Дубровина Элида Михайловна

ДУБРО́ВИНА Элида Михайловна [22.6.1925, Минск - 10.4.1992, СПб., похоронена на Волковском православном кладб.] - поэт, пуб­лицист.

Детские годы провела в рязанской д. Поочье, отрочество - в Керчи. С нач. вой­ны эвакуирована в Казахстан. В 1950 окон­чила философский фак-т ЛГУ; неск. лет работала преподавателем на Украине - в Мелитопольском пед. ин-те, Темниковском учительском ин-те, в ср. школе. В 1955 окончательно переехала в Л-д и стала проф. литерато­ром. Публ. в ж-лах «Нева», «Звезда», «Аврора», «Сибир­ские огни», альм. «День поэзии» и др. Уча­стница ЛИТО при газ. «На страже Родины».

Начала печ. с 1952. Вошла в поэзию как русский лирик, искренно и с творч. мужеством отстаи­вающий правду своего восприятия современ­ности. В 1950–60-е в поэзии Д. присутствуют популярные тогда темы: строительство ГЭС, подвиги космонавтов-первопроходцев; суще­ственный пласт занимают стихи воен. те­матики, посвящ. памяти героев - А. Матросова, В. Гастелло. И вместе с ними - неприкра­шенные картины нелегкого быта учительской семьи в рязанской глубинке 1930-х (поэма « Материнская шаль »), горечь существо­вания в эвакуации. Возникает мотив «святой любви» к родине (« Хлеба́ »), кот. станет ведущим во всех последующих кн. Д.

В перв. сб. « Медуница » (1959) и « Синий лес » (1962) критика отметила уда­чи: строки о родной земле, глубокую чело­вечность (« Розовое платье »), решение те­мы эгоистичного, мнимого счастья (« Маринкины ромашки ») и просчеты: тяжеловес­ность, аляповатость (Малярова И. [Рец.] // Звезда. 1963. № 5).

Сб. стихов « Белый камень » (1969) удостоен более высокой оценки: «Лирика Дубровиной искренна и проникновенна, рассказывает ли автор о любви безногого гармониста (“ Юные годы ”), о подвиге сапера (“ Бал­лада о партийном билете ”) или о своих погибших друзьях (“ Отсутствие ”). Поэтесса верна себе, избегая облегченных решений. Подвиг в ее толковании - не порыв, а труд­ная и осознанная победа над частными инте­ресами, которая по плечу только сильным ду­хом» (Любацкая Г. [Рец.] // Звезда. 1970. № 7).

В кн. « Вереск » (1973) разрабаты­вает фольклорный пласт, создавая стихи-сказки, стихи-легенды, причем она не стили­зует народную сказку, а органично вплавля­ет ее в стихотв. ткань (« Зной Горыныч», «Поджигающий закаты», «Ку­пальница »), где явления природы воплоща­ются в сказочные образы. В стих. « Ярославна » (1973), « На берегах Донца » (1977) реминисценции из «Слова о полку Игореве» отразились в ёмких поэтич. образах: «Как странно мне у этих берегов / Стоять и слушать вещий шум дубравы / И думать о делах минувшей славы, / Величии Трояновых веков».

В сб. стихов « Лесная сестра » (1975) светлые картины детства, образы родных лю­дей возникают отчетливо и рельефно, оза­ренные сожалением об ушедшем времени, когда были «беспечальные годы, черный хлеб, молоко и тепло пятистенной избы».

По мнению В. Бетаки, Д. «оказала огромное влияние на безвременно погибшего Николая Рубцова, она привела молодого поэта к пониманию колдовской музыки Блока. А тот ветер северной России, что наполняет рубцовские стихи, гудел еще раньше и гудит поныне в тревожных знахарских, таинственных лесах, в колдовских дебрях стихов Дубровиной». Реминисценции из Есенина, Блока, Некрасова звучат в строках Д. «За священными синими реками / Плачут звонницы на Руси, / Это всем не вернувшимся реквием, / Всем, погибшим в расцвете сил. / Память крови острее в сумерках, / В ней - тоска, ликованье, грусть... / Я ушла от праздных и суетных, / И теперь - только ты и Русь...»

Горькая история любви - в лирич. поэме « Над старою тетрадкою стихов », герои­ня кот. предстает как сильная духом, во­левая и гордая натура. В стихах, посвящ. прошлому родины, необычайно широк временной диапазон: от павшего в бою древ­него русича до погибшего космонавта Влади­мира Комарова (« Голоса ́»). Ключевая мысль кн.: «Я верю в силу незабвенных слов, / Я верю до сих пор, как верят дети: / В любой беде, в любое лихолетье / Тоску и ужас победит любовь» (« Аленький цве­точек »). Гл. тема кн. « Росстань » (1981) - человек в его связях с родиной.

