Дубровина Элида Михайловна
ДУБРО́ВИНА Элида Михайловна [22.6.1925, Минск - 10.4.1992, СПб., похоронена на Волковском православном кладб.] - поэт, публицист.
Детские годы провела в рязанской д. Поочье, отрочество - в Керчи. С нач. войны эвакуирована в Казахстан. В 1950 окончила философский фак-т ЛГУ; неск. лет работала преподавателем на Украине - в Мелитопольском пед. ин-те, Темниковском учительском ин-те, в ср. школе. В 1955 окончательно переехала в Л-д и стала проф. литератором. Публ. в ж-лах «Нева», «Звезда», «Аврора», «Сибирские огни», альм. «День поэзии» и др. Участница ЛИТО при газ. «На страже Родины».
Начала печ. с 1952. Вошла в поэзию как русский лирик, искренно и с творч. мужеством отстаивающий правду своего восприятия современности. В 1950–60-е в поэзии Д. присутствуют популярные тогда темы: строительство ГЭС, подвиги космонавтов-первопроходцев; существенный пласт занимают стихи воен. тематики, посвящ. памяти героев - А. Матросова, В. Гастелло. И вместе с ними - неприкрашенные картины нелегкого быта учительской семьи в рязанской глубинке 1930-х (поэма « Материнская шаль »), горечь существования в эвакуации. Возникает мотив «святой любви» к родине (« Хлеба́ »), кот. станет ведущим во всех последующих кн. Д.
В перв. сб. « Медуница » (1959) и « Синий лес » (1962) критика отметила удачи: строки о родной земле, глубокую человечность (« Розовое платье »), решение темы эгоистичного, мнимого счастья (« Маринкины ромашки ») и просчеты: тяжеловесность, аляповатость (Малярова И. [Рец.] // Звезда. 1963. № 5).
Сб. стихов « Белый камень » (1969) удостоен более высокой оценки: «Лирика Дубровиной искренна и проникновенна, рассказывает ли автор о любви безногого гармониста (“ Юные годы ”), о подвиге сапера (“ Баллада о партийном билете ”) или о своих погибших друзьях (“ Отсутствие ”). Поэтесса верна себе, избегая облегченных решений. Подвиг в ее толковании - не порыв, а трудная и осознанная победа над частными интересами, которая по плечу только сильным духом» (Любацкая Г. [Рец.] // Звезда. 1970. № 7).
В кн. « Вереск » (1973) разрабатывает фольклорный пласт, создавая стихи-сказки, стихи-легенды, причем она не стилизует народную сказку, а органично вплавляет ее в стихотв. ткань (« Зной Горыныч», «Поджигающий закаты», «Купальница »), где явления природы воплощаются в сказочные образы. В стих. « Ярославна » (1973), « На берегах Донца » (1977) реминисценции из «Слова о полку Игореве» отразились в ёмких поэтич. образах: «Как странно мне у этих берегов / Стоять и слушать вещий шум дубравы / И думать о делах минувшей славы, / Величии Трояновых веков».
В сб. стихов « Лесная сестра » (1975) светлые картины детства, образы родных людей возникают отчетливо и рельефно, озаренные сожалением об ушедшем времени, когда были «беспечальные годы, черный хлеб, молоко и тепло пятистенной избы».
По мнению В. Бетаки, Д. «оказала огромное влияние на безвременно погибшего Николая Рубцова, она привела молодого поэта к пониманию колдовской музыки Блока. А тот ветер северной России, что наполняет рубцовские стихи, гудел еще раньше и гудит поныне в тревожных знахарских, таинственных лесах, в колдовских дебрях стихов Дубровиной». Реминисценции из Есенина, Блока, Некрасова звучат в строках Д. «За священными синими реками / Плачут звонницы на Руси, / Это всем не вернувшимся реквием, / Всем, погибшим в расцвете сил. / Память крови острее в сумерках, / В ней - тоска, ликованье, грусть... / Я ушла от праздных и суетных, / И теперь - только ты и Русь...»
Горькая история любви - в лирич. поэме « Над старою тетрадкою стихов », героиня кот. предстает как сильная духом, волевая и гордая натура. В стихах, посвящ. прошлому родины, необычайно широк временной диапазон: от павшего в бою древнего русича до погибшего космонавта Владимира Комарова (« Голоса ́»). Ключевая мысль кн.: «Я верю в силу незабвенных слов, / Я верю до сих пор, как верят дети: / В любой беде, в любое лихолетье / Тоску и ужас победит любовь» (« Аленький цветочек »). Гл. тема кн. « Росстань » (1981) - человек в его связях с родиной.
