему курица не ревнует? // Знание — сила. 1967. № 1; Чем кошка отличается от собаки? // Знание — сила. 1968. № 1; Корреляция плеяды // Знание — сила. 1970. № 9; Наследственность и наследственные болезни человека / В соавт. с С. Н. Давиденковым. М., 1971; Геометрия живого и прогресс: Этюды о совершенстве // Знание — сила. 1972. № 4; Пространство и время жизни: Путь к третьему измерению // Знание — сила. 1972. № 5; Закономерна ли эволюция, или Почему курица не ревнует // Пути в незнаемое: Писатели рассказывают о науке Сб.
Евг. Биневич
