Кочергин Эдуард Степанович
КОЧЕРГИ́Н Эдуард Степанович [22.9.1937, Л-д] - прозаик, театр. художник.
Родителей репрессировали: отца в 1937, мать в 1939. Мать Бронислава Одынец, отбыв 10-летний срок, вернулась в Л-д. После ареста матери К. был сдан в детприемник НКВД, эвакуированный в нач. войны в Омск (пос. Чернолучи на р. Иртыш). В авг. 1945 бежал из детприемника в Л-д. Через 6 лет скитаний, детприемников и колоний оказался в Л-де.
Получил начальное худож. образование в средней худож. школе при Ин-те живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Репина (1952–54). Окончил веч. худож. школу им. В. Серова (1955). В 1960 окончил постановочный фак-т ЛГИТМиКа им. А. Островского (рук. курса Т. Бруни, куратор Н. Акимов).
Работал зам. заведующего худож.-производств. мастерских Лен. гос. академического Малого театра оперы и балета (1960–61); в творч. группе ЛО Худож. фонда РСФСР (1961–63); гл. художником Лен. обл. театра драмы и комедии (1963–66); гл. художником Лен. драм. театра им. В. Комиссаржевской (1966–72).
В 1970 принят в члены Союза художников СССР.
В 1972–83 ― гл. художник БДТ им. М. Горького. Оформлял осн. спектакли 1970-х («Мольер», «История лошади», «Дачники», «Тихий Дон», «Энергичные люди», «Прошлым летом в Чулимске» и др.). Работал с Г. Товстоноговым, Р. Агамирзяном, К. Гинкасом, Е. Падве, В. Фокиным, Л. Додиным, В. Голиковым, Ю. Любимовым, А. Эфросом, Б. Равенских, Г. Опорковым. «Один из ведущих мастеров современной мировой сценографии» (В. Кулешова).
1-я персональная выставка состоялась в 1977 (Л-д, Варшава).
С 1983 возглавлял театр. мастерскую живописного фак-та Ин-та живописи, скульптуры и арх-ры им. Репина. В 1988 выбран член-корр. Академии художеств СССР. Проф. СПб. акад. ин-та живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Репина. Ведет курс на худож.-постановочном фак-те СПб. гос. академии театр. искусства. Народный художник РСФСР (1987), действительный член Академии художеств России (1992), лауреат Гос. премий (1978, 1984, 2001), премии «Золотой софит» (1998).
Печ. в ж. «Театр», «Моск. наблюдатель», «Наше наследие», «Таллинн», «Знамя», «Сцена», в газ. «Русская мысль».
Лит. тв-во органично выросло из таланта К. как рассказчика пережитых событий. «<…> За стенами Академии зоркий, цепкий глаз видел многое. Андреевский рынок, находившийся рядом с Академией, и уличная бытовая жизнь Васильевского острова навсегда оставили в душе и памяти колоритные и горестные картины и сюжеты послевоенного ленинградского десятилетия. Впоследствии они воплотятся в яркие устные литературные новеллы, которые К. будет рассказывать своим друзьям» (В. Кулешова). Первые худож. публикации представляли собой лит. обработанные записи его устных рассказов. Они открыли персональную рубрику «Рассказы “бродячей собаки”», кот. К. вел в «Петерб. театральном журнале» с момента его создания (1992) в теч. мн. лет.
Перв. публ. в лит. ж. - « Капитан: Островной романс » («Знамя». 1997). Печатавшиеся в разных изданиях в теч. 1990-х рассказы составили кн. «Ангелова кукла: Рассказы рисовального человека» (2003).
К. сохраняет предпочтение сказовой повествовательной форме, обогащая ее близкими устными, в т.ч. фольклорными жанрами - бывальщины, были, байки, городской легенды, «чудной былины». Рассказчик предстает как свидетель и участник короткой послевоен. эпохи, «великого коммунального времени, сразу после Отечественной» (« Жизель Ботаническая »). В манере припоминания дорогого прошлого он общается с читателем как знатоком той же нац. жизни («А помните эти деревянные вагоны, густо крашенные масляной краской и на всю жизнь впитавшие её запах и запахи курева, еды и пота?» ― « Поцелуй »). Обращение может приобретать личный характер, подчеркивая приватную направленность речи на любимого автором человека, ставшего прообразом героя, отчего отношения с читателем принимают характер дружеских (« Островитянин »). Речь рассказчика и его многочисленных героев-собеседников передает во многом утраченные для совр. носителя языка речевые стили послевоен. эпохи: разговорно бытовая, жаргонная воровская речь, простонародно городская, школьная, пересыпанная лексикой польского, родного рассказчику яз., диалектно окрашенная речь жителей Русского Севера, закрепленные народной молвой клички и прозвища, неофиц. городские топонимы. Создается эффект, что в кн. непосредственно дана сама необработанная, природно-народная жизнь десяти незабываемых лет после войны, когда народ оказался предоставлен самому себе, на обустраивание собств. бытия.
