Кузьмина-Караваева Елизавета Юрьевна
КУЗЬМИНА́-КАРАВА́ЕВА Елизавета Юрьевна (псевд. Юрий Данилов; Ю. Д.; Д. Юрьев) (урожд. Пиленко, К.-К. по первому браку: 1910–13; во втором браке - Скобцова: 1919–32; в монашестве - монахиня Мария: 1932–45) [8(20).12.1891, Рига - 31.3.1945, Равенсбрюк] - поэт, прозаик, публицист, драматург, религ. мыслитель.
Как поэтесса «петербургской ветви» Серебряного века вошла в историю лит-ры под именем К.-К. Из дворянской семьи. Отец - Ю. Д. Пиленко, юрист, вышедший в отставку в 1895, впоследствии известный как виноградарь (с весны 1905 до весны 1906 был директором Никитского ботанического сада и училища виноделия в Ялте). Мать - Пиленко Софья Борисовна (урожд. Делоне; 1862-1962), из рода Дмитриевых-Мамоновых, впоследствии была издателем некот. произведений дочери, автор вступ. статей к сб. стихов дочери, оставила воспоминания, опубл. в кн.: Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии, воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк (Париж, 1947). В кн. «Мать Мария. Стихи» (Париж, 1949) напеч. воспоминания С. Б. Пиленко «Детство и юность матери Марии».
В 1895 семья родителей переселилась в Анапу, кот. для будущей поэтессы стала малой родиной. В 1896–97 через свою крестную мать Е. Яфимович К.-К. подружилась с К. Победоносцевым, кот. оказал влияние на ее духовное воспитание. Разрыв с другом произошел в годы перв. русской революции (1905).
После скоропостижной смерти отца (1906) мать привезла дочь и ее брата в СПб. В 1906–09 училась в гимназиях Л. С. Таганцевой и М. Н. Стоюниной. К этому времени относится ее поэтич. дебют. Дошло одно из ранних ее стих. (1904?): «Когда мне говорят, что жизни я не знаю, / Когда мне говорят, что слишком молода, / Тому с улыбкой отвечаю, / Что человека ведь не делают года». В перв. месяцы петерб. жизни К-К. «ненавидела» город; она сочиняла стихи «о тоске, о Петербурге, о подвиге, о народе, о гибели, еще о тоске и о восторге». В янв. 1908 она случайно увидела и услышала А Блока на одном из вечеров соврем. поэзии и вскоре познакомилась с ним.
Окончив гимназию с серебряной медалью, поступила на философское отд. Высших женских (Бестужевских) курсов (не оконч.). Но уже в февр. 1910 вышла замуж за эстетствующего юриста Д. В. К.-К., кот. имел широкий круг друзей и знакомых в лит.-худож. мире столицы. Через него К.-К. познакомилась с Блоком (повторно!), М. Волошиным, В. Ивановым, С. Городецким, Н. Гумилевым, А. Ахматовой, А. Толстым и мн. др. Вместе с мужем они стали актив. участниками 1-го «Цеха поэтов», частыми посетителями «башни» В. Иванова и др. кружков и «салонов»: кабачка «Бродячая собака», лит. зала ресторана «Вена», редакции ж. «Аполлон», религ.-философского об-ва. Для молодой поэтессы это были своеобразные «университеты».
Весной 1912 вышла 1-я книжка К.-К. «Скифские черепки» . Это попытка создать новый мир, описать свою языческую прародину. Сб. получил немало отзывов изв. литераторов, в осн. сдержанно-положительных. «Итог» подвел Городецкий: «Главное достоинство этой книжки, - что она чужда стилизации. Главный недостаток ее, - что в ней нет стиля» (Речь. 1912, 30 апр. (13 мая)). Больше к «скифской» тематике поэтесса не возвращалась.
СПб. ее «победил, конечно». В этот период К.-К. испытывает чувство глубокой безответной любви к Блоку; это время их частого общения - личного и эпистолярного. Она никак не может утвердиться в жизненном направлении, мечется между поэзией и живописью, пытается найти выход в религии - занимается богословием и даже сдает (экстерном) экзамены профессорам Петерб. Духовной академии. И в личной жизни не все получается - с мужем она рассталась. Не без «подсказки» Блока К.-К. уезжает в Анапу: «Долой культуру, долой рыжий туман, “башню”, философию» (« Встречи с Блоком» ); эстетич. мир столицы оказался для нее неинтересен, ей было «не по пути» с членами кружков и «салонов», которых Блок называл «умирающими», а она (позже) - «последними римлянами».
