Грякалов Алексей Алексеевич
ГРЯКА́ЛОВ Алексей Алексеевич [30.3.1948, с. Красноселовка Воронежской обл.] - прозаик, поэт, эссеист.
Детство прошло на Верхнем Дону, в языковом пограничье русских, малороссийских и казачьих говоров, в непосредственной близости к местам, связанным с именами А. Н. Афанасьева, М. А. Шолохова, Андрея Платонова. Через разные поколения семьи состоялось приобщение к традиционной песенно-поэтич. и повествовательной культуре. В перв. лит. опытах опоэтизирован окружающий мир природы и повседневной жизни.
Окончил философский фак-т ЛГУ (1972) и аспирантуру по кафедре этики и эстетики, защитил кандидатскую (1981) и докторскую (1992) дис. Автор монографий « Структурализм в эстетике » (Л., 1989), « Эстезис и логос » (Нью-Йорк, 2001), « Письмо и событие. Эстетическая топография современности » (СПб., 2004), «Василий Розанов» (СПб., 2017). Соавтор коллективных монографий «Неопределенность как вызов. Медиа. Антропология. Эстетика» (СПб., 2013.); «Сила простых вещей» ( СПб., 2014); «Творчество и субъективность» (СПб., 2016) и др., автор учебных пособий по философии, истории философии и истории эстетики.
Философско-антропологические смыслы лит-ры и эстетики исследованы Г. при обращении к творчеству М. М. Бахтина, Л. Гессена, Романа Ингардена, Сигизмунда Кржижановского, Яна Мукаржовкого, В. Я. Проппа, В. В. Розанова, Н. Ф. Федорова, Л. Н. Толстого, А. П. Чехова.
Ряд философских работ переведен на англ., китайский, сербский яз.
Член СП России (1994).
Перв. публикация Г. ― рассказ « Житие Федора » ― появилась в еженедельнике «Лит. Россия» (1988), благожелательное предисл. написал Георгий Семенов. С сер. 1980-х принимал участие в работе лит. мастерской при СП, кот. рук. Е. Кутузов и Л. Емельянов. Тогда же начинают выходить рассказы, повести и эссе Г. в сб. «Точка опоры», «Молодой Л-д», в ж-лах «Лит. учеба», «Сельская молодежь», «Аврора», «Звезда», «Нева», «Октябрь». Рассказ « Бешеная лисица » (Лит. учеба. 1990. № 4) был удостоен лит. премии ж-ла «Лучший дебют года». В традициях экзистенциальной прозы ставится вопрос об отношении простого человека и власти на примере жизненной драмы крестьянина Ивана Коржова, в кот. просматривается «роковая предопределенность судьбы русского мужика, пропущенного, протянутого через бездушные жернова эпохи» (Соболев И. Исповедь «семидесятника» // Лит. учеба. 1993. № 3).
В повести « Бедная истина » (Лит. учеба. 1993. № 3) впервые появляется образ гл. героя, наделенный автобиогр. чертами. Лирич. герой пытается «схватить» истину в потоке событий, найти смысл в хаосе жизненных ситуаций и сам оказывается при этом в маргинальной зоне идеологизированного мира. Форма лирич. монолога позволяет автору соединить «психологическое “анатомирование” персонажа, ввинчивание в пласты подсознания, взгляд “острием внутрь” и взгляд “со стороны”, с дистанции, холодноватую наблюдательность бесстрастного диагноста» (И. Соболев).
