Груздев Илья Александрович
ГРУ́ЗДЕВ Илья Александрович [2.8.1892, СПб. - 11.12.1960, Л-д] - литературовед, критик, кинодраматург, писатель-беллетрист.
Сведения о семье и детстве Г. кратки и противоречивы. Р. Гуль в кн. воспоминаний «Я унес Россию» писал: «Был Груздев, кажется, из состоятельной купеческой семьи. „Киндерштубе“ [манеры, привитые в раннем возрасте] во всяком случае в нем чувствовалась». О себе Г. рассказывать не любил. В 1920-х, когда «серапионы» опубл. автобиографии, напис. в свободной иронич. манере, он ограничился коротким ответом: «Писать о себе становится модой. Молчать о себе никогда, вероятно, модой не станет. Тем важнее было бы уметь промолчать». Евг. Шварц рассказывал, вероятно, со слов самого Г.: «Вырос Груздев в тяжелых условиях. Не помню уже, отец или мачеха притесняли его, и притесняли сверх всякой меры. Страшно. Он этим объяснял болезнь свою, повышенное кровяное давление, и многие стороны своего характера».
Первоначально учился в Петровском коммерческом училище, по окончании кот. (1911) поступил на историко-филологич. фак-т СПб. ун-та. Через три года учебу пришлось прервать - началась Первая мировая война и Г. сразу, в составе студенч. санитарного отряда, ушел на фронт. Был участником брусиловского прорыва, награжден двумя Георгиевскими крестами.
В дек. 1917 вернулся в Пг., закончил ун-т. В процессе учебы вписался в новый режим - и в 1918 начал работать в Театральном отд. Наркомпроса, сотрудничал в пг. изд. С 1914 помещал фельетоны в газ. « Жизнь искусства », рец. и критич. статьи печ. в различных ж., альм. и сб. Пг. и М.
Знакомство Г. с будущими «серапионами» состоялось в открывшемся 19 нояб. 1919-го Доме искусств на занятиях лит. студии под рук. К. Чуковского. Г. записался к Е. Замятину, кот. читал курс «Техника худож. прозы». Замятин вспоминал: «Длинная с колоннами комната в Доме искусств: студия. И тут они вокруг зеленого стола. <…> В зимние бестрамвайные вечера я приходил сюда с Карповки, чтобы говорить с ними о языке, о сюжете, о ритме, об инструментовке…» Современники запомнили, что Г. и Лунц «хвостом» ходили и за В. Шкловским.
1 февр. 1921 слушатели семинара Замятина объявили о создании об-ва «Серапионовы братья». М. Слонимский: «Решили собираться вольно, без устава, новых членов принимать, руководствуясь только интуицией. Все, что писали, читалось на собраниях… Пуще всего боялись потерять независимость, чтобы не оказалось вдруг „Общество Серапионовых братьев при Наркомпросе“». Г. присутствовал на перв. собрании, был принят в сообщество в числе первых, принимал непосредственное участие в организации содружества. Брат-настоятель. Членами объединения были Л. Лунц , М. Зощенко , В. Каверин , Н. Никитин , М. Слонимский , В. Шкловский , В. Познер , Е. Полонская , К. Федин , Н. Тихонов , Вс. Иванов .
Р. Гуль: «Из всех серапионов Илья Груздев был человек самый хороший. Именно - хороший. В Груздеве не было никакой „литераторской“ позы, никакой фальши. Он был душевно чистый человек. Искренен, прост, с некоторым юмором. Порядочность, благородство поступков, преданность братству запомнили многие. <…> Внешне Илья был полн, мешковат, в одежде без всякой претензии на моду, лицо румяное и очень русское». В дневниковых записях Евг. Шварца, близкого к «серапионам», можно прочесть: «Илья Груздев, неестественно румяный, круглый, сырой, белоголовый, белоглазый, чуть заикающийся». «Серапионы» любили поддразнивать друг друга, обменивались насмешливыми письмами, сочиняли эпиграммы. Г. долго оставался мишенью для острословов, тем более что его отличал всегда красноватый цвет лица и он густо краснел от шуток. К. Чуковский называл его «очень краснеющий критик» (позднее он же - «розовый Груздев», «впечатлительный, розовый, обидчивый серапионов брат, критик Груздев»).