В кн. 1980-х нарастают чувства тревоги за судьбы Отчизны, необратимости наступающих перемен. Д. постоянно воскрешает в памяти приметы уходящего: «О милое - в репьях и цыпках, / В задоре, бьющем через край, / В родных знаменах и улыбках! / Хоть в памяти не отцветай!». В стихи вплетаются сюжеты и образы русской мифологии и истории. Стрибог и Купала, св. Ксения и Евпатий Коловрат, Александр Невский и Степан Разин - ее персонажи, создающие многоликий мир языческой и православной Руси. В нем поэтесса призывает черпать энергию для отпора «безродным вихрям», сменившим «вихри враждебные». В « Колыбельной воину » Д. призывает к верности заветам отцов: «А вырастешь - будь начеку / И помни, что к счастью подкова, / А воля - не праздное слово, / А поле - всегда Куликово, / А слово - всегда о полку!». В поэме « Сад », построенной на перекличке с поэзией Блока с ее пронзительным до боли ощущением России, поэтесса обращается к образу мальчика - будущего защитника родины.
Д. знает и любит русскую природу, подмечает малейшие оттенки и перемены в ней. Наряду с природой, силой, противостоящей разрушительным ветрам истории, выступает в поэзии Д. семейный очаг, хранящий тепло поколений. «Образы Матери, ребенка, дома в сочетании с эпитетами „родной”, „теплый”, становятся... символами непреходящей жизни» (Николаева В. [Рец.] // Звезда. 1983. № 11).
Когда с началом перестройки стали подвергаться тотальному пересмотру ценности русской культуры, Д. создает в Л-де Есенинский клуб, публикует эмоционально яркие и документально аргументированные статьи в защиту русских поэтов. В ст. « Не отгорят рябиновые кисти » (Наш современник. 1987. № 9) Д. вскрывает корни «заговора молчания» вокруг наследия Есенина, определяет суть культурно-идеологич. процессов, протекавших в стране при жизни поэта и после его гибели (в частности, зловещую роль А. Крученых), ратует за создание музея Есенина в Л-де. Вступает в полемику с Ю. Суровцевым, С. Чуприниным, Д. Самойловым, неприязнь кот. к поэтическим темам «малой родины», нац. истории, по мнению Д., родственна давним выпадам против Есенина. Отстаивая нравств. нормы лит. жизни, Д. протестует против оскорбления памяти Н. Рубцова (в годовщину гибели кот. был напеч. хвалебный отзыв о книге его убийцы), А. С. Пушкина (спектакль-пасквиль реж. К. Гинкаса «Пушкин и Натали», статьи В. Фридкина, Н. Эйдельмана). Эта ст. вызвала поток сочувственных читательских писем и обвинения критиков (см.: Луначарская И. // Сов. культура. 1987. 31 окт.; Трифонов Н. // Лит. Россия. 1987. 13 нояб.) в искажении облика А. В. Луначарского. Отвечая оппонентам (Наш современник. 1988. № 3), Д. привела док-ты, подтверждающие тот факт, что нарком просвещения не оказал действенной помощи больному А. Блоку и бедствовавшей дочери Пушкина М. А. Гартунг
Поэзия и публицистика Д. пробуждает в душе «щемящую радость родства» со своей страной, своей историей; ключевые строки ее поэзии: «В любой беде, в любое лихолетье / Тоску и ужас победит любовь» (сб. «Лесная сестра»).
Член СП СССР.
Архив: ЦГАЛИ. Ф. 834.
Соч.: Медуница: стихи. Л.: Сов. писатель, ЛО, 1959; Синий лес. М.-Л., 1962; Жду необыкновенного. Л.: Лениздат, 1965; Белый камень. Л., 1969; Голубые города: повесть / в соавт. с Е. Янишевская. Л., 1970; Жалейка. М.: Сов. Россия, 1972; Вереск. Л.: Лениздат, 1973; Лесная сестра. М.: Современник, 1975; Страна апреля. Л., 1977; Росстань. Л., 1981; Соловьиный час. М.: Современник, 1982; Зажги снега. М., 1982; Огонь рябиновый. Л., 1983; Гори ясно. Л., 1988.
Лит.: Малярова И. Непридуманное, земное... // На страже. 1960. № 3; Сергеева И. [Рец.: Вереск] // Звезда. 1974. № 10; Ласта К. [Рец.: Лесная сестра] // Звезда. 1976. № 6; Логинов Ю. Стремленье // Аврора. 1977. № 3; Бетаки В. Русская поэзия за 30 лет (1956–89) // http://rulibs.com/ru_zar/nonf_publicism/betaki/0/j30.html.
А. Любомудров