КРЮ́КОВ Федор Дмитриевич [2(14).2.1870, ст. Глазуновская Усть-Медведицкого округа Обл. Войска Донского - 20.2(4.3).1920, ст. Новокорсунская Кавказского отд. Кубан­ской обл.] - прозаик, публицист.

Родился в семье станичного атамана, от­ставного урядника. Первоначальное образо­вание получил в окружном Усть-Медведицком училище (в разное время его выпускни­ками были Д. Мордовцев, А. Серафи­мович). С 1880 по 1888 учился в Усть-Медведицкой гимназии, кот. окончил с сереб­ряной медалью и поступил (на казенное со­держание) в СПб. историко-филологич. ин-т, готовивший учителей средних спец. учебн. заведений. Свою давнюю мечту о служении народу, возникшую под воздей­ствием идей Л. Толстого, стремился осуще­ствить на писательском поприще. «...Были пи­сатели, как Г. Успенский и др. И я хочу быть писателем, бойцом на поприще пера... Я люблю свой народ рад послужить... У меня сердце сильно бьется, изнывает при мысли о других, а судьба равнодушно давит»,- за­писывает К. в дневнике в апр. 1890 (цит. по.: Берендюков Б. Бытописец тихого Дона // Кубань. 1991. № 8).

Печ. начал в студенч. пору, дебютировав в 1890 небольшими заметками в газ. «Донская речь». Перв. очерки опубл. в «Сев. вестнике» и «Ист. вестнике», где встретил поддерж­ку С. Шубинского. Горевший «стыдом за настоящее... потомков славных казаков», К. в раннем тв-ве обращается к истории Дона, пишет очерки о специфике взаимоот­ношений казака с законом и властью (« Ка­зачьи станичные суды », 1892), о древнем молодеческом промысле казаков - «добыче зипунов» (« Гулебщики. Очерк из быта стародавнего казачества », 1892), о на­чале восстания донских казаков против са­модержавной политики Петра I (« Шульгинская расправа. Этюд из истории булавинского возмущения », 1894). К. при­влекали колоритный казачий быт, демокра­тич. основы самоуправления, сама идея вольной казачьей республики. «Я так был горд его (родного края.- В. З .) прошлым,- вспоминал К.,- кот. представлялось мне в романтическом отношении вольнолюбивым и героическим, немножко идеализируя серое зипунное рыцарство старины, отгулявшее в истории шумный и головокружительный праздник, безалаберную удалую вольницу» (Первые выборы // Русские записки. 1916. № 4). Ранние очерки К. были недоброжелательно встречены критикой (см.: Мельников-Разведенков. Наше казачество в журнальных публикациях // Донская речь. 1894. 13, 15 дек.). В дальнейшем К. оставит ист сюжеты и сосредоточит внима­ние на повседневной жизни донского казаче­ства. В 1892 К., окончивший ин-т по разряду истории и географии, оказался «на распу­тье»: «Хотелось чем-нибудь послужить род­ному краю, пойти в народ, и именно в свой народ... но с филологическим дипломом не за что было уцепиться, подступов к этому на­роду ни с какой стороны не открывалось» (О пастыре добром: Памяти о. Филип­па Горбаневского // Русские записки. 1916. № 6). Всю жизнь К. будет пе­реживать драму «выломившегося» из своей среды интеллигента, о кот. поведает ус­тами учителя Васюхина: «Я - сын народа, смело могу сказать. И, тем не менее, я неиз­менно и постоянно чувствую, что что-то отре­зало меня от моего народа, что на меня он смотрит уже не как на своего...» (Из днев­ника учителя Васюхина // РБ. 1903. № 7). К. подает прошение министру народного просвещения об освобождении его от обязательной 6-летней пед. службы в связи с намерением «надеть иерей­скую рясу» и тем «стать поближе к народу». Однако донской архиепископ Макарий убе­дил К. изменить решение. (Интерес К. к церковной жизни, монастырскому быту, ха­рактерам чутких, близких к народу священ­ников и монахов проявился в произведениях ранних и зрелых лет: « К источнику исце­лений », 1904; «Без огня», «Сеть мир­ская », оба - 1912, и др.)