В 2002 в Воронеже вышла в свет перв. кн. Г. ― « Последний святой » ― сб. избр. повестей и рассказов. В аннотации отмечена специфика авторской манеры Г. ― соединение «жесткой аналитики современности с предельным вниманием к событию слова», «интенсивность видения», возникающая «в объемной панораме современной русской жизни». Поиск смысла существования ― осн. тема произведений, вошедших в сборник, ― осуществляется на пересечении «петербургского мифа» и топоса «окраины». В повести, давшей заглавие сб., реализовано трансгрессивное усилие понимания: «Автор ― другой ― как бы “пристраивается вслед”, воспроизводит слова, жесты, саму жизнь, но замечает, что “не попадает на след”» («Философ ― это гений места» / беседа с А. Грякаловым // Χώςα. 2007. № 1–2). Еще один уровень понимания смысла задан написанным позднее рефлексивным автокомментарием («Комментарий-свидетель, или Путеводитель по собств. истории, написанный для других»), наслаивающимся на осн. содержание повести, что создает своеобразный палимпсест. Критики называют лит. письмо Г. «онтологической прозой». В ней может отсутствовать сюжет, считает В. Варава, «ибо сама жизнь не имеет сюжета. Но если жизнь не имеет сюжета, то это не значит, что жизнь не имеет смысла. <…> Проза Г. раскрывает жизнь в ее страшной для обывателя бессюжетности, в которой из кровавых изломов всегда не свершившейся судьбы любого смертного, бьет фонтан проклятых тем и вопросов. Перед нами проходит целый ряд героев с метафизически не ставшей судьбой: профессор-атеист, логик-мистик, студент-американец… У каждого свое неразрешенное, не могущее быть в принципе разрешенным» (Варава В. Жизнь окраиной страшна. Размышление над «онтологической прозой» А. Грякалова. Внутр. рец.). Близок к данной позиции и В. Рекшан, по мнению кот. философская проза Г. «в большей степени состоит из вопросов, чем ответов», что приводит читателя к мысли о «невозможности ответить на гносеологические вопросы бытия: «В прозе Алексея Грякалова есть все, присущее высокой литературе ― оригинальный язык, высокая тема, светломыслящий повествователь, трагедия смыслов и правильная печаль» (Смена. 2002. 6 сент.). К. Исупов ищет и находит параллели и пересечения худож. приемов Г.-прозаика и его концептуальных философских построений (монография «Эстезис и логос»). Он считает, что лит. герой Г. «оглядывается внутри навязанных ему конструкций, в надежде обнаружить принципы порождающей инженерии и элементарной комбинаторики; усилием деконструкции он стремится овладеть все теми же матрицами первообразов: мифом и сказкой, ритуалом и магией» (Человек. 2003. № 3). Ритм смысловых взаимодействий между лит. тв-вом и философской рефлексией отмечает и чешский литературовед И. Поспишил: «Если философско-эстетическое исследование Г. <«Письмо и событие»> является аналитическим проводником по эстетике ХХ века, проводником, который постоянно связан с интересом к тексту, то сам тип текста, создающийся на границе художественности и вещности, придает его рассказам характер беллетристического комментария к “жизни идей” <…> Философия и литература образуют комплементарную двойственность. <…> Г.-прозаик и Г.-мыслитель создают опорный текст, составные части которого освещены взаимными отблесками» (Pospíšil I. Diachronní dimenze ruskeého literárního textu // Text a context. Brno, 2008).
В повести « Смерть Единорога » (Нева. 2003. № 1) Г., по его признанию, «интересовали темы любви, утраты творчества и подлинности существования, предательства и измены. <…> Единорог ― это символ самодостаточности и вечности. Единорогов ловили именно затем, чтобы отпилить рог и сделать из него снадобье, дающее вечную молодость. Поэтому на многих средневековых миниатюрах изображены единорог, дева и охотники. <…> Все люди ― единороги, но многие из них превращаются в охотников, стремящихся захватить чужую молодость» (Χώςα. 2007. № 1–2).
В произведении « Раненый ангел » (жур. вар.: Нева. 2008. № 4; полн. в кн.: Печальная тварь окраины. СПб., 2013) автор предлагает новую жанровую форму: «роман-охота в четырех фигурах». Четырехчастная архитектоника «петербургского евангелия» построена на игре смыслов понятия «фигура»: это и стилистический или риторический прием, и эмблема персонажей Священного писания ― четырех «евангелистов»-повествователей, символически изображаемых в виде льва, орла, вола и человека. Повествование представлено как «невиданная в истории охота за временем», где настоящее ― лишь точка, в которой будущее стремительно переливается в прошлое. По замыслу автора, роман о том, как с помощью тв-ва человек, наделенный способностью удерживать прошлое и привлекать будущее, сам себя создает. Обращение к ангелологии порождает эффект остранения и одновременно всеприсутствия. Герой романа, изолированный от «живой жизни» «интеллектуальным аутизмом», заново открывает для себя мир, и поток случайных повседневных происшествий, помещенный в семантическое пространство ортодоксальной традиции, приобретает статус события. По мнению С. Гонцова, «в каком-то смысле эта книга ― сокрытый “Трактат об ангелах”. Точнее, сей ”трактат” водвинут в роман как серафический остров».
