Гиппиус Александр Васильевич

ГИППИУС Александр Васильевич [22.5.1878, СПб. - 23.1.1942, Л-д] - поэт.

Мать - Елена Францевна Эггерс (ум. 1920). Отец - В. И. Гиппиус (1853–1918) - крупный чиновник Земского отдела, член совета Мин-ва внутренних дел. В молодости под псевд. В. Герси сотрудничал в ж-лах, переводил Данте и Петрарку, Гете и Гюго. Дар стихотворчества и легкость познания языков передались трем его сыновьям, как и пристрастие к псевдонимам. Александр Г. под своим именем не напеч. ни одного стих., скрылся за псевд. Г. Заронин и Александр Надеждин, что породило массу библиограф. ошибок. Так, Александру Г. не принадлежат публикации в альм. «Молодые побеги», «Шестнадцать страничек» (оба - 1913) и «Наши силы» (1917), как и сб. стихов «Песни сердца» (Херсон, 1895), подписанные Пл. Надеждин. В то же вр. дочери поэта утверждали, что у отца был собств. сборник стихов. Но под каким именем он был выпущен? Вероятно, под третьим. У детей Г. он не сохранился.

Как и братья, Г. после окончания 6-й петерб. гимназии поступил на юридич. фак-т СПб. ун-та. В 1894, когда вышел перв. выпуск «Русских символистов», старший брат Владимир со своим другом и единомышленником в поэзии А. Добролюбовым поехал в М. к В. Брюсову - «познакомиться и примкнуть к нему». Этот эпизод запечатлел в своем дневнике и «главный символист». «Неделя символизма, - записал в дневнике 19 июня Брюсов. - В субботу явился ко мне маленький символист, оказавшийся петербургским символистом Александром Добролюбовым. Он поразил меня гениальной теорией литературных школ, переменяющей все взгляды на эволюцию всемирной литературы, и выгрузил целую тетрадь странных стихов. С ним была и тетрадь прекрасных стихов его товарища - Вл. Гиппиуса. <…> В понедельник опять был Добролюбов, на этот раз с Гиппиусом…» (Брюсов В. Дневники. М., 1927). Самый интересный результат этого визита состоял в том, что ни Вл. Гиппиус, ни Добролюбов печататься у Брюсова не стали, но в третьем вып. «Русских символистов» (1895) под псевд. Г. Заронин появились стих. Г. « Льются звуки, замирая… » и « Ночь в сердце у меня… » В воспоминаниях о печатавшихся у него поэтах Брюсов упоминал Г. Заронина в связи с тем, что тот «изредка выступает в литературе и поныне».

Не обладая поэтич. темпераментом старшего брата Владимира, сомневающийся в себе и своих способностях, Г. накануне нового 1907-го писал А. Блоку: «Дорого бы я дал, чтобы обладать хоть маленьким даром в какой бы то ни было области искусства, но - судьба жестоко подшутила: любви к искусству вложила в меня изрядно, но “шишек” творчества не дала!»

В истории русской лит-ры Г. известен не столько своей поэзией, сколько дружбой с А. Блоком. Их знакомство началось в 1900, когда студент Г. подошел к студенту Блоку и попросил у него лекции по гос. праву - как записано у Блока: «услыхав от кого-то, что мой конспект хорош». (Блок А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 7. М .-Л., 1963).

«Ещё на юридическом факультете Александр Александрович сошёлся с Александром Васильевичем Гиппиусом, - вспоминала М. Бекетова. - Гиппиус очень любил и стихи Блока, и самого автора. В университетские годы они часто видались, посещали друг друга и встречались у общих знакомых, где вместе дурачились и веселились. Оба увлекались Московским Художественным театром, до хрипоты вызывали артистов, бегали за извозчиком, на котором уезжал из театра Станиславский, и т.д. <…> Но вскоре после окончания университета Александр Васильевич уехал на службу в провинцию. Отношения и заглазно оставались прекрасными» (Бекетова М. А. Александр Блок. Биограф. очерк. Л., 1930). Г. и Блока объединяла общая склонность к философско-мистическому восприятию бытия, сходство лит. пристрастий, любовь к театру. Их переписка началась в 1901, когда студенты разъехались на каникулы: Блок - в Шахматово, Г. - в Силамяги, и продолжалась до последних дней Блока, более 20 лет.

