Гальперин Юрий Александрович


ГАЛЬПÉРИН Юрий Александрович [12.7.1947, Л-д] - прозаик.

Родился в семье музыканта-джазиста, кот. перед Великой Отеч. войной «попал в сталинский лагерь за пропаганду буржуазной куль­ту­ры …из лагеря попро­сился на фронт (в 1942, в тот краткий период, когда в штрафные батальоны зачисляли осужденных по 58-й ст. УК. - С.Д.-Д. ), в штрафном батальоне дрался с немцами на До­ну, потом воевал на Волхове и на Березине …и войну закончил в восточной Пруссии» (Отступление в бесконечность // Дружба народов. 1998. № 6 ). Со стороны матери - из старинного рода, поселившегося в СПб. в елизаветинскую эпоху и давшего России целую плеяду морских инженеров и офицеров. Учился в Лен. электротехническом ин-те связи (ЛЭИС), служил в СА (1966–68), окончил историч. фак-т ЛГУ (1970–76).

Перв. рассказ напис. в 1964. Печ. начал во время службы в СА в Заполярье, в газ. г. Мончегорска (1967). Два ранних рассказа опубл. в 1971 в альм. «Молодой Л-д», остальные напеч. много позже, в 1980–84: в ж. «Конти­не­н­т» (« В этой жизни », « Болезнь », « За окном и под окнами » и др.), «Стрелец» (« Странный Боб », « Утром » и др.), газ. «Русская мысль» (« В ожидании особенного », « На сон грядущий » и др.). В 1972 в лен. ТЮЗе была поставлена пьеса Г. « Шел мальчишке тринадцатый год » (в соавт. с Е. Белодубровским; под колл. псевд. К. Бегалин). «Пьеса была посвящена становлению советской власти, и по ходу действия все славные и заме­чательные персонажи неумолимо погибали, так что в конце уцелели и выбежали на поклон к взволнованным зри­телям осе­нен­ные красным знаменем отрицательные герои... Нам пришлось кое-кого воскрешать, а потом, после сдачи, мы их опять убивали, и все это продолжалось до оче­редной кляузы, …а спек­такль шел с аншлагом нес­колько лет» (Инт. // Русская мысль. 1984. № 3519). В 1975–76 сотрудничал с ж. «Костер», рецензировал прозу в ж. «Звезда» (1975–78). Безуспешно пытался опубл. на родине повести « Наполнение » (1973), « Играем блюз » (1974) и « Мост через Лету » (1975), кот. были изд. в России лишь в 1990-е («Мост через Лету» напеч. в 1982 в Лондоне, «Играем блюз» - в Нью-Йорке в 1983). Участвовал в самиздатском сб. «Лепрозорий–23: Опыт совр. прозы» (сост. К. Кузьминский, 1976), ж. «Котсер» (1975–76).

В 1978 женился на швейцарской славистке Терез-Мадлен Ролье и в 1979 уехал в Берн. До 2007 работал в Историч. музее Берна.

За роман «Мост через Лету» в 1981 получил лит. премию им. Даля (Париж), в 1991 Книжную премию Берна. Т.-М. Ролье была присуждена пре­мия за немецкий перевод романа (изд. в 1990 во Франкфурте). В Швейцарии напис. роман « Русский вариант » (1983; опубл. в 1987), в немецком переводе получивший заглавие « Leschakov » (1997; Книжная премия Берна), повести (« Летняя пристань зимой », « Чужая зима » и др.) и рассказы (« Лопарский поселок », « Сукин сын » и др.), опубл. многочисленные ст., эссе и интервью.

В эмиграции печ. в газ. «Русская мысль», ж. «Континент», «Эхо», «Стрелец», «Новый американец», альм. «Черновик» и «Третья волна». С 1989 произведения Г. публ. и в российских периодич. изд.: ж. «Нева», «Искусство кино», «Столица», «Волга», «Дружба народов», газ. «Смена», «Невское время», «Литератор» и др.

Проза переведена на немецкий, француз­ский, английский, венгерский и др. яз.

Многократный стипендиат швейцарского Нац. фонда «Pro Helvetia» и департаментов культуры города и кан­то­на Берн. В 1987 (при поддержке проф. Р. Фигута) организовал во Фрибургском ун-те (Швейцария) лит. конференцию «Поверх барьеров - новая проза». В 1998 представлял лит-ру писателей-иммигрантов на Франкфуртской книжной ярмарке. По инициативе Г. в России впервые издано творч. наследие Л. Добычина: воспоминания и статьи о писателе (СПб., 1996) и «ПСС и писем» (СПб., 1999).

