Кумов Роман Петрович


КУ́МОВ Роман Петрович [21.11(3.12).1883 (по др. источникам - 21.11(3.12).1885; 25.12(7.12).1886), ст. Казанская Усть-Медведицкого округа Обл. Войска Донского - 20.2(5.3).1919, Новочеркасск] - прозаик, драматург.

Из донских казаков. Отец - почетный мировой судья, действ. статский со­ветник. В 1889 семья переехала в ст. Усть-Медведицкую (с 1933 - г. Серафимо­вич Волгоградской обл.). К. учился в местном духовном училище (1894–99) и Новочеркас­ской (Донской) духовной семинарии (1899–1905), кот. окончил по перв. разряду со званием студента семинарии, и поступил на юридический фак-т Юрьевского (ныне Тар­туский) ун-та. Через год перевелся на юриди­ческий фак-т Моск. ун-та, откуда в 1910 был выпущен кандидатом прав. По свиде­тельству Ф. Крюкова, К. всегда «с благо­дарностью вспоминал то хорошее, что дала ему» Москва и «ее университет, ее церковки, ее театры, литературные кружки...» (Донская волна. 1919. 3 март.). Глубокий след в памяти К. оставил В. Ключевский, пробу­дивший в молодом писателе интерес к рус­ской истории (см. рассказ « Пророчество » (Донская волна. 1919. 27 янв.), написанный на основе воспоминаний о знаменитом исто­рике). Увлеченный этнографией и фолькло­ром донского казачества, К. «усиленно соби­рал бытовые материалы, казачьи песни и ле­генды, остатки старины, впечатления на мес­тах, для чего предпринимал специальные по­ездки в глухие уголки северных округов До­на» (Серапин С. [Пинус С.] Крюков и Ку­мов // Казачьи думы (София). 1922. 5 март.). После окончания ун-та К. вернулся в Усть-Медведицкую, где преимущественно и жил до 1918, бывая наездами в М. и СПб. С осени 1911 служил присяжным по­веренным в г. Сарапуле Вятской губ., куда приезжал раз в год. В Первую мировую войну (кон. 1914 - нач. 1915) был мобили­зован и направлен на фронт санитаром.

Печ. начал «в младших классах се­минарии в донских газетах и петербургских религиозно-философских ежемесячниках» (Автобиография . 12 июля 1913 // ИРЛИ. Ф. 377). Позднее сотрудничал во мн. ж. и газ.: «Отдых христианина» (1904–16), «Трезвая жизнь» (1905–14), «Известия СПб. епархии» (1906), «Слово» (здесь К. познакомился и близко сошелся с писателем И. Леонтьевым-Щегловым, о кот. по­зднее рассказал в своих воспоминаниях « Подвижник слова » // Историч. ве­стник. 1913. № 12), «Жизнь для всех» (1910–18), «Светоч» (1910–12) и др. Оце­нивая отд. рассказы К. (« На родине», «Свадьба», «Учительница »), опубл. в газ. «Слово», Д. Шестаков, наряду с влияниями (А. Чехов, Н. Гоголь), отме­чал у автора «свой слог», «умение в скудном, на первый взгляд, психологич. сюжете развивать незаурядную по тонкости психоло­гию», стремление «найти в серой обыденщи­не золотые руды истинно человеческой жиз­ни» (Слово. 1907. 22 нояб.). Рассказ К. « В гостях у батюшки » (1907) рецензент «Церковно-общественной жизни» (1907. № 43) относил к «числу луч­ших художественных произведений <...> о на­шем духовенстве», в котором «с неподражае­мым мастерством передана поэзия простой безыскусственной религиозной веры народ­ной, схвачен колорит тихой сельской жизни, сосредоточившей около своей маленькой церковки все свои надежды и упования». Судьбе духовенства в годы назревавшего кризиса православия посвящены мн. расска­зы перв. сб. К. « Бессмертники » (1909, составлен А. Миртовым), кот. он за­явил о себе как о писателе духовно-религиоз­ной ориентации. К. создает галерею «тихих подвижников» православной веры, искренно и самозабвенно служащих идее духовно-нравственного преображения жизни. Герои произведений К.- монах о. Всеволод (« Цве­ты жизни », 1908), о. Георгий (« Отец Геор­гий », 1906), о. Василий (« Степной батюш­ка », 1907), о. Николай, учительница Сонечка (« Учительница », 1907), казачка Маланья (« В степи », 1909) - это люди, «нередко над­ломленные бурей жизни, страдающие, но черпающие силу в самих себе, в заветах Христа». К. считал, что «нет на свете ничего чудеснее, святее, трогательнее тоски по тому, что высоко-высоко, и зажечь другую душу огоньком этой тоски - это значит послужить <...> большому человеческому идеалу» (Смоленский Н. Отголоски жизни и лит-ры // От­дых христианина. 1912. № 10). В рассказах К. «много глубокой истинной поэ­зии и искреннего чувства,- писал рецензент «Нивы»,- и как доминирующая нота в них царит выстраданный и горячий порыв к не­бу, вечной истине и добру» (Нива: Ежемесяч­ное лит. и популярно-науч. приложение. 1909. № 6). Задумываясь над смыслом русской национально-ист. жизни, К. обращался к теме чуда как явления, органично связанного с церковью (« Стоя­ние », 1906; « Игумен Иосаф », 1907). «Только чудо спасет Россию, о чуде надо мо­литься»,- говорит о. Лев, герой рассказа «На родине». Образ церкви у К. сближен с образом донской степи («Наша степь полын­ная - это храм»,- писал К. Севскому [В. Краснушкину] 23 февр. 1916 // Донская волна. 1919. 3 март.). Степь, куда вынесено действие мн. рассказов К.,- Господня земля, освещенная светом Преображения. Ряд про­изведений, вошедших в сб. « Бессмертники », построен на материале раннехристианских преданий (« Сказание о старце Зосиме и Марии из Египта », 1907; « Нилена из Рима », 1908). Создавая образы подвижни­ков веры, К. нередко выбирал библейский сю­жет, донское предание.