Неповторимые картины жизни Л-да той эпохи: Петроградская сторона, Васильевский о-в, о-в Голодай, площадь Урицкого, проспект Сталина, а также история малоизвестных городских углов, вышедших из употребления местных наименований. Городские типы: бывшие военные всех рангов, калеки-фронтовики, «речные девушки», «маклаки, воры, проститутки, ханыги, городские и кладбищенские певцы Лазаря» (« Гоша Ноги Колесом »), «питерские юроды-шатуны» (« Ваня-жид »), уличные фотографы (« Светописец »), учителя худож. школы, а также доживающее посл. годы дворянство, старушки из комсомолок 1920-х, старые театр. мастера (« Топор вепса: Цеховая быль »). «С их уходом из мира перестали быть и остались разве что в памяти, и то мало у кого, ледовые гулянья на реке Смоленке между тремя кладбищами - православным Смоленским, армянским и немецким лютеранским - на двух островах стоостровного города» («Гоша Ноги Колесом»). Центральный хронотоп кн. - послевоен. десятилетие до смерти Сталина, Л-д - объединяет локальные хронотопы и организованные ими др. темы книги: существование в детприемниках НКВД, учение в школе при Академии художеств, время работы в театрах, «бродяжья жизнь» (« Бобылиха Нюхалка ») по Русскому Северу.
Кн. построена на биографич. мат-ле, однако это не мемуарное произведение. В худож. образах героев развито изобразительное начало; лирич. составляющая образов - чувство автора к прототипу: уважение к таланту, профессионализму, снисхождение к человеческой противоречивой натуре, чувство симпатии и человечной заинтересованности судьбой и существованием др. человека. Исследователи театрального тв-ва К. определяли уникальность создаваемых им живописно-сценических образов: «семантика его образов многогранна», «она требует не умозрительного, а эстетического сопереживания» (Любомудров М.); К. «будет стремиться к образам гармоническим, поэтическим по своей структуре, глубоко лирическим по своему настроению, обретающим, по собственному выражению К., смысл “поэтического храма”» (Кулешова В.). Можно утверждать, что сценические, живописные и лит.-худож. образы К. воплощают общие худож. идеи. Образ героя у К. уникален и неповторим внешней предметной стороной своего бытия, судьбой и человеческой сущностью; он сам по себе представляет эстетическую и этическую ценность - заключает в себе высокое амбивалентное переживание трагедии жизни и жизни как чуда (« Поцелуй »).
В худож. целом книги К. тексты объединены чувством ностальгии по короткой и безвозвратно ушедшей эпохе после Великой Отеч. войны - времени какой-то народной вольницы, колоритном, разгульном, одаренном на необыкнов. Человеч. типы, судьбы и отношения.
Вторая кн. К. ― «Крещённые крестами: Записки на коленках» (2009) ― посвящ. памяти «матки Брони, Брониславы Одынец». Эпиграфы из «сиротского фольклора» к 3-м композиционно выделенным частям подчеркивают материнский мотив как гл. лирич. мотив, объединяющий тексты в худож. целое. Сюжетная основа кн. также автобиографична: бегство героя-рассказчика из детприемника, долгое возвращение из Сибири в Л-д. Однако предисл., в кот. автор толкует название и подзаголовок, настраивает читателя на второй смысловой план: «Крещённые крестами - старинное выражение сидельцев знаменитых русских тюрем - крестов, некогда бывшее паролем воров в законе, в соседи к которым в сталинские времена сажали политических. Выражение емкое и неоднозначное». В изданном виде текст сопровождается картами маршрутов героя, фотографиями, подчеркивающими докум. основу произведения, в кот. через фрагментарно созданную биографию дана история страны. Для лит. тв-ва К., как в целом для его тв-ва, концептуальна идея первостепенной ценности реальной, действительной жизни, воссоздаваемой художником в произведении искусства.
Лауреат премии «Национальный бестселлер» за книгу «Крещённые крестами» (2010).
Соч.: Театр любит точность // Творчество. 1978. № 1; Жизнь это композиция // Художник, сцена. М., 1978; Рассказы «бродячей собаки»: Томас Карлович - «япономать». Про Юрия Долгорукого: Городской сказ / Записала М. Дмитревская // Петерб. театр. ж. 1992. № 9; Медный всадник / Лит. запись М. Дмитревской // Петерб. театр. ж. 1993. № 1; О, матка Броня, возьми меня в шпионы // Петерб. театр. ж. 1993. № 3; Капитан: Островной романс // Знамя. 1997. № 1; Рассказы питерских островов // Знамя. 1999. № 1; Россия, кто здесь крайний? // Петерб. театр. ж. 1999. № 17; Из опущенной жизни: Рассказы // Знамя. 2002. № 12; Ангелова кукла: Рассказы рисовального человека. СПб., 2003; Светописец // Петерб. театр. ж. 2004. № 1; Питерские былички // Знамя. 2004. № 8; Козявная палата // Знамя. 2005. № 4; Гос. премия // Петерб. театр. ж. 2005. № 3; Рыжий черт: Святочный рассказ // Петерб. театр. ж. 2005. № 4; Проволочные вожди // Знамя. 2006. № 9; Сценография. СПб., 2006; Шишов переулок // Звезда. 2007. № 2; Крещённые крестами: Записки на коленках. СПб., 2009; Три бывальщины // Знамя. 2010. № 5; Записки Планшетной крысы. СПб., 2013.
Лит. : Любомудров М. Эдуард Кочергин // Театр. 1969. № 8; Товстоногов Г. Надежный союзник // Сов. художники театра и кино,
А. Митрофанова