В кн. 1980-х нарастают чувства тре­воги за судьбы Отчизны, необратимости на­ступающих перемен. Д. постоянно воскре­шает в памяти приметы уходящего: «О ми­лое - в репьях и цыпках, / В задоре, бью­щем через край, / В родных знаменах и улыбках! / Хоть в памяти не отцветай!». В стихи вплетаются сюжеты и образы рус­ской мифологии и истории. Стрибог и Купа­ла, св. Ксения и Евпатий Коловрат, Алек­сандр Невский и Степан Разин - ее персо­нажи, создающие многоликий мир язычес­кой и православной Руси. В нем поэтесса призывает черпать энергию для отпора «без­родным вихрям», сменившим «вихри враж­дебные». В « Колыбельной воину » Д. призывает к верности заветам отцов: «А вы­растешь - будь начеку / И помни, что к счас­тью подкова, / А воля - не праздное слово, / А поле - всегда Куликово, / А слово - все­гда о полку!». В поэме « Сад », построенной на перекличке с поэзией Блока с ее пронзи­тельным до боли ощущением России, поэтес­са обращается к образу мальчика - будущего защитника родины.

Д. знает и любит русскую природу, под­мечает малейшие оттенки и перемены в ней. Наряду с природой, силой, противостоящей разрушительным ветрам истории, выступает в поэзии Д. семейный очаг, хранящий тепло поколений. «Образы Матери, ребенка, дома в сочетании с эпитетами „родной”, „теплый”, становятся... символами непреходящей жиз­ни» (Николаева В. [Рец.] // Звезда. 1983. № 11).

Когда с началом перестройки стали подвергаться тотальному пересмотру ценнос­ти русской культуры, Д. создает в Л-де Есенинский клуб, публикует эмоциональ­но яркие и документально аргументирован­ные статьи в защиту русских поэтов. В ст. « Не отгорят рябиновые кисти » (Наш со­временник. 1987. № 9) Д. вскрывает корни «заговора молчания» вокруг наследия Есенина, определяет суть культурно-идеологич. процессов, протекавших в стране при жизни поэта и после его гибели (в частности, зловещую роль А. Крученых), ратует за со­здание музея Есенина в Л-де. Вступает в полемику с Ю. Суровце­вым, С. Чуприниным, Д. Самойловым, непри­язнь кот. к поэтическим темам «малой родины», нац. истории, по мнению Д., родственна давним выпадам против Есе­нина. Отстаивая нравств. нормы лит. жизни, Д. протестует против оскорбления памяти Н. Рубцова (в годовщину гибели кот. был напеч. хвалебный отзыв о книге его убийцы), А. С. Пушкина (спектакль-пасквиль реж. К. Гинкаса «Пушкин и Натали», статьи В. Фридкина, Н. Эйдельмана). Эта ст. вызвала поток сочувственных читательских писем и обвинения критиков (см.: Луначарская И. // Сов. культура. 1987. 31 окт.; Трифонов Н. // Лит. Россия. 1987. 13 нояб.) в искажении облика А. В. Луначарского. Отвечая оппонентам (Наш современник. 1988. № 3), Д. привела док-ты, подтверждающие тот факт, что нарком просвещения не оказал действенной помощи больному А. Блоку и бедствовавшей дочери Пушкина М. А. Гартунг

Поэзия и публицистика Д. пробуждает в душе «щемящую радость родства» со своей страной, своей историей; ключевые строки ее поэзии: «В любой беде, в любое лихолетье / Тоску и ужас победит любовь» (сб. «Лесная сестра»).

Член СП СССР.

Архив: ЦГАЛИ. Ф. 834.

Соч.: Медуница: стихи. Л.: Сов. писатель, ЛО, 1959; Синий лес. М.-Л., 1962; Жду необыкновенного. Л.: Лениздат, 1965; Белый камень. Л., 1969; Голубые города: повесть / в соавт. с Е. Янишевская. Л., 1970; Жалейка. М.: Сов. Россия, 1972; Вереск. Л.: Лениздат, 1973; Лесная сестра. М.: Современник, 1975; Страна апреля. Л., 1977; Росстань. Л., 1981; Соловьиный час. М.: Современник, 1982; Зажги снега. М., 1982; Огонь рябиновый. Л., 1983; Гори ясно. Л., 1988.

Лит.: Малярова И. Непридуманное, земное... // На страже. 1960. № 3; Сергеева И. [Рец.: Вереск] // Звез­да. 1974. № 10; Ласта К. [Рец.: Лесная сестра] // Звез­да. 1976. № 6; Логинов Ю. Стремленье // Аврора. 1977. № 3; Бетаки В. Русская поэзия за 30 лет (1956–89) // http://rulibs.com/ru_zar/nonf_publicism/betaki/0/j30.html.

А. Любомудров

•