Гессен Алексей Владимирович

ГЕ́ССЕН Алексей Владимирович [14(27).5.1900, СПб. - 10.7.1925, Париж; похоронен на кладб. Рюэй в предместье Парижа] - поэт, публицист, юрист.

Родился в семье изв. гос. деятеля В. М. Гессена, секретарь русской миссии I мирной конференции в Гааге (1899), члена II Гос. Думы от партии кадетов, видного юри­ста, профессора гос. права. Окончив ком­мерческое уч-ще в Лесном, Г. в 1918 по­ступил в Пг. ун-т на историко-филол. фак-т. В 1920, после смерти отца, перевел­ся в Политехнический ин-т, где уже учился его брат Николай. В дек. 1921 братья эмигрировали в Прагу, где получили образо­вание на Русском юридическом фак-те, откры­том под протекторатом Карлова ун-та. В 1923 переехали в Париж, где Г. спустя 2 года умер от туберкулеза.

Стих. Г., публиковавшиеся в «Русской мысли» (1922–24) и в «Возрождении» (1925–26), представляют тонкого романти­ка, влюбленного в жизнь, православного хри­стианина, страстного патриота. Архиманд­рит Константин (Зайцев), бывший некот. время преподавателем Г. на Русском юриди­ческом фак-те в Праге, уловил гл. черту его характера: «он был нравственным талан­том. Не холодным зрителем проходил он че­рез наши грозные дни <...> в нем происходи­ла огромная внутренняя работа по созданию нового крепкого и светлого миросозерцания. <...> Замкнутый, застенчивый и робкий, он пламенел внутренним огнем» («Венок на могилу А. Гессена»).

В эмиграции Г. был поражен, что русские не объединились для борьбы с большевика­ми, но еще больше разошлись в своих полит. пристрастиях. Статья « Там и здесь. Впечатления и мысли недавно вырвавшегося » (Русская мысль. 1922. Кн. 5) наполнена пафосом юношеского макси­мализма, направленного против тех, кто от­ступился от борьбы: «В России голод и физи­ческие страдания, иногда угрозы самому су­ществованию, могут заставлять идти на ком­промиссы, на соглашения, на уступки. Тем же, которые здесь в безопасности, в довольстве, ради выгод или малодушия, готовы протянуть руку палачам России - нет оправдания, нет и не будет прощения».

Самое значимое произведение Г.- поэма « Горькие травы » (Возрождение. 1925. 12 июл.) - попытка, по словам Г. Струве, «дать в историческом преломлении, в смене ярких картин, проникнутых историко-идеологическим подходом, генезис русской сму­ты» («Венок на моги­лу А. Гессена»), показать не только проникновение западных идей на рус­скую почву, но и то, как они, попав в Россию, изменяли образ жизни целых поколений. По­эма состоит из 5 частей (« Предки », « Прадеды », « Деды », « Отцы », « Дети »), в кот. присутствуют сквозные образы поля (страна, родина, государство), пахаря и сеятеля (госу­дарь, монарх, правитель, царь), охотника и добычи (отношения между личностью и правителем). Во вступлении царь-преобра­зователь (Петр I) сеет «чужое заморское се­мя», кот. «неохотно растила земля». «Коварная отрава», пылающая в крови «вну­ков» и «правнуков», собравших «урожай» петровских реформ, сделала их нестойкими перед надвигающимися бурями. Эпоха Алек­сандра I представлена Г. в ее кульминацион­ном моменте после 1812, когда молодые офицеры, опьяненные победой, в Париже знакомились с учением либеральных просве­тителей. На восстание 1825 их толкнула «Мудрых книг губительная ложь, / Лживых слов лукавое злодейство, / Дерзких мыслей ненасытный нож». Глава о правлении Александра III, которому Г. явно симпатизирует, одна из лучших в поэме, посвящена В. Розанову. Этот царь «Не побоится в ржавой лу­жице / Сапог солдатский окунуть, / Упрется в землю, понатужится / И выведет на верный путь...». Часть «Отцы» посвящена революци­ям 1905 и 1917, отречению Николая II от трона, когда «...Русь за долгою обедней / Слагает к Божьему Престолу / Столетней му­ки тяжкий крест». Последняя часть поэмы - «Дети» - представляет собой лирич. исповедь поэта, окрашенную трагич. красками. Осн. мотив - чувство незащищенности и обреченности целого поколения людей, вынужденных покинуть родину. Для лирич. героя, тайно покидающего город, Пг. - уже не любимый, праздничный, парадный дом, но мертвое место, с глухими и гулкими улицами, на которых «фонарь одинокий сутулится / У беззубых провалов ворот». Посл. глава этой части - самая эмоциональная в поэме. Это и песнь, и призыв, и стон, и заклинание горя­чо любящего родину героя. В то же самое время она есть выстраданная, обращенная к Богу молитва о спасении самого дорого­го - своей Отчизны. «Белое движение», так восхищавшее Г., зашло в тупик, но «белая идея», в которой была заложена идея религи­озная, «идея борьбы за дело Божие на зем­ле», в которой «человек, мужаясь, ищет опо­ры в своем религиозном опыте» (Ильин И. О грядущей России. М., 1993), ос­талась ему очень близка, что видно из част­ной переписки (ГАРФ. Ф. 5912). Г. с нескры­ваемой душевной болью пишет о том, что на родине «народ глумится и пляшет, / После жатвы лихой осмелев», что «нивы осквернены», что земля, «грешная, проклятая», вся в «кровавом дурмане». Но грустнее то, что с этим некому бороться: «дети» - в изгнании, где их руки «повисли, как плети», а «тела омертвели от ран». И в то же время в стихах звучит убеждение, что человек, черпающий силы в высокой вере, хранящий в своей душе образ Спасителя, преодолеет все удары судьбы. Г. надеялся, что когда-нибудь «над проклятой грешной землею / Воссияет Хрис­това Любовь...» и на его родине начнется но­вая созидательная жизнь.