Около года К. живет на гонорар от со­трудничества с «Петербургской газ.» (оно продолжалось до 1884), где печ. быто­вые зарисовки, сценки в стиле Н. Лейкина. В сент. 1893 К. назнач. на должность воспитателя в пансион Орловской мужской гимназии (с 1900 получает там место вне­штатного учителя истории и географии); преподавал также в Николаевской женской гимназии, Орловском-Бахтина кадетском корпусе. После смерти отца (1893), не меняя места жительства в Орле, К. берет на себя за­боты о семье (матери, брате, двух незамуж­них сестрах, приемном сыне Петре - впос­ледствии изв. литераторе Русского за­рубежья). В эту пору лит-ра для К. становится не только средством преодоления тоски по родине, но и серьезной материал. под­держкой.

Переломным для начинающего писателя стал 1896. Опубликованная на страницах «РБ» - передового ж. того времени, возглав­ляемого В. Короленко,- повесть « Казач­ка » (первонач. название « Односумка ») с подзаг. «Из станичного быта» положила начало пост. и плодотвор­ному сотрудничеству автора с органом ле­гального народничества, где К. обрел не только трибуну, но и учителей и единомыш­ленников («Я держусь группы народников и в экономических и в эстетических взглядах»,- Письмо А. Тинякову от 8 авг. 1903 // РНБ. Ф. 774). Поведанная в повести драма жалмерки Натальи Нечаевой, молодой, гор­дой женщины (из-за пост. наветов, ос­корблений мужа она изменила ему и повеси­лась перед его возвращением со службы), прозвучала как реквием по бессмысленно загубленной жизни казачьей мадонны. С «Казачкой» в русскую лит-ру входил худож. малоисследованный и потому ма­лознакомый российскому читателю мир ка­зачьей Донщины. Вслед за «Казачкой» в «Ист. вестнике» и «РБ» К. печ. рассказы и очерки « Клад » (1897), « На тихом Дону (Летние впечатления и за­метки)» (1898), « В родных местах » (1903), повесть « Из дневника учителя Васюхина » (1904) и др. Он заявил о себе как че­стный бытописатель донской жизни, кот. не идеализировал быт и нравы казачества. Стремясь оттенить здоровые начала в казачь­ем характере, сформированные за годы мно­готрудной борьбы за существование (любовь к родному краю, трудолюбие, отзывчивость, человечность), К. в то же время выставлял на­показ косное и консервативное в нравах, что нередко приводило его героев к бытовым драмам. К. открыл читателю подлинное лицо казака-воина, казака-земледельца. Для К. казак - это «тот загорелый, заветренный, мазаный человек, над которым неизменно тя­готеет суровая власть земли, нужды и вечная необходимость неустанного труда... Кроме всего этого, на нем давящим бременем ле­жит - даже в домашней жизни - обязан­ность быть каждую минуту готовым выступить в полном вооружении и на своем собствен­ном коне против врагов Отечества» (На ти­хом Дону // РБ. 1898. № 9).

К. прожил в Орле 12 лет. В авг. 1905 «за одно литературное прегрешение» (рассказ « Картинки школьной жизни », восприня­тый как сатира на коллектив Орловской гим­назии), приведшее к конфликту с директором и коллегами, К. распоряжением попечителя Моск. учебного округа был переведен по службе в Нижегородское реальное учили­ще. В марте 1906 статский советник К. изби­рается депутатом в 1-ю Гос. думу от казачьего населения Дона, а в апр. оставляет пед. деятельность, вый­дя в отставку. В этом же году К. (вместе с Н. Анненским, С. Елпатьевским, В. Мякотиным, А. Пешехоновым - това­рищами по «РБ») становится одним из учре­дителей трудовой народно-социал. партии, интересы кот. он отстаивал в Думе. 13 июня 1906 К. выступил с речью о совр. положении казачества, выразив про­тест против использования казачьих частей для подавления рев. выступле­ний. В июле 1906 в знак протеста против роспуска Думы подписал Выборгское воззва­ние. Вернувшись на Дон, занимался пропа­гандистской деятельностью. Осенью 1906 предстал перед судом (вместе с Ф. Миро­новым, будущим командармом 2-й Конной армии, и студентом Скачковым) в ст. Усть-Медведицкой за произнесение речи полит. содержания. В кон. лета 1907 по­сле обыска К., высланному по воле наказно­го атамана с Дона, было запрещено прожи­вание в пределах области сроком на 10 лет. (По ходатайству казаков Глазуновской станицы запрет был снят.) К. возвращается в СПб., с трудом устраивается библиотека­рем в биб-ку Горного ин-та. В 1907 (при содействии Л. Иванчина-Писарева) выхо­дит перв. сб. произведений К.- « Казац­кие мотивы », куда вошли очерки, рассказы и повести 1892–1906. Критика отмечала, в частности, что «автор не выдумывает, не творит от себя, а просто излагает, что слы­шал, что подлинно прочувствовал» (Образо­вание. 1907. № 6); выделяла «в ху­дожественном отношении простые и непритя­зательные бытовые очерки вроде „Казачки” „В родных местах”, „Из дневника учителя Васюхина”» (Новый журнал лит-ры, искусст­ва и науки. 1907. № 3). В 1909 К. предъявляется обвинение в организации на­родно-социал. партии. За отсутст­вием состава преступления дело заверши­лось месячным содержанием в одиночной ка­мере петерб. «Крестов» (за подписа­ние Выборгского воззвания). Тюремные впе­чатления нашли отражение в очерках « У ок­на » (1909), « Полчаса », « В камере 380 » (оба - 1910). В тюрьме К. напис. повесть « Зыбь ». Она была послана М. Горькому на Капри. Одобренная, увидела свет в 27-м но­мере сб. «Знание». «Коли не ошибаюсь, да коли Вы отнесетесь к самому себе постро­же,- писал Горький К.,- тогда мы с Вами по­здравим русскую литературу с еще одним новым талантливым работником» (Русская лит-ра. 1982. № 2).