Из письма конца мая 1901: «Милый Александр Александрович! Как Вы живете? Как Ваши экзамены? <…> Очень и очень жалею, что Вас нет здесь, т.к. я испытываю большое блаженство. Представьте себе самую удачную комбинацию двух природ - русской и финляндской, и Вы получите некоторое понятие о Силамягах. Дача на берегу моря - вечно прекрасного, разнообразного, бесконечно широкого и безмерно живого, лес то хвойный, то лиственный, луга, поля, все, что спускается к морю, все, что живет и дышит. Даже курортный оттенок не мешает...»

Письма Блока к Г. опубл. в 8-м томе его Собр. соч., невошедшие - в первой книге 92 т. «Лит. наследства». Однако неск. весьма интересных писем Г., по-новому раскрывающих личностные качества друзей и их взаимоотношения, составителями не учтены (см.: Биневич Евг. Александр Блок и братья Гиппиусы).

16 авг. 1901 Г . в письме к Блоку прислал свое новое стих. о посетившей его любви - « Все образы бледнеют пред тобой… » Блок 23 авг. отвечал: «Дорогой мой Александр Васильевич, поздравляю Вас искренне и от всего сердца, радуюсь за Вас ужасно, конечно, за главное, но так же и за стихотворное возрождение… <…> Очень хочу знать все подробнее, очень благодарю за все письмо - и за стихи, и за прозу. В стихах лучше всего “родник”, вообще же Вы еще не в спокойно-стихотворческом настроении, и содержание в ущерб форме, а мне все-таки очень нравится и настроение уж очень близко иногда…»

Блок не кривит душой, когда пишет, что стихи Г. ему по душе. У дочерей Г. сохранился список стихотворений отца, кот. должны были находиться в архиве Блока. Самих стихов нет. Не удалось обнаружить их ни в одном фонде Блока различных хранилищ. Но для своего стих. «Видение», написанного 1 авг. 1901, эпиграфом Блок взял строку Г.: «Предтечи вечного сиянья, Неугасимого огня».

Юриспруденция мало интересовала Г., поэтому, вероятно, окончив ун-т весной 1902, он не сдал выпускные экзамены. Летом уехал в Любань, поступив воспитателем к сыну одного из дачников. «Время провожу почти сплошь трудовым образом, – сообщал он А. Блоку в июне 1902, - и даже не особенно замечаю времени. <…> Изучаю, конечно, науки и уголовное право, и историю. Читаю по-немецки, главное, изучаю себя…» Намеревался сдать экзамены в будущем год, но провалил их, и по совету отца уехал на Дальний Восток работать на переселенческом пункте в Маньчжурии.

«Живется здесь мне не так плохо, так как и здесь, на Дальнем Востоке, можно встретить людей не только милых и добрых, но очень умных и интересных, - писал Г. другу в сент. или окт. 1903. - Моя теория, что люди в провинции не хуже и не менее значительные, чем в столице, подтвердилась самым блестящим образом». 5 янв. 1904 Г . продолжает:: «Эту зиму я не был одинок. Пишу это Вам одному, как другу, которому могу поведать тайны, вернее, одному Вам не могу не поведать ее. Я служу вместе с фельдшерицей, милой и славной, чудной девушкой…»

В конце янв. 1904 Г . переехал в Томск, где в местном ун-те сдал, наконец, экзамены за университетский курс и получил диплом Томского ун-та. В нач. сент. 1904 Г . с женой приезжал в СПб. Встречался с Блоком, перешли на «ты». В начале ноября Г. вновь на Дальнем Востоке. С июня 1904 Г . - чиновник особых поручений при Переселенческом управлении по ведомству Мин-ва внутренних дел, губернский секретарь; служил на станции Мысовск (на берегу Байкала). В 1906–09 - в Сызрани. В 1909–12 - член Ковенского отд. Крестьянского Поземельного банка. Награжден орденом Св. Станислава 3-й степ.; коллежский секретарь. Его связь с А. Блоком продолжала поддерживаться перепиской.

Осенью 1913 Г . выходит в отставку и с семьей поселяется на Петроградской стороне СПб. В 1915 А. Блок рекомендует В. Мейерхольду к публ. в его ж. «Любовь к трем апельсинам» стихи Г. И в № 1, 2 и 3 появляется большая подборка из 14 стих. Г., подписанная псевд. А. Надеждин. Одно из них - « По ступеням судьбы все выше… » Этот журнал Г. подарит «крестному отцу» публикации с надписью: «Милому другу Ал. Ал. Блоку от чистого сердца А. Г. 13 октября 1915».

В 1917–18 Блок привлек Г. к лит. работе в Гос. комиссии по изданию произведений классиков русской лит-ры в кач-ве текстолога и корректора.