Лирику Г. отличает тематическое разнооб­разие: его интересуют история, искусство, ре­лигия, политика, современность. В его интим­ной лирике звучат не только грустные мотивы горечи раннего сиротства и одиночества (« Паруса весенним ветром вздуты... », « Ни друзей, ни жены, ни любовни­цы... »), тоски по утраченной родине (« Все мне снится у берега Сены... »), усталости от «безрассудного» «холодного плаванья» - эмиграции (« Я научился дивной лени... »), но запечатлены и первые нежные чувства (« Моих стихов сквозное кружево... », « Как прежде гипсовый Бетховен... », « Не певала ты песен с подругами... », « Ты живешь одинокой затворни­цей... »). «Прекрасная Дама» Г. бесконечно мила, в ее образе слились романтич. и фольклорные традиции русской лит-ры: ей свойственны верность («Никогда не скрипит, не шатается / Под чужими шагами крыльцо, / Только мне одному улыбается / Наклоненное к пяльцам лицо»), ласка, скромность и высокая религиозность («Ты молилась смиренно и сла­достно, / Замирающий слушая звон. / Был Христос в твоей жизни безрадостной, / Что лампада у темных икон»). Собирательный портрет ее необыкновенно привлекателен: со­болиные брови, лукавые глаза, тяжелые косы с вплетенной жемчужной нитью. Щемящей бо­лью наполнены воспоминания о далеком дет­стве (« Страстная суббота »). Знаменитому итальянскому художнику эпохи Возрождения посвящ. зарисовка « Фра Бартоломео ».

Архимандрит Константин (Зайцев) отме­чал, что Г. «сосредоточенно, серьезно зани­мался, и в этом сказывался не только интерес к учению и науке. Он необычайно серьезно относился к жизни и весь проникнут был чув­ством ответственности. <...> Но большего хо­тела его душа - действия, жертвы, подвига». Судьба отмерила ему короткий век, но в нем были и действия, и жертвы, и подвиг: он со­хранил в своем глубоко верующем сердце «нехладеющий жар» бесконечной любви к России, к поэзии, к самой жизни.

Соч.: «Нехладеющий жар» поэзии. Лирика Алексея Гессена / сост., вст. ст. В. Заглобы. М., 2001.

Лит .: Струве Г., Струве П., Зайцев К. Венок на могилу А. Гессена // Возрождение. 1925. 12 июл.; Даватц В. Умер Алексей Гессен // Новое время. 1925. 18 июл.; Струве Г. Русская лит-ра в изгнании. Париж, 1984; А. В. Гессен // Руль. 1925. 14 июл.; Афанасьев А. Неутоленная любовь // Москва. 1990. № 7; Гессен В. Род Гессенов в России (XIX–XX вв.) // Из глубины времен. СПб., 1996. № 7; Заглоба В. Исто­рич. тема в поэзии Алексея Гессена // Текст: Узоры ковра. СПб.-Ставрополь, 1999; Дунаев М. Православие и русская лит-ра: в 6 ч. М., 2000. Ч. 6; Белукова [Заглоба] В. Благословен тот ярый пламень...: Жизненный путь и творч. наследие Алек­сея Гессена. М., 2003; Белукова [Заглоба] В. «Хождение по мукам» Алексея Гессена: образ лирич. героя в поэме «Горькие травы» А. Гессена // Пушкинские чтения - 2014. СПб., 2014; Любомудров А. Православные писатели русского Зарубежья. А. В. Гессен // Судьбы русской духовной традиции в отеч. лит-ре и искусстве XX - нач. XXI вв. 1917–2017: в 3 т. СПб., 2016. Т. 1.

В. Белукова