Харшак Андрей Александрович


ХАРШÁК Андрей Александрович [17.6.1950, Л-д] ― художник-график.

Родился в семье художника. По наследству от отца ― Александра Исааковича Х. (1908–89), классика графич. искусства ― достался не только талант, но петерб. интеллигентность и чуткость. Прошёл школу у изв. художников-графиков – П. Шиллинговского, К. Рудакова, И. Билибина. В атмосфере произведений этих художников жил с детства.

Закончил среднюю худож. школу. В 1969 поступил на графический фак-т Ин-та живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Репина, завершил обучение в 1975 по мастерской проф. Г. Епифанова. Член Союза художников с 1977.

В обл. книж. графики Х. развивал традиции и смело преображал их в обращении к худож. лит-ре, нередко к произведениям «трудных» авторов. Х. создал серии иллюстраций к повести А. Грина «Алые паруса» (1977–78), к балладе Р. Стивенсона «Вересковый мед» (1980, перевод С. Маршака), роману А. Н. Толстого «Аэлита» (1985–86) и др. От лит. образов он «заражался» земной стихийной энергией, его поглощала лит-ра, что явно угадывается в его иллюстрациях и станковых листах, в их сочетании реальности и ирреальности, слиянности худож. времени и пространства.

В 1978 Х. иллюстрировал «пёструю» книгу о музыке Л. Мархасёва «Любимые и другие». Уже здесь проявились свойства его худож. пристрастий, творч. манера. Тогда определились контрапункты принципов его иллюстрирования: (вслед за «мирискуссниками») он пристрастен к деталям быта, интерьера, антуража, эстетизирует виньетки, заставки, точные детали и части рельефа.

Наиболее значительной работой Х. является серия иллюстраций к роману М. Булгакова «Мастер и Маргарита» (1987–90), кот. экспонировалась на многочисленных выставках в России, странах Зап. Европы и США.

Х. менее всего учился быть прорицателем и в графическом эквиваленте выражать «истину в последней инстанции». Ему привлекательно заблуждение. Потому роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» стал его книгой, лучшим выражением его собств. я (издан с илл. Х. в Петрозаводске, 1991). Роман Булгакова иллюстрировали многие (Г. Калиновский, Г. Новожилова и др.), однако Х., обладая мастерством, безупречным вкусом и тонким умением постижения чужого текста, создал серию графич. листов к Булгакову, кот. буквально покорили критику и читателей. Критика отмечает, что при иллюстрировании Булгакова Х. оказался абсолютно адекватен Мастеру в передаче атмосферы времени, а его наблюдения над текстом отразились в чётких графич. образах – смелых и дерзких. История Христа и Пилата, драма жертвенной любви и фантасмагорич. сатира создали благодатную почву для Х.-иллюстратора, способного деликатно близко подойти к оригиналу и наполнить повествование своим ― параллельным ― худож. смыслом. Графич. листы Х. не просто сопровождают текст Булкакова, но выделяют в нем, подчёркивают собственно булгаковское, бурей беспорячных наштрихованных линий воссоздавая писательскую страсть и порыв.

Книгу открывает портрет писателя на фоне М-вы. Затекстовое повествование сразу обретает удивительное звучание – облик творца, лицо, освещённое улыбкой, прямые графич. линии-стрелы, устремлённые к голове ― все это зрительно задает настрой и характер восприятия текста. И далее, как из паутины, возникают герои повествования – М-ва, Патриаршие пруды, странные тени, обретающие в линиях и штрихах плоть Берлиоз, Бездомный, «прозрачный гражданин пространного вида», Воланд, Кот-бегемот. Очерчивается и прорисовывается образ Иешуа. А далее Понтий Пилат, возвышающийся как античный монумент. Главы, посвящ. прокуратору, «перенесены» на жёлтую бумагу. Так отделён «роман в романе». Не меняется техника иллюстраций, но появляется живописность ― в одном цвете противовес жёстким линиям круговорота событий, связанных с Мастером, с М-вой, со свитой Воланда. Х. сочетает несочетаемое в одной книге, в одной иллюстрации. Он может быть традиционно классичным и абсолютно авангардным, создавая собств. реплики к сов. искусству 1920-х, когда каждый штрих наполнен особой силой, чётко выраженным ритмом ― безупречным, тревожным и пластично красивым.