В 1918 умер отец Г. Семья Г. уехала к бабушке по матери в Красноярск - от питерского голода. Сам же Г. задержался в городе, а позже застрял в Камышлове, отрезанный от семьи колчаковской армией. Здесь переболел тифом. Когда в Красноярске установилась сов. власть, он стал собираться к семье. 5 марта 1920 писал старшей дочери Татьяне, что «как только встретимся, заживем так же счастливо, как до вашего отъезда в Сибирь. Правда, жизнь с внешней стороны будет немного другая - уж не будет такой удобной квартиры, обстановки, такой налаженной жизни со всеми удобствами, какая была в Петербурге, но, родная моя Таточка, - разве в этом счастье? Будем вместе - все перенесется легко всеми нами. Лучше уж горе и заботы, чем разлука. Теперь, как ты знаешь, я нашел себе дело по сердцу. Я сделался учителем. Преподаю русскую литературу в школе второй ступени…»

Смерть Блока для Г. стала тяжелым ударом. Он продолжал поддерживать связь с родными поэта. Свидетельством тому переписка с ними и книги с дружескими автографами ему. К примеру: «Дорогому и нежному другу тех незабвенных, о ком написана эта книга, милому Александру Васильевичу Гиппиусу с дружеским приветом и любовью. Автор М. Б.. 1925 г . 14 августа н.с.» - писала М. Бекетова на книге «Ал. Блок и его мать» (Л.-М.; 1925). Или - «Милому Александру Васильевичу Гиппиусу, другу юности Блока. М. Бекетова. 27 августа 1932 г .» - на книге «Письма Блока родным» (М.-Л., 1932).

Судя по сохранившимся письмам Г. историку лит-ры, констатировавшему смерть поэта, Дм. Пинесу, его мучило то, что он никак не может приступить к написанию воспоминаний о Блоке. «… Спасибо Вам большое, сердечное, что не забываете меня и, как совесть, временами напоминаете мне о моем долге перед памятью Блока. Спасибо потому, что память о грехе есть начало его искупления, забвение греха - новый грех, еще более тяжкий…» (Из письма 26 нояб. 1928).

В 1924 со всей семьей Г. переехал в Пермь, чтобы продолжить учебу дочерей в ун-те, где его младший брат Василий состоял профессором. Но здесь преподавательская деятельность для Г. не сложилась - работал в книжном магазине, в музее, водил экскурсии по городу. Вскоре дочери уехали доучиваться в М., а его тянуло на родину, в Л-д. В 1932 вместе с братом Василием Г. вернулся в Л-д. Здесь Г. пришлось работать экскурсоводом в Павловском дворце, библиотекарем в Железнодорожном ин-те; в последние годы перед войной ведал биб-кой Союза художников.

По словам дочерей, Г. «искупил свой грех» и написал воспоминания о Блоке. Они уже были сверстаны для очередного сборника о поэте, но началась война, набор рассыпали. Ни рукопись, ни верстку найти не удается. Когда немцы стали приближаться к городу, братья Г. отказались покидать его. Г. писал дочери Вере в эвакуацию 14 окт.: «Мне очень грустно, что мы живем врозь, но я благословляю тот день, когда ты и Таня увезли своих ребятишек туда, где вы теперь».

Г. умер от голода в блокадном Л-де.

Был женат на «крестьянской дочери» Иулиании (Юлиании) Ксенофонтовне Пересторониной, имел троих детей.

Архивы: РГИА, ф. 391, оп. 7, 795, 796; ф. 1289, оп. 16, 432; ф. 1349, оп. 3, 532; ф. 472, оп. 27/861, 182/81; оп. 28/862, 24/76; оп. 28/862, 87/115; ф. 560, оп. 19, 174; ф. 663, оп. 1, 43; ф. 1284, оп. 32, 14; ф. 1343, оп. 19 (ч. 1), 1770; ф. 1349, оп. 3, 531; ф. 391, оп. 7, 797.

Лит. : Максимов Д. Е. Александр Блок и революция 1905 года // Революция 1905 года и русская лит-ра. М.-Л., 1956; Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и обществ. деятелей: В 4 т. М., 1960. Т. 4; Биневич Евг. Александр Блок и братья Гиппиусы // Искусство Л-да. 1991. № 8; Биневич Евг. Братья по крови и по перу // Голоса из блокады. СПб., 1996; Гиппиус Вл. В. О Блоке, что помню // Писатели символического круга. Новые мат-лы. СПб., 2003; Исмагулова Т. Д. Немцы России // <rusdeutsch-panorama/jencik/statia>

Евг. Биневич