К.-К. еще пытается изд. 2-ю поэтич. кн. - «Дорога» , в кот. включила стихи, напис. в 1913–14. Однако в значительной мере опираясь на весьма авторитетные для нее замечания Блока, прочитавшего рукопись, она отказалась от этой затеи. Кн. осталась недоработанной и была полностью изд. лишь в 2001.
Неожиданно К.-К. обращается к прозе: в 1915 в Пг. у нее выходит в свет «философская» повесть «Юрали» . В ней автор впервые высказала свое жизненное кредо: главное - это жертвенная любовь к людям. В тяжелые воен. годы писательница устами своего героя дала клятву: «Отныне я буду нести и грех, и покаяние, потому что сильны плечи мои и не согнутся под мукой этой».
Весной 1916 в Пг. вышел 2-й поэтич. сб. К.-К. «Руфь» . В него вкл. мн. стихи, кот. ранее входили в рукопись «Дороги». Это «книга аскетическая, однотонная, но в своей однострунности, самоограниченности не лишенная своеобразной выразительности и душевной энергии» (Д. Максимов). В сб. не ощущается влияния ведущих поэтич. течений времени - символизма и акмеизма, к которым автор была еще недавно близка. Нет в кн. (за единичными искл.) и реалий Пг. По существу «Руфь» - образец подлинно духовной поэзии. Из отзывов на кн. изв. лишь отклик Городецкого в тифлисской газ.
В 1916–17 работает над большой « Поэмой о Мельмоте» . Это вольная импровизация на одну из сюжетных линий романа Ч. Метьюрина «Мельмот Скиталец». Поэма несет в себе черты автобиографии: тема жертвенности, прозвучавшая в «Юрали», в «Мельмоте» получила дальнейшее развитие. Поэма осталась необработанной автором, и по единственному сохранившемуся экз. авторизованной машинописи впервые изд. в Л-де в 1987. По существу, этим ограничивается предрев. этап тв-ва К.-К.: «Оно замечательным образом отражает ее духовные искания, весь путь от “язычества” к пророчеству о христианстве» (Г. Беневич). К.-К. сменила несколько петерб. адресов; на одном из них (Манежный пер., 2) в мае 2006 установлена мемориальная доска. Посл. раз она приезжала на короткое время в столицу в сент. 1917.
Еще во время 1-й революции (1905) К.-К. разделяла демократич. взгляды: «Долой царя? Я на это легко соглашалась. Республика? Власть народа? - тоже, все выходило гладко и ловко. <…> вся эта суетливо-восторженная и героическая революция была очень приемлема так же, как и социализм, не вызывая никаких возражений» (« Друг моего детства» ). Вторая революция привела ее в ряды партии эсеров (с марта 1917).
Гражданскую войну провела в Анапе, где в февр. 1918 она оказалась избранной городской головой. Нахождение женщины на таком посту расценивалось как прямое следствие революции. Мн. внимания уделяла она вопросам «народного здравия и образования», занималась национализацией санаториев и предприятий виноторговцев. В мае 1918 участвовала в работе VIII съезда партии правых эсеров (М.). В М. она задержалась на полгода на подпольной антибольшевистской работе. По возвращении на Кубань была арестована деникинцами. 2 (15) марта 1919 предстала перед военно-окружным судом. За «сотрудничество» с анапскими большевиками ей грозила «высшая мера», но благодаря умело организованной защите дело завершилось кратковременным заключением.
После суда К.-К. отошла от обществ. деятельности и осталась в Анапе. В нояб. 1919 вышла замуж за кубанского казака, обществ. казачьего деятеля, впоследствии писателя, мемуариста Даниила Ермолаевича Скобцова (1885–1969). [Некот. свои прозаич. произведения К.-К. подписывала фамилией второго мужа]. По словам Е. Л. Миллер (урожд. Лозинской), «брак этот был, кажется, ненастоящий, так что по бумагам она оставалась К[узьминой]-Кар[аваевой]». После взятия Екатеринодара «красными» семья К.-К. была вынуждена эмигрировать. Пройдя с мытарствами путь через Грузию, Турцию и Сербию, в янв. 1924 обосновалась в Париже.
