Черубина де Габриак


ЧЕРУБИ́НА ДЕ ГАБРИА́К (наст. Елизавета Ивановна Васильева, урожд. Дмитриева) [31.3(12.4).1887, СПб. - 5.12.1928, Ташкент] - поэт, переводчик, детский писатель, педагог.

Родилась в семье учителя чистописания. В роду по мужской линии есть шведская кровь, по женской - цыганская. С 7 до 16 лет болела туберкулезом костей и легких, долгое вр. была прикована к постели, с тех пор хромала. В силу несчастных обстоятельств детства и юности В. рано стала проявлять склонность к фантазии, уводящей в «мир мечты». Ее любимые писатели - Э. Т. А. Гофман и Сервантес, позднее - европейские модернисты - Уайльд, Гюисманс и др. В 1904 окончила с медалью гимназию и поступила в Женский пед. ин-т, в 1907 ездила в Париж, где посещала Сорбонну. После окончания ин-та (окончила по двум специальностям: средняя история и французское Средневековье) в 1908 работала учительницей истории в петерб. Петровской женской гимназии. В 1908–09 посещала собрания на «Башне» Вяч. Иванова, участвовала в издании ж. «Остров». Во вр. учебы в ин-те познакомилась с молодыми поэтами, в т.ч. с Н. Гумилевым и, заочно, по переписке - с М. Волошиным. Личное знакомство с последним состоялось в феврале 1909, когда Дмитриева переживала бурный роман с Гумилевым. Оба были приглашены Волошиным на лето в коктебельский «Дом поэта». Во вр. этой поездки в Коктебеле между Дмитриевой, Гумилевым и Волошиным возник «любовный треугольник», так что в нач. июля 1909 Гумилев счел за благо покинуть волошинский дом в одиночестве.

После возвращения в СПб., Е. И. Дмитриева стала гл. действующим лицом в знаменитой лит. мистификации: по настоянию Волошина она пис. стихи на заданные им темы от имени поэтессы Ч. Под этим именем Е. И. Дмитриева вела «телефонную» интригу с ред. ж. «Аполлон» С. Маковским, кот. уверила, что «она <…> испанка родом, к тому же ревностная католичка; ей всего осьмнадцать лет, воспитывалась в монастыре, с детства немного страдает грудью. Проговорилась она еще о каких-то посольских приемах в особняке “на островах” и о строжайшем надзоре со стороны отца-деспота (мать давно умерла) и некоего монаха-иезуита, ее исповедника» (Маковский С. Черубина де Габриак // Маковский С. Портреты современников. М., 2000). От личных встреч с Маковским «испанская поэтесса» отказалась наотрез «из-за сложных и неразборчивых “семейных обстоятельств”», однако в сент.-окт. 1909 «Черубина» и ред. «Аполлона» регулярно переписывались и «перезванивались», пока «русская испанка» не уведомила его, «о своем отъезде за границу месяца на два по требованию врачей» (Там же). К этому вр. у Маковского накопилось уже достаточно «стихов Черубины» для полноценной журн. публ. Эта публ. в ж-ле «Аполлон» (1909. № 2) имела шумный успех, легко объясняемый как версификаторским талантом Дмитриевой и ее «редактора»-Волошина, так и исключительной актуальностью избранной ими «маски» для эпохи «десятых годов». Поэтическая элита той поры тяготела к натурам, подобным Ч., сочетающим в себе «святость» и «грех», «чувственность» и «аскезу» и т.п. В «Автобиографии» Ч. писала: «Я совсем не боялась и не боюсь смерти, я 7 лет хотела умереть, чтобы посмо­треть Бога и дьявола. И это осталось до сих пор. Тот мир для меня бесконечно привлекателен» (Автобиография). Стихи Ч. касались самых разных символич. тем, они были до предела насыщены знаковыми для подобной стилистики образами: «Эти руки, как гибкие грозди, / Все сияют в камнях дорогих, / Но оставили острые гвозди / Чуть заметные знаки на них» («Твои руки» ); «Раскрыв незрячие глаза / На мир, где зло с любовью схоже, / Как нам узнать: то Ангел Божий / Иль только Божия гроза» («В невыразимую пустыню...» ). В поэзии Ч. особое место занимает тема СПб. Образ города воссоздан ею в стихах 1900-х с очевидной оглядкой на эстетику «мирискусников»; позднее город предстает перед ее взором в трагич. облике: «Я вернулась, я пришла живая, / Только поздно,- город мой убит» («Петербург» , 1922).