В 1913 выходит втор. сб. рассказов К.- « В Татьянину ночь », посвящ. памяти В. Комиссаржевской. Критика единодуш­но усматривала в кн. изв. зависи­мость К. от Чехова: «Автор весь во власти че­ховских сумеречных настроений <...> часто сбивается на мало занятный анекдот» (Кр<анихфельд> Вл. [Рец.] // Совр. мир. 1913. № 2). В то же время рецензен­ты отмечали, что К. «умеет писать просто и кратко о страшной русской жизни, тому свидетелями рассказы “Песня”, “Ученый”, “Несчастье”, “Проповедь” - настоящие темы азиатской нашей действительности» (З-в А. <Горький М.> [Рец.] // Современник. 1913. № 7). Критик «Пути» (1913. № 3) писал об «остроте подлинной жизни, которую автор рисует мягкими, груст­ными красками...» В. Поссе подчеркивал, что К. «улавливает огоньки бессмертные, зажи­гающиеся в обывательской жизни. Болезнен­но сжимается его сердце, когда гаснут эти огоньки от недостатка чистого воздуха» (Жизнь для всех. 1913. № 1).

В 1915 в Пг. вышло 2-е изд. (с из­мененным составом) сб . « В Татьянину ночь» под назв. « Очерки и рассказы », доб­рожелательно встреченное критикой. Религи­озно-философская проблематика в кн. получила дальнейшую разработку. Пустоте и бессмысленности существования безрелиги­озной интеллигенции, тупикам жизни» (« Ис­торич. сюжет», «Несчастье », оба - 1911) К. противопоставлял людей, вставших на путь истинно духовного подвижничества (« Иван Ступин », 1909). О своеобразии творч. манеры К.-рассказчика близко знавший его донской литератор С. Пинус пи­сал: «Кумов - романтик. Бытовое содержа­ние его рассказов всегда погружено в проник­новенный идеализм и куда-то зовущее разду­мье и настроение. Идею, мечту, психологиче­скую загадку, а не факт кладет К. в основу не только содержания, но и фабулы своих произ­ведений» (Казачьи думы. София, 1922. 5 март.). Религиозно-философские пробле­мы К. решал и в драматургии. В 1916 появля­ется драма « Конец рода Коростомысловых » (1916; первонач. вар. - « Голос крови », 1913). Во главу угла в ней поставлена проблема соотношения мирского и духовно-религиозного начал в земной жиз­ни человека. Род Коростомысловых, к кот. принадлежит гл. герой пьесы - кам­ский лесопромышленник Кузьма Коростомыслов, соединил в себе две борющиеся стихии: по мужской линии - широту, идущую от волжской разбойничьей удалой вольницы, предприимчивость и деловитость, по женской линии - устремленность к смирению, религи­озному подвижничеству. Бунт Кузьмы против Бога (нарушил христианское «не убий») обо­рачивается смирением и признанием суда Всевышнего над собой. Конец рода Коросто­мысловых воспринимается как символ победы духа над капиталом и одновременно начало новой генерации людей, устремленных через покаяние к Богу. Среди др. драматургич. опытов К. («Нилена из Рима» - мистерия в 5 картинах; « Дочь земли », обе - 1915) пьеса «Конец рода Коростомысловых» яви­лась большой творческой удачей К. На II кон­курсе А. Островского в 1916 она получи­ла перв. премию и была поставлена театра­ми М. и СПб. С момента появле­ния сб. «В Татьянину ночь» дарование К. было замечено Горьким, который помогал ему как начинающему автору и привлек к сотруд­ничеству в ж. «Летопись», где увидели свет по­вести « Завещание » и « Малаша с Пере­копских гор » (обе - 1917), свидетельство­вавшие о стремительном росте мастерства донского писателя.