Лауреат премии Правительства М. «За вклад в развитие русского яз. и лит-ры за рубежом» (2003).

Г. относят к заметным фигурам в лит-ре «третьей волны» эмиграции (Е. Скарлыгина): его произведения внесены в словарь мировой лит-ры (Kindler Neues Literatur Lexikon. 1998. Band 21. Supplement A-K.) и «Лексикон русской лит-ры XX в.» В. Казака; в 2003 в Германии вышла отд. книгой дис. У. Ланге «Воспоминания в метафикциональных (metafiction - произведение, повествующее о самом процессе повествования и тем самым выстраивающее особое соотношение реальности и вымысла. - С. Д.-Д. ) произведениях Бориса Хазанова и Юрия Гальпери­на» (в 2002 удост. премии Гутенберга).

По словам Г., автобиографичность используется в его прозе как худож. прием: реалии судьбы, если они воплощаются не в событиях действительности, а в удачно найденных словах, способны стать элементами новой реальности, сотворенной в процессе сочинительства и тем более органичной, чем естественнее автору удается прожить свою «словесную судьбу»; тогда как реализм - всего лишь «фокус, потому что проза обладает свойствами концентри­ровать ту самую правду, кото­рая в житей­ской ситуации могла бы показаться лит-рой» (Инт.). (Именно такая ситуация описана в автобиографич. эссе «Отступление в бесконечность»: «Почти двадцать лет назад …я познакомился со студенткой из Берна. <…> Юная славистка занималась современной прозой, интересовалась новыми именами. От известного московского автора она слышала о молодом писателе из Питера, у которого уважаемый мэтр позаимствовал несколько деталей и эпизодов - не пропадать же добру, ведь печатать его все равно не будут. Она рассказала мне... обо мне. Красивая история, хоть садись и пиши»).

В. Казак характеризует уже первый из опубл. романов Г. («Мост через Лету») как одновременно и «лит. описание реальности худож. вымысла», и изображение действительности, и лит. создание новой действительности, а также единство и взаимообусловленность всего вышеназванного. Подзаголовок романа - «Практика прозы» - весьма значим для понимания не только сюжета книги, но и худож. метода автора: по мнению В. Иверни, «практика прозы - это …жизнь в прозе, существование в прозе, в лит-ре, в искусстве, в творчестве». Сюжет (сведенный до минимума) повествует о писателе (Авторе), кот. пишет книгу о другом герое (Писателе), причем в обоих случаях речь ведется от первого лица, и, т.о., «каждый включает другого в сферу своего реального существования» - осн. приемом кн. становится «зеркальная перспектива». Над обоими героями стоит еще один - тоже герой, тоже автор, тоже писатель - сам создатель повествования. В. Иверни замечает, что глав. персонажем «Моста через Лету» является, в сущности, само писательское ремесло: лит-ра, кот. «и есть жизнь, особая форма жизни», «особая форма существования Духа», - причем читатель книги становится ее сотворцом.

Говоря о стилистике романа «Играем блюз» критики отмечают «метод обратной перспективы, непрямых касаний, плавного перетекания из темы в тему» (К. Сапгир) и важность темы прошлого, кот. «врывается в настоящее героев, …но не повторяется, ибо все время предстает в ином ракурсе» (А. Глезер). В. Казак обращает внимание на то, что в этом романе находит свое продолжение тема «маленького человека, воплощающего русский вариант жизни» (точнее - вариант судьбы русского интеллигента, характерный для эпохи застоя). Текст развивается в двух направлениях: воспоминания рассказчика обрамлены сценами, в кот. прошлое постоянно перетекает в настоящее, благодаря чему, как отмечает проф. У. Шмид (U. Schmid), писателю удается создать двухуровневый текст («В каждом моменте книжного настоящего мелькает тень прошлого», и перед читателем предстает «партитура всех жизненных чувств, в которой звуки дня сегодняшнего сливаются со звуками дня вчерашнего в одном многоголосом аккорде»). По оценке Шмида, автор роман «Играем блюз» «не отражает реальную действительность и не сочиняет ее: истинным оказывается лишь то, что чуткий читатель сумеет расслышать в шелесте слов, то, что породит его собственная фантазия», поскольку «литература как таковая у Г. подобна музыке: без талантливого исполнения нота - как и буква без вдумчивого прочтения - останется лишь каплей типографской краски на бумаге».