Сложность натуры Г. оставалась в тени. Евг. Шварц: «Однажды я зашел в Госиздат, где он работал, и Груздев рассказал о Самозванце, заикаясь, но вдохновенно и так ясно, что целая эпоха осветилась мне. Он был историком и в этой области чувствовал себя свободнее, он говорил как художник».
Выступал в печ. преимущественно как критик. В подарок получил кн. одного из жителей ДИСКа с надписью: «Назвался Груздевым - хвали Серапионов!». В перв. же альм. «Серапионовы братья» (1922) Г. напеч. ст. « Лицо и маска », в кот. выносил на обсуждение волнующий «серапионов» вопрос о роли рассказчика в совр. лит-ре. Он считал, что в худож. произведении присутствует не личность писателя, а его маска. В дальнейшем разрабатывал эту гипотезу на мат-ле рассказов, читаемых «серапионами» в Доме искусств; особенно его привлекала маска рассказчика в произведениях Зощенко (« Вечера “Серапионовых братьев”» // Книга и революция. 1922. № 3). Ранние критич. ст. Г. о Зощенко и сегодня оцениваются специалистами как глубокие и тонкие по наблюдениям. Участвовал в широкой литературоведческой дискуссии о природе сказа в совр. лит-ре. К перв. годовщине «Серапионов» (1922) Г. были посвящ. строки: «Вот критик и зоил, / Одной литературой дышит, / Он „тайну мудрости“ открыл. / Печатает, хотя не пишет». В. Каверин писал о Г.: «Илья написал прекрасную статью, вдруг выпустив когти… и обругал целую кучу писателей. Называется „ Утилитаризм и самоцель “». Б. Фрезинский: «Груздев был проницателен, качество - важнейшее для критика».
В кон. 1922 собрания в ДИСКе запретили, но еще год здание оставалось общежитием. Осенью 1923 Г. отправился в Бахмут, где вместе с М. Слонимским и Евг. Шварцем работал в газ. «Всероссийская кочегарка» и в ж. «Забой». В кон. 1920-х «серапионы» жили на два города - в Л-де и М. Выезжали за границу - в Берлин и Париж. И все эти годы старались сохранить содружество: неизменно ежегодно собирались на годовщины своего «братства». На пятилетие (1926) из Неаполя им писал Горький: «Да, вы, серапионы, история литературы. В невероятно трудные годы, в условиях, отчаянно тяжелых, вы сумели остаться свободными художниками, именно вопреки законодателям вкусов, как вы пишете, вопреки создателям канонов или точнее кандалов для души. Это заслуга не малая. Ее не забудут. Не забывайте и вы то время, когда в голоде и холоде вас не покидала „одержимость“, когда чувство дружбы так хорошо, крепко держало вас на земле и не дало погибнуть вам. Дело прошлое: немало страха натерпелся я за вас, когда, наобещав вам „три короба“ всякой всячины, уехал из России и ничего не мог сделать, будучи обманут, как это со мной бывало и бывает нередко. Но вот вы все-таки побороли внешнее, выжили здоровыми и твердо идете своим путем. Путь верный». Однако хотя связи сохранялись, но с годами единство становилось формальным. В 1929 Г. писал в Сорренто Горькому: «Первого февраля серапионы праздновали у меня восьмую годовщину. Было очень весело внешне и довольно невесело по существу. Есть что-то застывшее - солидное в их литературных репутациях».
В нач. 1925 в лит. жизни Г. произошло событие, кот. изменило её. М. Слонимский, увлеченный собств. писательством и худож. замыслами, некот. время служивший лит. секретарем Горького и собиравший мат-лы о нем, посчитал, что «талантливый, но еще как-то не нашедший применения своему таланту» Г. более него годится для такой работы, и отдал ему все собранные мат-лы с условием довести работу до конца. Исполнению этого условия (поначалу неожиданно для друзей) оказалась посвящ. вся последующая жизнь Г. - он вошел в историю русской лит-ры, прежде всего, как биограф, исследователь, комментатор тв-ва Горького: работал над его биографией, ввёл в науч. оборот множество малоизвестных фактов.
Между Г. и Горьким завязалась интенсивная переписка (с 1925 по 1936 они обменялись более чем двумястами письмами). Г. уточнял хронологию и факты жизни писателя. И уже в 1925 напис. небольшой биографич. очерк « Максим Горький », а в 1926 кн. для детей « Жизнь и приключения Максима Горького ». В основу беллетристич. повествования легли автобиогр. рассказы писателя. Позиция самого Горького звучит в его письме к Г.: «Конечно - дети заслуживают всяческого внимания и уважения. Книжка эта - нечто, похожее на канонизацию героя при жизни. В святые я не пригоден, к тому же одержим стремлением ко всяческим грехам и склонен к многим ересям… Но если уж сделано, так уж сделано - и печатайте на здоровье Ваше».
