Клычков Сергей Антонович

КЛЫЧКÓВ Сергей Антонович (наст. фамилия - Лешенков) [1(13).7.1889, Дубровки, Тверская губ. - 8.10.1937, М.] - поэт, прозаик, переводчик.

Родился в семье кустаря-кожевника, сапожника-старообрядца. В автобиографии К. писал, что многим обязан своей семье, особенно «языком обязан лесной бабке Авдотье, речистой матке Фекле Алексеевне и нередко мудрому в своих косноязычных построениях отцу моему, Антону Никитичу Лешенкову (Клычков - фамилия по бабушке), а больше всего нашему полю за околицей и Чертухинскому лесу, в малиннике которого меня мать скинула, спутавши по молодости сроки» (Чертухинский балакирь. Романы. М., 1988). Учился в сельской школе, «пописывал стишки, больше про домовых и про леших» (Там же), кот. позже уничтожил, когда был принят в М. в училище И. Фидлера.

Участвовал в революции 1905-го, в 1906 написал ряд стихов на рев. темы. Ранние стихи К. были одобрены С. Городецким. Печ. начал с 1907–08 в поэтич. альм. В 1908 поступил на историко-филологич. фак-т Моск. ун-та (после - на юридическом; исключён в 1913), где в это время учились Б. Пастернак и С. Соловьев, кот. оказал определенное влияние на К. В том же году вместе со своим «покровителем» М. Чайковским, братом великого композитора, ездил в Италию, познакомился там с М. Горьким и А. Луначарским. Во время Первой мировой войны отправился на фронт; войну окончил в звании прапорщика.

По воспоминаниям современников, К. «вел довольно беспокойный образ жизни, близкий к богеме... пристрастился к вину... Систематические занятия были не в духе Сергея» (Русская литература. 1971. № 2). Его страстью было поэтич. тв-во: «Слава богу, я опять полон счастьем своим одиноким, как пруд наш весною, стихи-рифмы в моей душе полощатся, как утки, зазывая с реки диких селезней! Так-то хорошо... Я сам знаю теперь, что у меня талант... Только в этом для меня соль и значение моей беспутной жизни!» (Письмо 1911 г. // Там же).

В 1911 в М. выходит перв. стих. сб. К. « Песни », состоящий из трех разделов: « Печаль-Радость», «Лада», «Бова ». Мир его стихов условно-сказочный, языческий, в кот. живут Старец, Колдунок, Леший, Лада, Старый Дед - ее отец, Красногривый Горбунок и др. сказочные персонажи. А лирич. герой - «тихий грустный инок», видящий перед собой три пути: «к веселию», «в келию», «Третий путь - нехоженный, / Взглянешь и растает, / Кем куда проложенный, / То никто не знает» (« Образ троеручицы »). И он выбирает первый путь, живет в этом фантастич. радостном мире, где «Ходит Лада - сеет, / Вкруг нее синеет / Взборонена борозда, / Что ни зернышко - звезда» (« Лада в поле »). Все в этом мире доступно и просто: «Прибегли / На край земли. / Глядь-поглядь: дорожки нет - / Постучались на тот свет» (« Лада в пути »).

Таким же легким и светлым был и вт. сб. К. « Потаенный сад » (М., 1913). И в нем нарисован вымышленный мир, никак не связанный с реальной действительностью. Образ «потаенного сада» возник еще в перв. кн. Жители в «потаенном саду» К. все те же: Старец древний, Колдун, Старый Леший, Бес, Купава, милая, «Потаенною тропинкой / Ходит Лада за водой» (« Лада в саду »). А лирич. герой «счастлив и в горе», он - «пастух» и «певец»: «И песни - как стадо овец / В тумане раннем у реки» («Я все пою - ведь я певец...»). Стихи ранних поэтич. сб. К. во многом созвучны со стихами поэтов «новокрестьянского» направления - Есенина, Клюева, Ганина, Орешина и др. Некот. из стихов К. были размещены в «Антологии» изд-ва «Мусагет». А. Блоку стихи К. не нравились, Н. Клюев их одобрял.

Нужны были деньги для содержания семьи, и поэту пришлось поступить на службу. Жизнь и мировоззрение его изменила начавшаяся летом 1914-го война. Осенью был призван в армию, служил на Балтике, потом в школе прапорщиков в Финляндии, встречался с А. Куприным. В сознании К. происходит перелом, в его сказочный мир вторгается реальная жизнь, поэта тянет к эпич. прозе, он задумывает написать хронику жизни старой деревни. В письме нач. 1914 он сообщает: «Хочется мне, милый друг, написать свою прозу так, чтобы от нее не оторваться, чтобы все было по-иному, не как теперь пишут. Матерьялу у меня много, выдумывать мне незачем - это-то, мил друг, и труднее. Выдумывать, оказывается, в сущности не штука - штука вся в том, чтобы полюбить то, что видел, что пережил, действительность, правду...» (Там же). Он подавлен, почти совсем не пишет стихов, переоценивает свое прошлое: «...пустыня души, кот. у меня как-то съежилась, завяла с первого дня этой войны... Чувство какой-то роковой странной опустошенности не покидает меня по сие время... - пишет он 1 янв. 1917. - Боязливо озираясь теперь на свою безвозвратную юность, я многое не понимаю сам в ней, не понимаю теперь бывшей душевной легкости, беспечности сердечной, не слышу аромата лучших цветов из ее прекрасного венка... все с начала до конца было ошибкой, самообольщением, невольным обманом самого себя перед строгим и бесстрастным лицом жизни, уходом от реальной правды, но если вернуть реки вспять, я не хотел бы иного!» (Там же).