Г. создает одну из жанровых разновидностей интеллектуального романа, где в противоречивом единстве представлены экзистенциально-философские и эстетич. составляющие человеч. бытия. По словам А. Мелихова, творчество Г. соединяет в себе внимание к архетипам большой истории и неповторимости судьбы. Реальное пересекается с фантасмагорией повседневности. Настоящее спасает внимание к фигурам единорога, девы, воина, странника, писателя, метафизика. В произведении «Найденыш в табаке, или Счастливый хохол: Роман пропащего языка» (2015) показан человек в трагических реалиях современной войны, в преодолении абсурдности повседневного существования, в ситуациях выбора языка и тв-ве.
Избранные стих-ния Г. опубликованы в сб. «Одетые в свет» (СПб.: Русская культура, 2018). В своих поэтических произведениях Г. утверждает духовность существования, неотрывность от искренних жизненных переживаний, внимание к предметности мира, любовность к вещам. Рифма и ритмика подчинены интонации, вслушиванию и всматриванью в бытие, предельному вниманию к событию слова ― внутренней форме, истокам смыслов, избавлению от иллюзий и любовным силам жизни.
На «Радио России» Г. ведет передачу «Лит. клиника» (совместно с Д. Кузнецовым и Е. Майзель), где выступает в роли диагноста совр. лит-ры, ищущего пути и способы свидетельств подлинности жизни и «литературного врачевания».
Сотрудник РГПУ (ЛГПИ) им. А. И. Герцена с 1988. Доцент (1988), профессор (1992) каф. философии, с 1996 по 2009 ― зав. каф. истории философии. С 2010 профессор каф. философской антропологии. С 2017 ― зам. директора по науч. работе Ин-та философии человека РГПУ им. А. И. Герцена, профессор каф. философской антропологии и истории философии, руководитель научно-исследовательского центра «Философия современности и стратегии гуманитарной экспертизы».
Международная литературная премия им. Николая Гоголя (Украина, 2014). Международная гуманитарная премия «Алтын Асык» (Казахстан, 2015). Лауреат премии «Вторая навигация» СПб. философского об-ва в номинации «За философскую инвестицию в культуру Санкт-Петербурга (2017).
Соч. : Структурализм в эстетике. Л.: ЛГУ, 1989; Бешеная лисица: повесть // Лит. учеба. 1990. № 4; Живое и мертвое на древе жизни // Перспективы. 1992. № 3; Бедная истина // Лит. учеба. 1993. № 3; Здесь никто не правит: рассказ // Октябрь. 2001. № 6; Посл. святой: повести, рассказы. Воронеж: Центр духов. возрождения Чернозем. края, 2003; Смерть Единорога: повесть абсолютного меньшинства // Нева. 2003. № 1; Хозяин коня: рассказ // Страницы воронеж. прозы. Рассказы, дневники, письма: в 2 т. Воронеж, 2004. Т. 1; «Философ ― это гений места» / беседа с А. Грякаловым // Χώςα. 2007. № 1–2; Раненый ангел: роман в четырех фигурах // Нева. 2008. № 4; Слепой орел / Зоркий крот: Подземный куплет // Русский мiръ: альм. СПб., 2010. № 4; Печальная тварь окраины: роман, повести. СПб.: Петрополис, 2013; Здесь никто не правит: роман, повести и рассказы. СПб.: Геликон, 2015; Василий Розанов. СПб.: Наука, 2017 (сер.: Мыслители прошлого); Одетые в свет: избр. стих-я. СПб., 2018.
Лит. : Соболев И. Исповедь «семидесятника» // Лит. учеба. 1993. № 3; Макаровский Д. [Рец.:] Грякалов А. Посл. святой. Воронеж, 2002 // Credo new. Теоретич. ж-л. 2002. № 3; Рекшан В. [Рец.:] Грякалов А. Посл. святой. Воронеж, 2002 // Смена. 2002. 6 сент.; Исупов К. Г. [Рец.:] Грякалов А. Эстезис и Логос. Н-Й., 2001; Грякалов А. Посл. святой. Воронеж, 2002 // Человек. 2003. № 3; Gazda J., Pospíšil I. Proměny jazyka a literature v současných ruských textech. Brno: Masarikova univerzita, 2006; Pospíšil I. Diachronní dimenze ruskeého literárního textu // Text a context. Brno, 2008; Биобиблиогр. справочник СПбОСП России / сост. А. И. Белинский. СПб., 2011; Гонцов С. Как если колесу дан ровный ход…: (К вопросу о литературных ангелах) // http://russculture.ru ; Овсянников В. О книге Ал. Грякалова «Василий Розанов» // Невский альм. 2018. № 4 (102).
О. Кузнецова