В 1909 К. становится пайщиком товари­щества по изд. ж. «РБ», в 1912 - штат­ным сотрудником, соред. В. Коро­ленко и А. Горнфельда по отделу беллетри­стики. С этого времени К.- профес. литератор. Период с 1904 по 1912 - пора расцвета таланта писателя, создавшего лучшие произведения, в кот. нашли отражение жизненные противоречия дорев. Дона: тяжесть царской службы, бременем лежащая на казаке всю жизнь (« Станичники », 1906; « О казаках », 1907); горькая судьба жалмерок (казачьих жен) и матерей (« Мать », 1910; « Галуны », 1911; « Офицерша », 1912); рев. волнения среди казаков в годы русской смуты («Станичники», «Шаг на месте», 1907; «Зыбь», «Шквал», оба - 1909); па­дение нравов («На речке лазоревой », 1911); земельные отношения («Галуны», « Земля »). К. подводит читателя к мысли о том, что значительная часть донского каза­чества обезземеливается, нищает, чему при­чиной особая воинская повинность, обреме­нительная во всех отношениях, отчуждающая казака-земледельца за время службы от зем­ли и семьи. К. развенчивает пресловутый миф о сословном монолите донского казачества.

В произведениях 1905–12 происходит усиление соц. мотивов, углубление психологизма, усложняется мотивация по­ступков героев, ярче очерчиваются казачьи типы (тип «выломившегося» из своей среды героя). К. не ограничивал себя рамками ка­зацкой тематики и создал ряд произведений на мат-ле коренной России: « К источ­нику исцелений», «Сеть мирская», «Без огня » (все - 1912) и др. В 1914 книгоизда­тельство писателей в М. выпустило втор. кн. К.- « Рассказы » (Т. I). В нее ав­тор включил произведения 1908–11. Заду­манное т.о. СС К. не состоялось из-за трудностей воен. времени. Критика отмечала «простоту стиля», «изобразитель­ный дар», «меткий живописный язык», склон­ность «к добродушному юмору» (Сев. записки. 1914. № 8, 9); подчеркива­лось наличие «подкупающей трогательности, меткого юмора, острой наблюдательности, искреннего умения заинтересовать читате­ля» (Доброво Н. Казацкая жизнь в расска­зах Крюкова // Известия книжных магази­нов товарищества М. О. Вольф. 1914. № 4). В ряде произведений мемуарного характера этой поры обостряется мотив сви­дания с родиной, писатель начинает глубже осознавать ложность своих поисков счастья «среди зыбей жизни».

В кон. 1912 - нач. 1913 К. пережи­вает творч. кризис. В письмах ко многим его корр. звучит мотив усталости и угнетенности: «Надо бы писать - голова пуста, как карман беллетриста» (Письмо А. Серафимовичу от 4 мая 1913 // Волга. 1988. № 2). «Литературных планов никаких. Перестал и голову ломать о том, чтобы написать какую-нибудь крупную вещь» (Там же).