С одобрением о стихах Ч. отозвался И. Анненский (несмотря на то что из-за публикации ее стихов была отложена его собственная публикация), а Волошин, развивая мистификацию, поместил в том же номере «Аполлона» критико-астрологич. разбор - «Гороскоп Черубины де Габриак», в котором предрек дебютантке блестящую лит. будущность. Однако внезапное разоблачение Ч. переводчиком «Аполлона» И. фон Гюнтером обернулось ссорой Волошина с Гумилевым, закончившейся дуэлью между поэтами 22 нояб. 1909 (к счастью, не приведшей к трагич. развязке) и скандалом в лит. кругах, близких к редакции «Аполлона». «Как удивительно, что Дмитриева - Черубина, - писал М. Кузмин - <…> Действительно, история грязная. Любовница и Гумми, и еще кого-то, и теперь Гюнтера, креатура Макса, пугающая бедного Мако, рядом Гюнтер и Макс, компания почтенная» (Кузмин М. Дневник 1908–1915. СПб., 2005).

Потрясенная случившимся, Ч. отходит от актив. лит. деятельности, занимаясь в основном переводами. Впрочем, ее стихи еще появлялись в «Аполлоне» (1910. № 10). В 1911 Ч. вышла замуж за инженера-гидролога В. Васильева. После замужества увлеклась антропософией, активно участвовала в деятельности Антропософского об-ва, ездила с поручениями в Германию, Швейцарию, Финляндию. С 1918 жила в Екатеринодаре, где сотрудничала с С. Маршаком, писала пьесы для детей, занималась пед. деятельностью, организовала «Детский городок» - с биб-кой, мастерскими и театром. Здесь ее настигло известие о трагич. гибели Гумилева, на кот. Ч. откликнулась стихотв. воспоминанием: «Помню вечер в холодном Париже, / Новый мост, утонувший во мгле... / Двое русских сделались ближе, / Вспоминая о Царском Селе». За 3 года до своей кончины Ч. вновь с пронзительной тоской вспоминала поэта: «Погас уже четыре года / Огонь твоих серых глаз. / Слаще вина и меда / Был нашей встречи час» («Да, целовала и знала...» ).

В 1922 Ч.-Васильева переехала в Пг. и поступила в ТЮЗ, где до 1926 заведовала лит. частью. В 1926–27 работала в БАН, однако ее деятельность здесь была прервана административной высылкой в Ташкент за связь с Антропософским об-вом. Посл. год жизни поэтессы был отмечен «новой литературной мистификацией» - циклом стих. « Домик под грушевым деревом », написанным от имени китайского поэта-изгнанника Ли Сян Цзы.

В историю русской лит-ры XX в. Е. И. Дмитриева (Васильева) вошла прежде всего как создательница «Черубины де Габриак» - идеального образа «декаденствующей» поэтессы 1910-х; подобного рода лит. игра продолжила традиции A. К. Толстого и братьев Жемчужниковых с их Козьмой Прутковым. Однако созданный образ оказался роковым для ее собств. поэтич. развития: выйти из-под власти «черубинианы» ей не удалось.

Соч.: [Васильева Е. Д.] Театр для детей: сб. пьес / совм. с С. Маршаком. Краснодар, 1922; [Васильева Е. Д.] Человек с луны: Повесть для юношества. Л., 1926; [Черубина де Габриак] Автобиография. Избр. произведения. М., 1989; Исповедь / сост. В. Купченко, М. Ланда, И. Репина. М., 1999; Из мира уйти неразгаданной: Жизнеописание. Письма 1908–28 гг. Письма Б. А. Лемана к М. А. Волошину / сост., подг. текстов, прим. В. Купченко и Р. Хрулевой. Феодосия-М., 2009.

Лит.: Веленгурин Н. Пути и судьбы. Краснодар, 1988; Васильева Елиз. «Две вещи в мире для меня всегда были самыми святыми: Стихи и любовь» / публ. и вст. ст. В. Глоцера // Новый мир. 1988. № 12; Лозовой Н. Воспоминания о Черубине де Габриак // Черубина де Габриак. Автобиография. Избр. произведения. М., 1989; Жизнь Николая Гумилева. Воспоминания современников. Л., 1990; Словарь лит. окружения Игоря-Северянина: в 2 т. / вст. ст., сост., комм. Д. С. Прокофьева. Псков, 2007; Агеева Л. Неразгаданная Черубина: Докум. повествование. М., 2006.

Ю. Зобнин

  • Черубина де Габриак