Октябрьскую революцию К. встретил восторженно: «Как не петь и не молиться, / Если все поет вокруг - / Лес и луг, ручьи и птицы, / Если облак светлолицый / Улыбается, как друг!..» (« Как не петь и не молиться ...»). Но он уже иной - более грустный, видящий нелегкую жизнь крестьян в годы испытаний, остро реагирующий на все происходящее. Эти настроения отразились в сб. « Дубравна » (М., 1918). Поэту слышится «похоронная песня берез», он видит, как «в окно... горе глядится», считает, что «хозяйка тут - злая судьба», «И все гостя чудесного ждут» (« Свет вечерний мерцает вдоль улиц.. .»).

В 1919–21 в Крыму, где едва не был расстрелян (махновцами, затем белогвардейцами). В 1921 переехал в М., где сотрудничал в основном в ж. «Красная новь».

Ранние клычковские темы углублены и развиты в последующих сборниках « Домашние песни » (1923), « Гость чудесный » (1923), « В гостях у журавлей » (1930), в стихах кот. отразились впечатления Первой мировой войны, разрушение деревни. Одним из осн. образов становится образ одинокого, бездомного странника. В поэзии К. появились ноты отчаяния, безысходности, вызванные гибелью под натиском «машинной» цивилизации сошедшей с пути Природы старой Руси. Из его тв-ва уходят сказочность и напевность, больше появляется вечных, философских тем, учащаются мотивы прощания и тревоги за сохранность мира природы (как у Клюева и Есенина).

С 1925 он все чаще переходит на прозу. Им написаны три романа - сатирич. « Сахарный немец » (1925; в 1932 вышел под назв. « Последний Лель »), сказочно-мифологический «Чертухинский балакирь» (1926), « Князь мира » (1928).

Выступал с критич. ст. (« Лысая гора », 1923; « Утверждение простоты », 1929), переводами (в 1930-х; переводил эпосы народов СССР, народные песни и сказания; произведения мн. грузинских поэтов - Г. Леонидзе, Важа Пшавела и др., перевёл поэму Ш. Руставели «Витязь в тигровой шкуре»).

«Неистовые ревнители» окрестили его, как и Клюева, «кулацким поэтом». В 1937 К. был арестован по ложному обвинению, 8 окт. 1937 приговорён к смертной казни и в тот же день расстрелян. В 1956 реабилитирован. В справке о реабилитации указана неверная дата смерти - 21 янв. 1940, перешедшая в нек. изд. Возможно, его прах погребен в братской могиле на Донском кладб. в М.

В наст. время на родине поэта, в с. Дубровки Талдомского р-на Моск. обл., существует мемориальный музей К.

В. Казак: «Лирика Клычкова связана с народным творчеством, он ищет уте­шения в природе. Поначалу его стихи были повествовательны, позднее они отличались определёнными раздумьями пантеистического, пессимистического характера, но всегда были далеки от всякой революцион­ности. В прозе Клычкова проступает его исконная связь с традиционным миром крестьянства и крестьянской демонологии, равно как и влияние Н. Гоголя, Н. Лескова и А. Ремизова. <…> Романы Клычкова не богаты дейст­вием, они составлены из отдельных сцен, ассоци­ативных, наполненных образами из мира ре­альности и мира сна и духов; рассказ ведётся от лица крестьянина - любителя поговорить на разные темы, ритм этой прозы часто очень хорош. Город, машины, железо и фабричные трубы как символы пролетарской револю­ции, превращаются для Клычкова с его привязанно­стью к метафизическому миру деревни и ле­са в орудия сатаны».

Соч.: Песни. М., 1911; Потаенный сад. М., 1913 (2-е изд. - М., 1918), Дубрава. М., 1918; Гость чудесный: Избр. М.-Пг., 1923; Домашние пес­ни. М., 1923; Сахарный немец. М., 1925; Чертухинский балакирь. М., 1926; Последний Лель. М., 1927; Та­лисман. Л., 1927; Князь мира. М., 1928; В гостях у журавлей. М., 1930 (М., 1985); Сараспан. Обработки фольклора и переводы. М., 1936.

Лит.: Львов-Рогачевский В. Поэзия новой России. Поэты полей и городских окраин. М., 1919; Журов П. Две встречи с молодым Клычковым (Письма С. А. Клычкова) // Русская лит-ра. 1971. № 2; Банников Н. Вступ. ст. // Клычков С. В гостях у журавлей. М., 1985; Солнцева Н. О Сергее Клычкове // Клычков С. Чертухинский балакирь. Романы. М., 1988; Русские писатели: Биобиблиографич. Словарь / Под ред. П. Николаева. Т. 1. М., 1990; Казак В. Лексикон русской лит-ры XX в. М., 1996.

А. Захаров