Кононов Михаил Борисович

КÓНОНОВ Михаил Борисович (наст. фамилия - Фу́рман) [ 1948 , Л-д - 6.5. 2009 , Мюнхен , Германия ] - прозаик, переводчик.

Окончил ЛГПИ им. А. Герцена. В разные годы работал электромонтером, инженером, участвовал в арктической экспедиции «Ледовый патруль», был учителем лит-ры в школе, преподавал в ин-те, работал журналистом, старшим ред. в ж. « Звезда », ред. в лит. изд-вах. Как автор стихов, рассказов, сказок, очерков, критич. статей и обзоров, киносценариев К. с 18 лет сотрудничал с газ., ж., киностудиями и лит. изд-вами Л-да, М., др. городов России, Финляндии, Германии, Чехословакии и др. стран.

В 1983 вышла дебютная кн. К. - повесть в рассказах про первоклассника Володю и его друзей, жителей совр. большого города - « Счастливый Мурашкин ». В 1988 - кн. худож. прозы « Это совсем близко ». Был составителем неск. лит. сб., переводил с английского кн. иностр. прозаиков - для взрослого и детского читателя.

Наибольшую известность К. принёс роман « Голая пионерка » (2001), по кот. К. Серебренников поставил спектакль в театре « Современник » с Ч. Хаматовой в гл. роли. Роман был напис. в 1990–91, его первонач. назв. - «Эх, бляха-муха! или Секретный приказ генерала Жуйкова». По словам автора, роман должен был иметь подзаголовок: «Батально-эротическая феерия, о восьми главах огнедышащих, с черным очернительским эпилогом, с грозной войной и гордой блокадой, с громом психопропедевтических выстрелов генерала Жуйкова - в упор и навскидку, а также зафиксированным явлением Пресвятой Богородицы, стратегическими ночными полетами абсолютно голой пионерки, портретом товарища Сталина в интерьере кремлевской звезды!» (впоследствии фамилия Жуйков была изм. на Зуков). Действие романа происходит во время Великой Отеч. войны, гл. героиня романа, Мария Мухина, второй номер пулемётного расчёта, работает на передовой «женщиной». Автор предложил роман в изд-во «Сов. писатель», и он должен был быть напечананным, но «в последний момент взбунтовались “простые люди” – корректоры и наборщики» в типографии, кот. отказались набирать роман в виду его кощунственности. Затем переговоры велись с ред. «Дружбы народов», о чем на сайте «Центра совр. лит-ры и книги» сообщал автор: «В 2000 году московский журнал “Дружба народов” планирует напечатать мою повесть “Секретный приказ генерала Жуйкова”», однако и эти планы оказались не осуществленными.

Позднее В. Топоров в предисл. к роману «Русский человек на rendez-vous со смертью» писал: о романе «остающемся в рукописи, писали и публиковали статьи, о нем ходили слухи, а публикация откладывалась на будущее, становящееся меж тем все менее и менее определенным. Неопубликованный роман мешал и самому писателю, как мешает любое незавершенное дело, а “Голую пионерку” Михаил Кононов полагал, и справедливо, своим шедевром. А может быть, и шедевром, не нуждающимся в уничижительном определении “свой”. Рукописи, разумеется, не горят, но они стареют – и роман старился, роман во многих отношениях устаревал. Устаревал тем существенней, чем стремительней летело перестроечное и постперестроечное время, чем радикальней становились перемены, чем фундаментальней менялась – и не один раз – парадигма ценностей».

Роман публиковался отд. главами в различных странах, в т.ч. в Германии, куда эмигрировал К.

В 2001 роман вышел в изд-ве «Лимбус-пресс» (СПб.). Соч. представляет собой феерию, кот. пародирует «У войны не женское лицо» С. Алексиевич , «Чайку» Н. Бирюкова ; имена персонажей напоминают о маршале Жукове и о радистке-разведчице Е. Мухиной (см. её воспоминания «Восемь сантиметров» - Новый мир. 1972. № 11–12); героиня продолжает галерею анекдотич. образов Анки-пулемётчицы из «Чапаева» или Кэт из «Семнадцати мгновений весны». Из рукописи романа 1991-го: «Уже и рекомендацию подписал сам комсорг, - успел перед смертью, царство небесное, мировой был парень. Никогда подпись его не сотрется: химическим карандашом зафуфырил! Сама ему, чудаку, грифель наслюнила, пока курил после пятого, что ли захода: уже и в лягушку с Мухой наигрался, и в маятник, и салазки ей загибал, и вафелькой угощал, - все выдержала, не пикнула даже, а ведь куда только кукурузу свою ни запускал, игрун. Морально, конечно, очень было тяжело. Если, конечно, не знать, за что борешься, не видеть ясно большую высокую цель, не иметь в душе настоящего комсомольского огонька. А когда цель ясна, когда тебе доверяют товарищи, когда начальство тобой довольно, жизнь любого человека сразу же приобретает глубокий смысл <…> Ты главное осознай: весь смысл - в борьбе в первых рядах, рядом с Павкой Корчагиным!».

