Бобрецов Валентин Юрьевич
БОБРЕЦÓВ Валентин Юрьевич (псевд. Настя Козлова, Виктор Васильев, Вера Мещей, В. Шереметевский и др.) [22.10.1952, Л-д] ― поэт, литературовед, художник.
Отец — кадровый военный. Дед по отцовской линии, коммунист, лейтенант Красной армии, погибший в 1942 на Лен. фронте ― из старинного поморского рода. Основатель рода ― Денис Бобр (вторая пол. ХVI в.). Среди предков ― изв. художники-косторезы XIX столетия М. Н. и М. М. Бобрецовы, чьи работы хранятся в коллекциях Исторического музея в М., в Эрмитаже и Русском музее. Бабушка по отцовской линии, в дев. Бакулина, дочь б. крестьянина с. Спасское Тверской губ., в СПб. ставшего «шабашевым мужиком», личным кучером Л. А. Варшавского, зятя железнодорожного магната Самуила Полякова, родилась в доме Лавалей.
Мать Б. ― урожденная Шереметевская, предки с ее стороны ― врачи, военные, чиновники. Прапрабабка Б., жена врача, статского советника Ивана Степановича Шереметевского, была полькой.
Б. родился на ул. Радищева, в доме, где семья прадеда жила с 1909 (по соседству находилась посл. квартира Н. С. Гумилева). Детство провел в с. Рыбацком в доме деда по материнской линии Виктора Николаевича Шереметевского, после революции вынужденного оставить физико-матем. фак-т Пг. ун-та, 1920–40-е проработавшего в Вологодском леспромхозе и лишь после войны вернувшегося в Л-д. Влияние деда, помимо осн. европейских и «мертвых» языков, знавшего и эсперанто, сформировало в Б. «лингвистическое» отношение к миру.
Альтернативой «классическому» домашнему воспитанию было вполне «реальное» пространство пригорода. Не в том ли исток известной «синтетичности» Б.: образованнейший дед и не знающая грамоты, но мудрая бабушка, крестьянка родом из глухого Белозерского у.
Закончив в 1970 школу, Б. поступил в ЛЭТИ, но скоро потерял всякий интерес к технич. наукам. Одна из причин ― внезапно пробудившийся интерес к поэзии. Как пишет Б., «впервые в жизни, довольно поздно, восемнадцати лет от роду, я сочинил нечто рифмованное и ритмически организованное, что можно было бы на основании этих двух формальных признаков (и только их!) назвать стихами» (из автобиографии). Впрочем, «серьезно» писать, по собств. признанию, начал уже после армии. Сильное впечатление от воронежского стройбата, куда Б. попал после года учебы в ЛЭТИ, ― пребывание в госпитале, растянувшееся на полтора месяца словно только ради того, чтобы Б. успел прочитать «всего» Достоевского и убедиться, что любимый на тот момент Камю ― «адаптированный для французских старшеклассниц Федор Михайлович ― и не более того» (из автобиографии).
После армии Б. 5 лет проработал в БАН СССР, параллельно учась на русском отд. филфака ЛГУ. Тема дипломного сочинения — « Сельвинский 20-х гг.: поэтика и стилистика конструктивизма » — отражает тогдашние «умеренно-авангардистские» (Маяковский, ранний Пастернак, конструктивисты) пристрастия Б.
В 1975–77 был старостой ЛИТО в ДК им. Ленсовета. Первой публикацией («Молодой Ленинград», 1976) обязан руководителю ЛИТО С. Д. Давыдову. В том же 1976 представлял — «по недоразумению» (из автобиографии) — Л-д на Всесоюзном фестивале молодой поэзии в Душанбе. Помимо С. Давыдова с особой теплотой Б. вспоминает Н. И. Грудинину, Н. М. Слепакову, В. Е. Васильева, Г. А. Горышина, В. Л. Топорова, а также венгерск. слависта Михая Варгу. Во втор. пол. семидесятых ― нач. восьмидесятых подборки стихов Б. изредка появляются в изданиях «Молодого Л-да» (1976 и 1977) и «Дня поэзии» (1982). Однако повышенный интерес Б. к тв-ву таких авторов, как А. Солженицын и А. Зиновьев, приводит к тому, что в 1982 его самого вовсе перестают печатать. Подобное молчание продолжалось до 1988, когда в «Лексиконе», первом бесцензурном альм. в Л-де (а возможно — и в СССР) вышла большая, около одного авт. листа, впервые эстетически полноценная подборка стихов Б. По мнению Н. Слепаковой, «Валентин Бобрецов ― образованный, желавший и желающий знать и постигать человек, тонкий, избыточно переполненный талантом, стиснутым и от этого трагически-игровым. Судьба по-разному ломала поэтов. Но не Бобрецова… Он страстно равнодушен ― к политике, мнениям, быту. И далеко не равнодушно страстен ― к любимым людям, природе, искусству, чужой и своей поэзии. Ненавистник пошлости и чуждого вмешательства в поэтический труд».