Примыкавший к лагерю донских демо­кратов, К. с надеждой встретил Февральскую революцию, однако ожидания его вскоре сменились тревогой: «...Что-то и на Дону зловеще, как перед грозой <...>, если не будет Учредительного Собрания, всем нам, каза­кам, придется садиться на коней...» (Донская волна. 1917. 3 март.). Октябрьскую револю­цию К. не принял. В годы Гражданской войны на Дону он сотрудничал в белогвардейской прессе (преимущественно в ж. «Донская вол­на»). «Главной задачей моей теперешней ра­боты,- писал К. Севскому в нояб. 1918,- пробудить и поддержать, насколько можно, во впавшем в смертное безразличие русском обществе дух веры в себя и в свои судьбы <...>, ибо я верю на самом деле глубоко в русский народ и в особый его жребий на земле несмотря ни на что» (Донская волна. 1919. № 10). К. не был донским сепа­ратистом, выступал за идею «единой и неде­лимой России»: «Дон без Великороссии я не мыслю и не чувствую» (Там же). Умер К. от тифа на больничной койке в Новочеркас­ске. По словам его друга Ф. Крюкова, К. «работал скромно, бескорыстно», его «по­двиг жизни совершался не на боевом попри­ще, а в бессонном уединении рабочей, зава­ленной бумагами комнате...» (Донская вол­на. 1919. 3 март.). При погребении он был удостоен высоких воинских почестей Войскового Круга как национальный писа­тель Дона. Неизданными остались подготов­ленные К. к печати тома рассказов «Малаша с Перекопских гор», « Ясмень-трава », пье­сы, роман « Пирамида» («Святая гора» ) о Гражданской войне на Дону; роман был за­копан писателем в Усть-Медведицкой нака­нуне захвата ее красными.

Соч.: Бессмертники. СПб., 1909; Греза и поэт: Сказ­ка. СПб., 1910; Цветы на стеклах: Сказка. СПб., 1910; Святая ночь: Весенний этюд. [СПб., 1910]; В Татьянину ночь. СПб., 1913; Очерки и рассказы. СПб., 1915; Лиза: Рассказы. М., 1916; Конец рода Коростомысловых. Пг., 1916; Игумен Иосаф: Донское предание. Пг., 1917; Письма В. Севскому. 1916–18 // Донская волна. 1919. № 10; История одной любви / Публ., вст. ст. В. Запевалова // Новый ж. СПб., 1997. № 4; Избр. Волгоград, 2008.

Лит.: Кумов в «Донской волне» // Донская волна. 1919. № 10; Крюков Ф. Р. Кумов // Донская волна. 1919. № 10; Сургучев И. Делающий имя стране // Донская волна. 1919. № 10; Севский В. Степной брат: Листки воспоминаний // Донская волна. 1919. № 10; Севский В. Кумов-писатель // Донская волна. 1919. № 11; Воротынский Д. Р. П. Кумов // Вольное казаче­ство. Прага, 1931. № 75; Горький и сов. писатели. Неизд. переписка. ЛН. Т. 70. М., 1963; Шу­мов В. Свидетель правды // Лит. Россия. 1981. № 43. 23 окт.; Сатарова Л. Донское казачество в про­зе рубежа XIX–XX вв. М., 1992.

В. Запевалов

  • Кумов Роман Петрович