В 1933 Г. опубл. краткую биографию « Горький », в кот. он говорил уже не о мальчике Алеше Пешкове, а о юноше, кот. видит «слишком много мерзости и грязи», способной его затянуть, но выбирает путь борца, будущего революционера.
Наиболее полная биография Горького, напис. Г., вышла в основанной писателем серии «ЖЗЛ» в 1958. В ней Г. сознательно пренебрег некот. фактами, известными ему из переписки. Даже в годы «оттепели» биограф не смог обойтись без умолчаний, а порой и дезинформации.
Завершающим трудом многолетних занятий Г. стала кн. « Горький и его время », перв. том кот. опубл. в 1938. Г. понимал, что идеологич. обстановка не позволяла осуществить проект полной биографии Горького, и он выбрал свой вариант - писать только о раннем периоде жизни и тв-ва писателя, закончить 1890-ми, когда в печ. появился «Макар Чудра». В итоге в обширном биогр. труде Г. (700 стр.) интерес к эпохе возобладал над интересом к личности и судьбе писателя.
Всю войну Г. прожил в блокадном Л-де. В авг. 1946-го секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Жданов выступил в Смольном с д-дом «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“». А. Ахматова, М. Зощенко и все «серапионово братство», включая давно почившего Л. Лунца, были подвергнуты резкой критике. Имя Горького двадцать лет охраняло Г., но в 1946 как бывший «серапион» он попал под идеологич. расправу - его вывели из ред. ж. «Звезда».
В теч. мн. лет Г. был составителем и ред. СС Горького и мн. кн. о Горьком (СС: В 25 т. М., 1928; Избр. соч.: В 2 т. М., 1935; и др.). Написал сценарии к биографич. трилогии Горького: фильмы «Детство Горького» (сценарий в соавт. с М. Донским), «В людях» (оба фильма - реж. М. Донской, «Союздетфильм», 1938; на VHS и DVD многократно выпускались в теч. 2000–12). Участвовал в создании спектаклей - «Алеша Пешков» (Саратовский ТЮЗ им. Ленинского комсомола, 1951; реж.-пост. Ю. Киселев; сценарий в соавт. с О. Форш).
Проживал в Л-де на наб. канала Грибоедова , д. 9.
Соч.: Максим Горький: Биогр. очерк. Л., 1925 (изд. 2-е - М.-Л., 1928); Жизнь и приключения Максима Горького. Л., 1926 (изд. 2-е - 1928; 3-е - 1931); Упрямая кобыла (О тв-ве П. Романова) // Звезда. 1926. № 6; Критика как труд // Звезда. 1927. № 3; Совр. Запад о Горьком: Мат-лы к вопросу об оценке Горького в иностранных лит-рах. Л., 1930; Жизнь и приключения Максима Горького по его рассказам. Изд. 8-е. Л., 1934; Горький. Биография, М.-Л., 1946; Молодые годы Максима Горького. По его рассказам. Л., 1954; Горький. М., 1958 (М., 1960); Мои встречи и переписка с М. Горьким // Звезда. 1961. № 1; Горький и его время. Т. 1. 1868–96. Изд. 3-е, доп. М., 1962.
Лит.: Писатели совр. эпохи. Т. 1. М., 1928; Лит. энц. М., 1929–39 ; Пиксанов Н. Книга о Горьком // Звезда. 1939. № 5, 6; Бельчиков Н. По поводу работы И. А. Груздева «Горький и его время» // Лен. правда. 1951. 26 июн.; Касторский С. Нужная книга о Горьком // Нева. 1959. № 6; Тихонов Н. Памяти друга [Некролог] // Лит-ра и жизнь. 1960. 14 дек. № 148; Писатели Л-да: Биобиблиогр. справочник. 1934–81 / Авт.-сост. В. Бахтин и А. Лурье. Л.: Лениздат, 1982; Фрезинский Б. Судьбы Серапионов. Портреты и сюжеты. СПб., 2003; «Серапионовы братья» в зеркалах переписки. М., 2004.
Т. Ланина