С перв. же дней жизни на чужбине К.-К. включается в творч. работу. В эмигрантской прессе публ. ее мемуарные очерки: «Последние римляне» (1924), «Друг моего детства» (1925), «Как я была городским головой» (1925). Эти произведения - одновременно критич. этюды и живые картины российской действительности предрев. десятилетия.
Вместе с тем в ж-лах Парижа и Праги К-К. выпускает две худож. повести: «хроника» смутных лет России - «Равнина русская» (1924), в кот. нашли отражение многие реалии Пг. 1910-х. Вторая повесть - «Клим Семенович Барынькин» (1925) - о событиях Гражданской войны на примере одной семьи. Всеми этими произведениями К.-К. подвела черту под своим российским прошлым. «Эту ее прозу можно считать одним из посл. отзвуков и безвозвратным исходом Серебряного века, которому [автор] осталась верна в своем эмигрантском далеке» (Н. Каухчишвили).
С 1920-х занялась актив. христианско-социальной работой и переключила свое тв-во в осн. на публицистику. В 1927 в Париже вышли в свет две брошюры с символич. назв. «Жатва духа» . По существу, это жития святых, особо почитаемых автором, тех, кто готов был пожертвовать всем ради спасения ближнего. Г. Федотов высоко оценил публ. этих очерков, сравнив их с аналогич. произведениями др. русских писателей. Работу над жизнеописаниями подвижников К.-К. продолжала и позже. Впервые в полном объеме в авторской последовательности кн. опубл. в 2004.
На рубеже 1920–30-х К.-К. сближается с религиозными деятелями и писателями: митр. Евлогием (Георгиевским), Н. Лосским, Н. Бердяевым, В. Зеньковским, С. Булгаковым, ставшим ее духовным отцом и наставником. Общение с этими мыслителями и философ. образование подвигли К.-К. на публ. (Париж, 1929) брошюр о русских религиозных философах: «А. Хомяков» ,«Достоевский и современность» ,«Миросозерцание Вл. Соловьева» . А вслед за этим она создает «пенталог» «Мыслители» (опубл. в 1992 в парижском двухтомнике), где по воле автора П. Чаадаев, А. Хомяков, А. Герцен, В. Соловьев и Ф. Достоевский ведут дискуссию о русской идее и ист. пути русского народа. По существу это умело обыгранный ист. спор между западниками и славянофилами. В этих и др. работах К.-К. проявила себя как подлинный религиозный мыслитель.
16 марта 1932, получив церковный развод с мужем, К.-К. принимает монашеский постриг под именем Мария. Приняла постриг в храме Сергиевского подворья в Париже; обряд пострижения совершил владыка Евлогий; имя Мария было дано ей в честь святой Марии Египетской. Свое монашество с согласия митр. Евлогия ММ. провела в миру. Е. Л. Миллер (Лозинская): «Когда ее спросили, почему она приняла монашество, она ответила, что это ей открывает все двери. И правда, она занялась социальной помощью, устроила русский дом для малоимущих, помогала и другим способом русским, добивалась своего». Она организовала неск. пансионатов для эмигрантской бедноты, выступала с лекциями, вела большую общественно-религиозную работу. Так, в сент. 1935 она создала (и была избрана предс.) благотворительное объединение «Православное дело».
1930-е продуктивны и в творч. отношении. К 15-й годовщине кончины Блока ММ. «к смущению многих духовных лиц» (Ф. Степун) опубл. очерк «Встречи с Блоком» (Париж, 1936), кот. по описанию «эстетической» ситуации в СПб. предрев. поры можно считать «дополнением» к «Последним римлянам» . В «этих талантливых поэтически насыщенных воспоминаниях [о Блоке] есть свой индивидуальный аспект, кот. заставляет читателя признать их значительность и отнестись к ним с интересом и вниманием» (Д. Максимов).
Не забывала ММ. и поэзию, небольшое кол-во ее стих. опубл. в эмигрантских ж. и сб. А в 1937 в Берлине вышла ее 3-я кн. «Стихи» . Это миниатюры о жизни и смерти, о добре и зле - высокая духовная поэзия. Кн. была тепло встречена крупнейшими зарубежными критиками: Г. Адамовичем, К. Мочульским, П. Пильским и др.
