Лихтенфельд Борис Елизарович
ЛИХТЕНФЕ́ЛЬД Борис Елизарович [20.6.1950, Л-д] - поэт.
Отец - инженер; мать - врач-бактериолог. Большую роль в воспитании Л. сыграл дед по материнской линии М. Г. Шлезингер, кот. привил любовь к лит-ре.
Закончил Электротехнический ин-т связи им. М. Бонч-Бруевича (1972). Работал инженером (1973–77), проводником почтовых вагонов (1977–81), кочегаром (с 1981). В 1970-е посещал ЛИТО под рук. С. Давыдова при ДК им. Ленсовета , А. Кушнера в биб-ке фабрики «Большевичка» , Гл. Семёнова при ДК им. Горького («Нарвская застава») . Был членом «Клуба–81».
Стихи начал пис. с восьми лет. Во время учебы в ин-те уже видел в поэзии гл. дело своей жизни. Сильное влияние на формирование эстетич. взглядов Л. оказал андеграунд. Печататься в офиц. изд. не стремился. По его воспоминаниям, «вторая культура» предоставляла возможность выхода к читателю через самиздат и тамиздат и «“воспитывала” пренебрежение к участию в официальном литературном процессе» (Прогулки и путешествия // Сумерки «Сайгона»). Выпустил две машинописные кн. стихов: « В миру » (1978) и « Мифология опыта » (1981). Печ. в самиздатских ж. «Часы» (1981. № 30; 1982. № 40), «Обводный канал» (1982. № 3). Тв-во Л. этого периода характеризуется обращением к религиозным мотивам (С. Стратановский) и может быть отнесено к «духовному течению в современной лирике» (Н. Котова), развившемуся в рамках «второй культуры».
Впервые типографским способом стихи Л. были напеч. за границей, в венском славистическом альм. «Гумилевские чтения». Семь опубл. стих. объединяет тема судьбы личности в контексте истории. Отличительной авторской чертой, отразившейся уже в этих текстах, стало стремление рассматривать явления с вневременной дистанции и тем самым выделять в них общий символич. смысл. В цикле «Петербургские кумиры» поэт изображает знаменитые памятники (А. Пушкину «Памятник на Пушкинской» , Петру I«Прадеду-правнук» , Екатерине II «Перед истуканом Фелицы» ) и передает вызванные ими впечатления. «Размышляя над событиями русской истории и над судьбами русских писателей, поэт все время находит своего рода “знаки”, по кот. можно было бы прочитать трагическую обречённость петербургской цивилизации» (В. Дрыжакова). Обращение к религиозной теме выделяет стих. «Библейский сюжет» (1982), кот. строится как интерпретация легенды об Ионе. «Это пророк, кот. не хочет исполнить свою пророческую миссию и “бежит от лица Господня”. Л. смело переносит этот сюжет в современный Ленинград, и “бегство” пророка понимается им как бегство от судьбы, в конечном счёте, от самого себя» (С. Стратановский).
В. Дрыжакова, анализируя опубл. в альм. «Гумилёвские чтения» стих., выделяет как отличительную черту поэзии Л. «намеренно архаизированный язык». Эта особенность сохраняется и в последующем тв-ве Л.
В России перв. офиц. публ. Л. состоялась в 1993 в сб. «В Петербурге мы сойдемся снова» (сост. В. Левитином), где были помещ. стихи, напис. в 1982. Стих. «Как выразителен этот уступ…» можно отнести к характерному для духовной поэзии 1970–80-х «мистическому реализму, высвечивающему сквозь земные реалии потусторонние сущности» (Н. Котова). В данном тексте лирич. герою при случайном взгляде из окна приоткрывается «некий неписанный Третий Завет», кот. невозможно описать: «Чудо, а в чем оно - не передать». В стих. «Рухнула и - бездыханна. На повороте - в кювет…» описывается памятник Гоголю в М., в кот. герою видится трагич. образ писателя на пороге смерти: его дух опустошен стремлением к истине, кот. ему так и не удалось выразить. Параллельно Л. даёт и образ «нашего века» - разбившаяся на дороге Русь-тройка: «Повозка и скарб драгоценный - все разлетелось вдребезги…».
Осн. произведение Л. - «Путешествие из Петербурга в Москву в изложении Бориса Лихтенфельда» (2000), большой по объёму стих. текст, однозначно не соотносимый с опр. жанром. Произведение состоит из 4-х ч. В первой задаётся тема памяти: персонаж «Я» стремится мысленно воссоздать ушедшие моменты своей жизни и переосмыслить их. Тема зыбкости памяти продолжается в третьей части. Сюжет перерастает в символич. повествование о культуре и истории страны. Четвёртая часть представляет ряд перемежающихся, напрямую не связанных между собой свободных мотивов и сюжетных линий. Одна из них даёт ключ к пониманию целого: попытка в худож. форме обратиться к воспроизведению какой-либо истории оборачивается описанием бесконечного числа образов, т.к. любое событие может быть понято только как составляющий элемент общего потока жизни.