В. Топоров: «Нет худа без добра, утверждают оптимисты. Применительно к данному роману это означает следующее: выдержанный, как хорошее вино, или притомленный, как суточные щи, он в значительной мере растерял изначально присущий ему “разоблачительный” пафос, утратил родовое сходство с прозой Владимира Войновича <…> и вместе с тем разверз свои экзистенциальные бездны. Мужчина и женщина, любовь и смерть, роковое сходство “гибели всерьез” и блаженного соития, - Кононов написал об этом, как мало кто другой; в современной литературе во всяком случае. Конечно, откровенными постельными сценами, пусть и мастерски написанными, сегодня никого уже не шокируешь, однако Кононов и не ставит перед собой такой задачи или, как минимум, решает принципиально иную. “Русский человек на rendez-vous” - так назвал свою статью классик XIX века. <…> Герои Кононова выходят на рандеву с замызганной и измочаленной Мухой перед тем, как очутиться на рандеву со Смертью, и это придает их переживаниям (и нашему сопереживанию) неповторимый оттенок. В любовном акте человек раскрывается не как любовник, но как человек; раскрывается как человек перед тем, как умереть; русская баба, как известно, не столько “дает”, сколько “жалеет”; Муха жалеет своих мимолетных любовников, порой омерзительных, жалеет в обоих смыслах слова, - этот опыт поставлен писателем с лабораторной чистотой и не лишен лабораторной жестокости: так экспериментируют над мышами. Но, разумеется, Кононов не только жесток, но и сентиментален; жестокая сентиментальность этой незаурядной прозы, затрагивающей основные архетипы, и превращает роман “Голая пионерка” в литературное событие…».

Л. Данилкин: «Главная стилистическая удача “Голой пионерки” - <…> богатейший Мухинский сказ. С фотографической точностью проступает немытое и заскорузлое языковое тело человека сороковых годов, засаленное советским канцеляритом, насытившееся “трофейной” немецкой лексикой, вспученное непереваренным фронтовым фольклором <…> Тело это, заметьте, принадлежит 14-летней девочке. Но зачем же порнография? <…> по ходу, после долгих-долгих описаний совокуплений, выясняется, что Муха - не только хамка и давалка, а юродивая, с ума сошедшая от увиденного. В грязное фронтовое порно вмонтированы две-три сильные сцены: трупоедство в блокадном Ленинграде (когда бабушка вырезает гузку у умершей внучки) и уничтожение окруженцев (когда Жуков-“Зуков” собственных солдат самолично расстреливает за то, что в окружении побывали и живыми вернулись). Во время того расстрела Муха и двинулась умом; но из-за мудреной композиции романа это становится понятно только в конце. Так что вроде как и не шлюха она, а фронтовая Богородица, кот. дает - как грехи отпускает <…> Муха кононовская расплющена Историей, как мухобойкой, размазана с кровушкой. <…> В конце концов выходит вполне астафьевская история о войне, прокипяченная долго-долго - безжалостно - в слезах фронтовой шлюхи…».

К. занимался худож. переводом: перевел романы Валерио М. Манфреди «Александр Македонский: Сын сновидения» (2005); «Александр Македонский: Пески Амона» (2005); «Александр Македонский: Пределы мира» (2005); Дж. Кэрролла «Поцеловать осиное гнездо» (2007), «Голос нашей тени» (2007).

Соч.: Счастливый Мурашкин. М., 1983; Это совсем близко. Л., 1988; Артерии новой цивилизации. СПб., 1997; Голая пионерка. СПб., 2001; Теркин или… Чонкин? // Невский альм. 2015. № 4 (84).

Лит.: Золотоносов М. Два Кононова и один Покровский: Неизвестная петербургская проза. Лит-ра в запасе // Моск. новости. 1992. 26 апр. № 17; Данилкин Л. <Рец. на роман «Голая пионерка»> // Афиша. 2001. 14 февр.