В годы Первой мировой войны (зимой 1914–15) К. в составе 3-го санитарного от­ряда Красного Креста (как корр.) находился на Турецком фронте. В кон. 1915 - нач. 1916 с тем же отрядом К. по­бывал на Галицийском фронте. Он отходит от беллетристики, переключившись полностью на журналистику. Посл. его большое произведение - повесть « Группа Б » (о буд­нях прифронтового госпиталя), опубл. в «Русских записках» в 1916. Впечатле­ния от поездок к театру военных действий преломились в цикле очерков « Около вой­ны», «Силуэты » и др., опубл. в «Русских записках» и «Русских ведо­мостях» в теч. 1915–16. В годы Пер­вой мировой войны К. занимал оборончес­кую позицию, ратуя за необходимость про­должения войны до победного конца.

Февральская революция захватила его в Пг. Он воспринял ее скорее с тре­вогой, чем с радостью. Удрученный вскоре пучиной хаоса, «безответственности, само­стийной диктатурой анонимов», К. пережи­вает мировоззренч. перелом. На конфе­ренции народно-социал. партии он единственный выскажется за конституци­онную монархию. В марте 1917 К. избирает­ся в Совет Союза казачьих войск. В апр. он уедет на Дон, примет участие в полит. жизни края. В конце февр. он участвует в под­готовке восстания против большевиков на Сев. Дону. В авг. этого года К. избира­ют Секретарем Большого войскового круга (Донского парламента). С апр. 1919 К.- ред. газ. «Донские ведомости». Одновре­менно исп. обязанности ди­ректора Усть-Медведицкой гимназии. В кон. окт. 1919 К. приезжает в Новочеркасск, слагает с себя обязанности Секретаря круга, вступает в Усть-Медведицкую сводную бри­гаду. Отступая с Донской армией на Кубань, К. заболел тифом, умер в дороге, на пути к екатеринодарскому госпиталю.

При жизни писатель получил признание современников. Его ценили В. Короленко, А. Серафимович, М. Горький. По отзыву Короленко, «Крюков писатель... со своею собственной нотой и первый дал нам настоя­щий колорит Дона» (Избр. письма. М., 1936. Т. 3). К. называли Глебом Ус­пенским Дона, Гомером казачества. К. при­надлежал «к тем второстепенным, но подлин­ным создателям художественного слова, ко­торым по праву гордится русская литерату­ра» (Горнфельд А. Памяти Ф. Д. Крюкова // Вестник лит-ры. 1920. № 6). К. оста­вил большое творч. наследие (более 300 произведений разных жанров - повес­ти, рассказы, очерки, заметки, рецензии), кот. до сих пор не собрано.

Соч.: Офицерша: Повести и рассказы / Сост., предисл. и прим. И. Данилова. Краснодар, 1990; Расска­зы. Публицистика / Сост., вст. ст. и прим. Ф. Би­рюкова. М., 1990; Казацкие мотивы: Повесть, рассказы, очерки, воспоминания, стих. / Вст. ст., сост., подгот. текста и прим. Г. Миронова. М., 1993; Булавинский бунт (1707–08): Этюд из истории отно­шения Петра Великого к донским казакам. М.-СПб., 2004; Казачьи повести. М., 2005; Родимый край: Рассказы, очерки. М., 2007; Обвал. Смута 1917 года глазами русского писателя. М., 2009.

Лит.: Родимый край: Сб., посвящ. 25-летию лит. деятельности Крюкова. Усть-Медведицкая, 1918; Боцяновский В. Из воспоминаний о Ф. Д. Крюкове // Вестник лит-ры. 1920. № 9; Проскурин В. Кочующие ошибки: К биографии Ф. Д. Крюкова // Сов. библиогра­фия. 1985. № 2; Мезенцев М. Судьба архива Ф. Д. Крюкова // Коммунистич. путь. Серафимо­вич, 1988. 9, 13, 16, 23 сент.; Хьетсо Г. и др. Кто написал «Тихий Дон»? М., 1989; Астапенко М. Его называли ав­тором «Тихого Дона». Ростов-н/Д., 1991; Васильев В. Возвращение Федора Крюкова // Шолохов на изло­ме времени. М., 1995; Сатарова Л . Дон­ское казачество в прозе рубежа XIX–XX вв. М., 1992; Запевалов В. Ф. Д. Крюков - рецензент «РБ» // Рус­ский лит. портрет и рецензия: Концепции и поэтика. СПб., 2000; Федору Крюкову, певцу Тихого Дона. М., 2002; Малюкова Л. «И покатился с грохотом обвал…» Судьба и творчество Ф. Д. Крюкова. Ростов-н/Д., 2007; Чернов А. Запрещенный классик // Новая газ. 2010. № 16. 15 февр.

В. Запевалов