Одна из сквозных тем поэзии Л. - соотношение слова и выражаемого им смысла. Слова не в состоянии передать мысль непосредственно, т.к. не могут обладать неизменным значением. Но, тем не менее, подчинившись самой природе языка, они способны выразить некий сакральный смысл, постигаемый не умственно, а интуитивно. Поэтич. текст подобен ритуалу или заклинанию, где слова важны как составляющие заговора.
С 2006 печ. в ж. «Звезда», «Арион», «Нева», «Волга», «Дети Ра». В стих. этого периода религиозная тематика уходит на второй план. Л. в большей степени обращается к злободневным вопросам современности, откликаясь на состояние политич. и культурной жизни страны и мира. Для Л. становится важна тема завершения жизненного пути, подведение итогов.
Отношение к совр. действительности выражается в отстранённо-ироническом её неприятии (Звезда пленительного счастья // Нева. 2009. № 6, Vita nova // Дети Ра. 2009. № 5, «Вот уж и наша зима приблизилась к евростандарту… » // Зинзивер. 2009. № 1, «Скоро треснет скорлупа Петербурга…» // Нева. 2008. № 6, Кинохроника // Нева. 2008. № 6) и даже манифестационном игнорировании (Vox populi // Нева. 2008. № 6). Ряд стих. носят иронич. характер, в шутливой форме предсказывая грядущие преобразования в городе, стране и мире (Метазой // Нева. 2009. № 6, Архитектурные мечтания // Арион. 2007. № 4, Антиглобалистское // TextОnly. 2007. № 23, «Канонизировать Ивана-дурака…» // Волга. 2009. № 5–6, Последняя бифуркация // Слово/Word. 2009. № 63). Через трагич. образы тема предчувствия будущего раскрывается в стих. «Георг Гейм. 16 января 1912», посвящ. немецкому поэту-экспрессионисту. Незадолго до своей гибели тот описал в дневнике сон, кот. во многом повторял обстоятельства его смерти (поэт утонул, провалившись под лед, когда катался на коньках). У Л. смерть поэта трактуется как его сознательный побег от грядущего «века-подлеца» после прозрения предстоящих событий (Георг Гейм. 16 января 1912 // Звезда. 2009. № 3).
Тема ностальгич. памяти развивается в стих. «Юсуповский сад» (Нева. 2010. № 6), «О чем скрипишь ты, старая сосна…» ,«После бури» (Звезда. 2010. № 4), «1968» (Волга. 2009. № 5–6), «Забриски-пойнт» (Зинзивер. 2009. № 1), «Лес после бури…» (Нева. 2008. № 6): мысленное возвращение ко времени детства и молодости показывает, что в настоящем «…все чуждо - нечем дорожить» («Юсуповский сад»). Авторы совр. духовной поэзии часто обращаются к «теме странничества по земному пути». Человек ощущает себя «пилигримом, стремящимся домой, в Небесное отечество» (Н. Котова). У Л. жизнь тоже трактуется как путешествие, но герой, уже приближаясь к завершению похода, оценивает его как «слепые блуждания» («Лес после бури…»). Однако, обозревая свою память, он постигает некое невыразимое, глубокое значение самого поиска пути. Истина оказывается не конечной точкой, к кот. идут строго определённой дорогой, а общим смыслом, кот. можно почувствовать, только обозрев на всё странствие целиком.
В 2017 в изд-ве «Юолукка» вышел поэтич. сб. Л. « Одно и то же ».
Соч.: Путешествие из Петербурга в Москву в изложении Бориса Лихтенфельда. СПб., 2000; Метазой: Стихи 2002–10. СПб.: Юолукка, 2011; Стихи // Нева. 2011. № 5; Стихи // Звезда. 2011. № 6; Стихи // Волга. 2011. № 7–8; Стихи // Нева. 2012. № 5; Стихи // Звезда. 2012. № 6; Стихи // Волга. 2012. № 7–8; Стихи // Лучшие стихи
Лит.: Дрыжакова В. Поэзия духовного возрождения // Гумилевские чтения: Wiener Slavistischer Almanach. Bd. 9. 1984; Стратановский С. Религиозные мотивы в совр. русской поэзии: Ст. третья. // Волга. 1993. № 6; Котова Н. Духовная поэзия в совр. лит. процессе // Вестник МГОУ. Сер. «Русская филология». 2007. № 2.