В эти годы ММ. пишет и публ. большое кол-во статей, создает три стих. пьесы: «Анна» (автобиографич.), «Солдаты» и «Семь чаш» - все изд. посмертно (Париж: Сб. 1947; 1949). Откликается она и на события 2-й Мировой войны: статья «Размышления о судьбах Европы и Азии» . Написанная в 1941 после нападения Германии на СССР, она пронизана духом антифашизма и осуждения гитлеризма (вперв. опубл. в 2004). Посл. крупным, фактически «итоговым», произведением ММ. явилась ее поэма «Духов день» (май 1942; вперв. опубл. в 1947).
В период германской оккупации Франции ММ. продолжала свою благотворительную и антигитлеровскую подпольную работу, наладив связь с участниками движения Сопротивления. Была арестована гестапо 9 февр. 1943; ее «Православное дело» было разгромлено. Пройдя через пересыльные пункты, 29 апр. 1943 ММ. была доставлена в женский к/лагерь Равенсбрюк, где 31 марта 1945 приняла мученическую смерть.
Е. Л. Миллер (Лозинская): «Я не знаю, кто после конца войны привез сведения об ее конце, но, насколько нам стало известно, произошло это так. Наступила очередь еврейкам идти в газовую камеру. Не знаю, как это произошло, но по тому, что случилось, можно заключить, что должно было в известный день умереть известное количество евреек. И, верно, в этом лагере не было разделения, а еврейки сидели вместе с нееврейками. И возможно, что стража была новая и не знала их в лицо. Но нам рассказали, что дошла очередь в этот день до молодой еврейки, которая пришла в полное отчаяние, хотела жить. И ее каким-то образом заменила мать Мария, которая пошла в камеру вместо нее. Как эта замена могла свершиться, не знаю, объясняю незнанием в лицо жертв, и принималось, м[ожет] б[ыть], во внимание лишь количество их. И, м[ожет] б[ыть], мать Мария обменялась с ней одеянием, если была увезена в монашеском платье. Но известно, что она пошла вместо этой молодой женщины и умерла, отдав свою жизнь за ближнего своего. Кто ее раньше знал экстравагантной особой, не мог себе представить такого конца, но именно эта экстравагантность ее и отсутствие боязни и могло сделать это. И она “положила душу свою за други своя”».
Указом Президиума Верх. Совета СССР 7 мая 1985 награждена орденом Великой Отеч. войны II ст. 16 янв. 2004 Синодом Вселенского (Константинопольского) Патриархата причислена к лику святых.
Соч. : Избр. М., 1991; Мать Мария (Скобцова). Воспоминания, статьи, очерки [В 2 т.], Париж, 1992; Кузьмина-Караваева Е. (Мать Мария). Равнина русская [Стих. и поэмы. Пьесы-мистерии. Худож. и автобиографич. проза. Письма]. СПб., 2001; Мать Мария (Кузьмина-Караваева Е.). Жатва духа [Религиозно-философские соч.]. СПб., 2004; Мать Мария (Скобцова). Красота спасающая [Живопись, графика, вышивка; краткая летопись жизни], СПб., 2004; Мария (Скобцова). Настоящее и будущее церкви. Что такое церковность. Киев, 2010.
Лит. : Гаккель С. Мать Мария. Париж, 1992 (М., 1993); Гаккель С. Мать Мария; Путь моей жизни. Воспоминания митрополита Евлогия (Георгиевского). М., 1994; Русские писатели. 1800–17: Биограф. словарь. М., 1994. Т. 3; Русские писатели. XX век. Биобибл. словарь. М., 1998. Ч. I; Носик Б. М. На погосте ХХ века: Меланхолическая прогулка по знаменитому русскому некрополю Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. СПб., 2000; Елизавета Кузьмина-Караваева и Александр Блок. СПб., 2000; Лит. энциклопедия русского зарубежья. 1918–40. М., 1997–2000. Т. 1, 2; Кузьмина-Караваева Е. Ю. (Мать Мария) // Библиографич. указатель произведений и критич. лит-ры. СПб., 2002; Беневич Г. Мать Мария (1891–1945): Духовная биография и тв-во. СПб., 2003; Русская лит-ра XX века. Прозаики, поэты, драматурги. М., 2005. Т. 1; Обоймина Е. Свет земной любви. Елизавета Кузьмина-Караваева - мать Мария. М., 2009; Миллер Е. Л. Женщины русской эмиграции / Публ. О. Р. Демидовой // Благотворительность в истории России. Новые документы и исследования. СПб., 2008.