В сер. 1980-х Б. писал: «Для левых прав / для правых лев / подножных трав / вкушаю хлеб» (« Эссенции» ). «Подножный хлеб» Б. бывал весьма различных сортов и степени черствости: работал слесарем-сборщиком, кровельщиком, вальщиком леса, рабочим артели по производству рыболовных снастей, отдавая предпочтение самой писательской из профессий ― сторожа (автостоянки, спортивной базы, церкви). После «перестройки» не уклоняется и от «идеологического» по сов. меркам труда: работает экскурсоводом, преподавателем лит-ры на одной из кафедр СПбГУ, газ. карикатуристом, сформулировав кредо: «Моя свобода хоть и с маленькой буквы, но зато без кавычек». С кон. 1990-х, зачастую пользуясь псевдонимами, редактирует прозу для петерб. издательств, пишет к книгам предисловия, которые ― не только превосходно написанные эссе, но и новаторские науч. статьи. Среди литературоведческих работ Б. особо следует отметить цикл статей о полузабытых на тот момент поэтах Серебряного века (С. Нельдихен, М. Шкапская, В. Шершеневич, А. Мариенгоф) и первой волны эмиграции (Б. Божнев, Г. Иванов, В. Набоков, И. Одоевцева, Б. Поплавский) (Русская лит-ра. 1991, № 1–4) и предислов.-исследования к книгам: Матиевский В. Стихотворения; Шершеневич В. Листы имажиниста; Брэдбери Р. Вино из одуванчиков; Саймак К. Всякая плоть ― трава; Маяковский В. Люблю; Гумилев Н. Шестое чувство; и Гумилев Н. Малое собрание сочинений.
Первый поэтич. сб. Б. «Сизифов грех»(1994) выпустил в свет вернувшийся из эмиграции бывший директор изд-ва «YMCA-Press» В. Аллой. «Дебютанту» было 42 года и книга представляла собой в сущности «Избранное». В связи с трагической гибелью В. Аллоя следующая книга Б. «Утонувшая река» (в сокращенном виде под назв. «Вторая рапсодия») вышла в 2000 в изд-ве «Знакъ». В том же изд-ве выходит третий поэтич. сб. Б. « Эссенции » (2008). Четвертый сб. «Это самое» (Геликон-пресс, 2013) ― практически вторая часть «Избранного». В «Знаке» вышли и несколько книг Б. под псевд. Настя Козлова.
Псевдонимом (происходящим от «Насти» и «Козлова» ― персонажей Платоновского «Котлована») примерно с сер. 1970-х Б. подписывает свои подчеркнуто «несерьезные», мениппейного характера лит.-графические работы, близкие русскому лубку или малороссийским картинкам «про казаков-мамаев». Впрочем, сформулированный автором «принцип антикювье» (когда по фрагменту текста реконструкция его как целого решительно невозможна) является общим как для комических виршей Насти Козловой, так и для «медитативных, элегического плана» (В. Топоров) стихов Б.
Самая общая характеристика поэтич. стиля Б. ― эпиграмматичность, ощутимая даже в самых «длинных» и «элегических» стих. (Пейзаж по памяти ,«Ах, кукушка, ах, сивилла…» ), кот. благодаря тональности и объему под рубрику эпиграммы никак не попадают. Поэт (сам Б. в случае необходимости именует себя «писателем стихов»), свободно расчленяя монолиты лексем и заново комбинируя слова, перестраивает смыслы, сталкивает высокий и низкий стилистич. пласты. («Круговорот воды в природе, / природы круг, водоворот, / удава рот, он всё проглотит, / всё круг порочный обоймёт. / Отсюда, сев на белый камень, / за море уплывёт святой. / А слёзы станут облаками, / оставшись тою же водой»). Стихи Б., исполненные эстетич. провокации и игры, как правило, заканчиваются традиц. пуантом, однако «самое главное», по мнению автора, «заключено в шестой строке от конца, и лучше всего ― если в причастном или деепричастном обороте» — вот попытка объяснить специфику собственного стиля, именуемого Б. «остмодерн» («И ближний, с лодкою вверх дном, / пригрезился ― и дальний берег. / И свет в оконном и дверном / проёмах, золотистый перед / заходом. И во мгле звезда, / безлюдная планета страсти. / И мысль, что эта красота / мир не спасет, но вечер скрасит. / Дозволь хоть помечтать о ней, / поре прозрачной, дальнозоркой, / где на пологом склоне дней / играет сохлою осокой / озерный ветер. И хотя / я жил старопечатной книгой, / дом, где собака и дитя, пропах грибами и черникой»). «Бобрецов-поэт ― добрый, умный и веселый, от сочетания чего получается ирония… Это очень жизненная ирония ― лирическая. Стихи его почти всегда лишены пафоса. Но он и не “простец”. Он вообще не притворяется, но Б. может “жечь глаголом”, может “рвануть по сердцам”, не боясь пафоса, который он свободно мешает с иронией, как в стихотворении “Вторая рапсодия. Памяти Михая Варги”» (В. Молодяков).
