Бровина Жанна Ивановна


БРО́ВИНА Жанна Ивановна [22.3.1941, Л-д] — поэт, художник, скульптор.

Мать, Глазамицкая Фаина Михайловна, во время войны — воспитатель детдома для глухонемых в пос. Елово на Урале, после войны — преподаватель истории в топографич. техникуме и Таврическом худож. училище. Отец, Б. Иван Арефьевич, — библиограф по профессии, воевал на Лен. фронте (Невская Дубровка), был ранен, после войны двадцать лет работал в БАН. После войны семья распалась, Б. жила с матерью.

В пять лет начала сочинять четверостишия. Она вспоминает: «Поскольку писать я не умела, записывала их мама, в тетрадочку. Ничего примечательного в них не было, разве что детская логика. Например: “Идет на груди со звездой / Красноармеец молодой. / Несет старушке палочку, / Конфетку и скакалочку”». Уже в школьные годы Б. была заворожена городом. Позже она неоднократно будет обращаться к его образу: «Петербург — город особенный. Залив с расходящимися берегами, Нева с рукавами-Невками, изгибы и графика рек и каналов, огибающих, огибаемых. Они как кровеносные сосуды, как прожилки листьев, кот. тоже питают влагой лист, дерево <…> Они, эти речки и каналы — и мосты, и мостики, и вязь оград (у каждой речки — свой рисунок) — они притягивают, хотя можно идти по улице, идешь — бродишь — по набережной. Притяжение нас к себе, и, соответственно, друг к другу: встречи, невстречи… Бывают моменты интимного пространства. Бывают празднично-парадные. Они для всех и для каждого. Особенно для поэтов, особенно для художников.И как сходятся, расходятся воды этих токов, так сплетаются судьбы поэтов, художников, людей, образуя живой организм города (по Вернадскому — ноосферу), питерскую волну поколения, свободную, строгую, спокойную… Наш город — наш Ангел — места и времени — нашего. Спокойный лад петербургского стиха накрывал и укрывал жизнь внутреннего города и благодаря, и вопреки…» (Автобиография ).

Занималась во Дворце пионеров у В. Торопыгина и Л. Хаустова, посещала ЛИТО под рук. Гл. Семенова при ДК им. Первой пятилетки (1958).

Училась в ЛИТМО, закончила в 1966, специализировалась по дизайну. В 1959–63 занималась в ЛИТО при ин-те (рук. Л. Мочалов), писала стихи. Именно ЛИТО Б. считает своим «первым поэтическим братством». В студенч. годы входила в состав агитбригады, на концертах кот. пела в хоре и читала свои стихи. В 1963 познакомилась с художником и будущим мужем В. Левитиным. Их пост. общение поддерживает творч. и человеческий союз на протяжении всей жизни. Б. рассказывает: «Когда я увидела художника и его работы в мастерской, все остальное сразу стало менее значительным». Мужа Б. считает своим учителем и наставником: определенность его видения сформировало ее как художника.

Во время обучения в ЛВХПУ им. В. И. Мухиной (закончила в 1971) на отд. «Металл» (дизайн) посещала «Кафе поэтов», где читали А. Морев, И. Бродский, В. Кривулин. Тогда же познакомилась с Э. Вейгнер, К. Кузьминским и др. В комнате Б. и Левитина на ул. Чайковского, д. 36 поэты читали стихи, иногда проводили занятия ЛИТО. Тогда же Б. познакомилась с Б. Тайгиным, поэтом и писателем, ставшим составителем и издателем сб. стихов Б. — «Солнце первого дня» (Л.: изд-во «Бэ–Та», 1965; 5 экз.), обложку кот. оформил В. Левитин. Работала на Комбинате графич. искусства. Летом 1969 в М. познакомилась с моск. художниками и поэтами — М. Гробманом, Э. Штейнбергом, Э. Зелениным, графиком О. Кудряшовым, немного позже — со скульптором и архитектором М. Архангельским. Особенным считает знакомство с художником М. Шварцманом, оказавшим влияние на ее тв-во. Как считает Б., тв-во друзей-поэтов — О. Охапкина, Б. Куприянова, В. Кривулина, П. Чейгина — воспитывало ее как поэта. Близкими для Б. были поиски петерб. художников — Т. Глебовой, П. Кондратьева, М. Иванова, В. Волкова, С. Шеффа и др.

Б. перестает писать стихи, когда, по ее словам, «уже “шла” скульптура и когда именно в ней <…> почувствовала и “небо”, и “твердь”. Они (стихи) как-то участвовали во всем этом, отходя постепенно от рифмованной плоти слова. Клубясь вокруг и между, они превращались в то пространство, кот., не оставляя своего присутствия, раздвигало горизонт для развития новой речи пластического языка. Иногда мне кажется, что они, стихи — да и не только свои, а стихи вообще, — были ведущим меня ангелом» (Там же).

Следующим этапом тв-ва Б. становится увлечение живописью. Особое влияние на нее оказала т.н. «философия имени». Б. отмечает: «В моей же творческой биографии наличествует явное тяготение к фамилии. Мои родители: мама — Глазамицкая Фаина Михайловна, отец — Бровин Иван Арефьевич. Глаза и брови — это как раз та область образа человека, кот. меня более всего притягивает в пластических искусствах: скульптуре и живописи. Глаза, брови и треугольник между ними».

Б. называют уникальным примером скульптора, построившего свое тв-во в культуре нонконформизма. Б. принимала участие более чем в 40 выставках в России и за рубежом. Участвовала в выставках в Гавани, организованной А. Красильщиковым (1972–73), в ДК «Невский» (1975), с нач. 1980-х — в экспозициях ТЭИИ совм. с В. Левитиным и A. Зайцевым. В 1991 Б. была принята в Международную федерацию художников IFA.

Соч .: Солнце первого дня. Л., 1965.

Лит .: Александров Ф. «Авангард на Неве»: Левитин и Бровина // Адреса Петербурга. 2004. № 12/24; Андреева Е., Герман М., Постолова Н. Валентин Левитин. Жанна Бровина // Авангард на Неве. 2004; Автобиография // Лица Петербургской поэзии: 1950–90-е гг. Автобиографии. Авторское чтение: Мат-лы к энц. / сост. Ю. Валиева. СПб., 2011.

А. Орлова

  • Бровина Жанна Ивановна