Иным предстаёт Х. в обращении к Достоевскому и его «Преступлению и наказанию» (В 2 т., изд-во Vita Nova, 2007).

Х. создаёт поистине стильную книгу. Органичны и переплет, и поражающе доминирующий белый цвет, на фоне кот. возникают прозрачно-серебристые рисунки. На развороте портрет Ф. Достоевского, справа ― церковь Успения пресвятой Богородицы на Сенной. Трагедия семьи Мармеладовых, мучительная раздвоенность самого писателя, изломанные люди ― вот тема диалога художника и писателя. И этот диалог происходит на фоне того «умышленного» города, кот. знал и любил Достоевский, тех страдающих и страждущих людей, сидящих в трактирах, бродящих по улицам, останавливающихся в дешёвых гостиницах и живущих в убогих квартирах.

Х. «разрывает» архитектурный облик города, эстетизирует в этом убогом мире героев важные для него детали окружающих домов, подъездов, «лестниц со своим характером», а пресловутое соц. расслоение раскрывает как сцены из уличной жизни (разворот шарманщик и слушащая публика.) Типажи точны и выверены. Х. работает, как ювелир, когда рисует обшарпанный угол стены или тень поднимающегося по лестнице человека. График тактично помещает виньетку или точно располагает маскароны, как того требует прочтение текста. Изображение проникновенно-документально, и сколько настроения и символики в композиции, где лицо Раскольникова – между топором и крестом. Трагическое восприятие жизни звучит в каждом из 26 графич. разворотов. Страницы чёрного цвета перед главами, из темноты кот. выступают фрагменты безмолвных, со своей тайной зданий и людей, придают книге тревожно-трагическое звучание.

Наряду с книжн. графикой Х. много работает в обл. станковой графики, в технике цветного офорта, литографии и гуаши. Много времени Х. уделил созданию декоративных и фигуративных композиций, выполняемых полиграфич. красками на бумаге. Эта техника, позволившая объединить искусство живописи и графики, расширила границы формального поиска и позволила Х. использовать богатый опыт работы на пленэре.

Принимал участие в работе Всемирного фестиваля молодежи и студентов в М. в 1985, где им была создана серия портретов деятелей мировой культуры, почетных гостей фестиваля.

С 1991 Х. начал заниматься масляной живописью. Изображенные им фрагменты архитектуры старых петерб. зданий осязаемо реальны. Автор определяет этот жанр как пейзаж-натюрморт (одновременно).

С 1996 по 2003 Х. возглавлял кафедру графики Северо-Западного ин-та печати, являлся худож. рук. СПб. центра книги и графики.

В 2001 Х. присвоено почетное звание «Засл. художник РФ». Награждён серебряной медалью Российской Академии художеств за иллюстрации к роману Ф. Достоевского «Преступление и наказание»(2012).

Х. ― художник, обладающий всеми чертами петерб. человека. Он сам персонаж городской худож. сцены – своенравный и неповторимый, ироничный и добрый. Родословная петербуржца проявляется во всём – в многогранном образовании, в манере себя держать, в принципиальном отношении к искусству, в любви к чистому листу бумаги и жёсткой требовательности к себе и близким.

Жена Х ― художник Наталья Корнилова, внучка Петра Евгеньевича Корнилова, искусствоведа и коллекционера, усилиями кот. были сохранены мн. работы лен. художников, в т.ч. П. Шиллинговского. Потому Х. и по сей день живёт в атмосфере произведений последнего, как художник-исследователь пропагандирует тв-во Шиллинговского, пишет об этом классике русского искусства, организует выставки его произведений.

Соч .: Моё «наказание» // Достоевский Ф. Преступление и наказание. СПб., 2007.

Лит.: Бобров Ю. Образы Достоевского в рисунках // Достоевский Ф. Преступление и наказание. СПб., 2007; Боровский А. Семейное дело // Выставка семьи Корниловых – Харшаков. Государственный музей истории. Каталог. СПб., 2010.

Т. Юрьева

  • Харшак Андрей Александрович