По мнению Л. Рыжковой-Гришиной, «стихи Б. это потаенный натурфилософский и символический разговор с ветром, который, несмотря на свою скрытность, становится слышным для других ― благодаря искренним нотам и нежной лирической грусти».
Стихи Б. 1970-х переводились на венгерский и языки тогдашних сов. прибалтийских республик.
Член СП СПб. с 1994. Лауреат Григорьевской поэтич. премии (2011).
Соч.: Сизифов грех. М.-СПб., 1994; Вторая рапсодия. СПб., 2000; Эссенции. Пг., 2008; Это самое. Избр. стихи. СПб., 2013;
[Стихи] // Молодой Л-д. Л., 1976 и 1977; Смена. 1977, № 6; Истоки. М., 1978; Первая встреча. Л., 1980; День поэзии. Л., 1982 и 1989; Аврора. 1982. № 2 и 1995, № 4; Лексикон: альм. Л., 1988; Сумерки: альм. 1989. № 7 и 1995, № 16; Новая Россия. Воскресенье. М., 1995. № 1; Поздние петербуржцы. СПб., 1995; Всемирная эпиграмма. СПб., 1998. Т. 4: Россия; Крещатик. 2000, № 1 (7); Стихи и рисунки // Рыбацкая слобода. СПб., 2000–05. № 2 и 4; Город-текст: антол. Мюнхен, 2002; Аптекарский остров: альм. 2004. № 1; Стихи в Петербурге 21 век. СПб., 2005; Зинзивер. 2006. № 2; Дети Ра. 2004. № 2; Лит. кубики: альм. СПб., 2007–09. № 3–6; Петерб. поэтич. формация. СПб., 2008; Аничков мост: совр. поэты о Петербурге. СПб., 2010; Антология Григорьевской премии. Вып. 1 и 2. СПб., 2011 и 2012;
[Статьи] // Страсть и строгость: предисл., сост. // Матиевский В. Стихотворения. СПб., 1995; Итак, итог?..: предисл., сост., прим. // Шершеневич В. Листы имажиниста. Ярославль, 1996; «Вино из одуванчиков» русский розлив: предисл. // Брэдбери Р. Вино из одуванчиков. СПб., 2000; О переводчике этой книги (Льве Жданове) // Брэдбери Р. Апрельское колдовство. СПб., 2000; Цветочки Таппера Милвилского: послесл. // Саймак К. Всякая плоть — трава. СПб., 2000; Про это и про то : предисл. // Маяковский В. Люблю. СПб., 2002; Тройной шах Ростислава Клубкова. Вст. слова // Клубков Р. Доктор импровизации. СПб., 2003; Железный человек Серебряного века: предисл., сост. // Гумилев Н. Шестое чувство. СПб., 2005; Предисл. // Павлова Л. Сумерки февраля. СПб., 2005; Предисл. // 23, ЛИТО Вяч. Лейкина. СПб., 2008; Предисл., сост., прим. // Гумилев Н. Малое собр. соч. СПб., 2010; Послесловие к «Слову о полку Игореве» в пер. А. Олейникова. СПб., 2014;
[Под псевдонимом Настя Козлова ] // Капризы, ч. 1: стих., илл. Н. К. СПб., 2000; Капризы, ч. 2: стих., илл. Н. К. СПб., 2001; Капризы, ч. 3: стих., илл. Н. К. СПб., 2005; Цель ина: стих., илл. Н. К. СПб., 2006.
Страница на сайте Сетевая словесность: https://www.netslova.ru/bobretsov/
Лит .: Давыдов С. Новое имя // Аврора. 1982. № 1; Казинцев А. «Окрашено в разноцвет…» // ЛГ. 1983. 20 апр. ;Никонов С. «Фабрикант» печатной отравы // Лен. правда. 1984. 14 апр.; Макарова И. Настя Козлова: юмор постмодернизма? // Акционер. 1993. № 17 (48); Топоров В . Смотритель снов // Воскресенье. 1995. № 1; Слепакова Н. Рец. на сб. «Сизифов грех» // Нева. 1995. № 7; Фоняков И. // Лит. курьер. 1999. № 4; Вольтская Т. Вторая рапсодия Вал. Бобрецова // ЛГ. 2000. № 40; Зубова Л. Совр. русская поэзия в контексте истории языка. М., 2000; Степанов Е. Феномен Насти Козловой // Дети Ра. 2004. № 2; Давыденков А. Рец. на сб. «Эссенции» // Зинзивер. 2008. № 1 (8); Орехов Д. Художник ― лучший сапожник: интервью с В. Бобрецовым // Ваш тайный советник. 2008. 4 авг.; Молодяков В. Лирический ироник // Знамя. 2014. № 7; Биографический словарь сотрудников БАН. Кн. 1. СПб., 2014; Рыжкова-Гришина Л. Разговор с ветром: натурфилософские мотивы в лирике Вал. Бобрецова // Российский научный ж-л. 2017. № 4 (57).
Л. Григорьева