В романе «Русский вариант» («Leschakov») писатель развенчивает миф о главенстве идеологии: гл. герой чувствует себя рабом, пленником, изнемогающим под ее властью, и потому ищет освобождения в отрицании любой веры. Это новое знание он и собирается нести человечеству, для чего изготавливает неск. тысяч листовок с призывом: «Не верьте ни во что, никому, никогда, нигде, ни за что, ни при каких обстоятельствах!» Роман, язык кот. рецензенты, отмечая незаурядное мастерство Г., называют ироничным, изобилующим словесными ловушками, иногда откровенно глумливым (С. Келлер), отчасти даже пародийным (И. Ракуза), с отсылками к Горькому и Достоевскому, с тонко продуманными деталями (А. Урицкий), начинается как фарс, а заканчивается как трагедия: русский вариант, возникший на закате СССР, заключается в том, что «выхода нет». Рассуждая о том, что у русского интеллигента существует лишь одна «грустная альтернатива», кот. один из героев определяет как «рабство или смерть», а другой - «вера или воля», и «третьего не дано», персонажи приходят к выводу: «Третьего не дано. <…> Да и первого нет. Для нас во всяком случае. Исключенный вариант <…> Наш вариант, он без вариантов <…> Податься некуда. Одно слово, русский вариант».

Примечательно, что западные слависты резко разошлись в оценке гл. героя романа. Если одни полагают, что Лешаков продолжает галерею «маленьких людей», героев Гоголя и Достоевского (И. Ракуза), то другие считают, что в романе «Русский вариант» Г. исследует генеалогию «лишних людей», поскольку гл. персонаж представляет собой позднесоветский вариант подобного лит. образа. Так, К. Kеллер оценивает инженера Лешакова как «воплощенную посредственность», чья трагедия состоит в безуспешности попыток осознать свое предназначение, кот. он видит в том, чтобы «жить в России и стать каплей, долбящей камень». По мнению критика, в русской лит-ре, не испытывающей недостатка в трагич. героях, еще не было персонажа, кот. с таким неумолимым упорством демонстрировал бы собств. смехотворность.

В эссе « Отступление в бесконечность », опубл. в 1998, но не утратившем своей актуальности, Г. рассуждает о своем лит. поколении (поколении «наследников победителей», кот. на родине довелось провести «голодную писательскую молодость в атмосфере психологич. гетто подпольной культуры», а в эмиграции испытать «амбиции славистов и разобщенность эмигрантов, страдающих комплексом Курбского ») и о совр. обществе «обоготворенного ratio», где люди «не задумываясь меняют принципы на приоритеты», а культура находится под сильнейшим давлением «диктатуры рынка». По мнению писателя, эта диктатура грозит человечеству губительными этич., психологич. и социальными последствиями. В частности, именно ее влиянием можно объяснить бурное развитие «экстравертного искусства», кот. «использует острые звуки, немыслимые материалы, экстравагантные сюжеты, но рассчитано на короткую встречу, обусловленную рыночным механизмом».

Соч. : Мост через Лету: роман. Лондон, 1982 (СПб., 1994); Играем блюз: роман. Париж-Н.-Й., 1983 (СПб., 1993); Русский вариант: роман. Берн, 1987 (СПб., 1995).

Лит .: Иверни В. …Через Лету // Континент. 1982. № 34; Горбаневская Н. «Там, у устья Леты - Невы…» // Русская мысль. 1982. № 3425; Глезер А. Верность себе // Новое русское слово. 1983. 10 июл.; Сапгир К. Четыре измерения // Русская мысль. 1983. № 3482; Schmid U. M. Leningrader Blues // Neue Zürcher Zeitung. 1994. № 230; Урицкий А. Саратов, «Волга»: повторный визит // НГ. 1995. 5 дек.; Казак В. Лексикон русской лит-ры XX в. М., 1996; Rakusa I. Parodistische Verzerrung // Neue Zürcher Zeitung. 1997. № 22; Keller C. Russisch, also ausweglos // Die Zeit. 1997. № 48; Keller C. Russkij variant / Kindler Neues Literatur Lexikon. Band 21. Supplement A-K. München, 1998; Lange U. Igraem bljus / Kindler Neues Literatur Lexikon. Band 21. Supplement A-K. München, 1998; Скарлыгина Е. Неподцензурная культура 1960–80-х гг. и «третья волна» русской эмиграции. М., 2002; Lange U. Erinnerung in den metafiktionalen Werken von Boris Chazanov und Jurij Gal'perin: Verfahren zur Konstruktion von Realität, Identität und Text. Frankfurt a.M., 2003.

С. Друговейко-Должанская

  • Гальперин Юрий Александрович