Радлова Анна Дмитриевна

РÁДЛОВА (урожд. Дармолатова) Анна Дмитриевна [13.2(22.1).1891, СПб. - 3.11.1949, с. Переборы Ярославской обл.) - поэт, переводчик, драматург.

Отец Р. Дмитрий Иванович Дармолатов (†1914) был членом правления Азовско-Донского коммерч. банка; все его четыре дочери получили отличное домашнее образование, сдав экзамены на гимназич. аттестат зрелости экстерном. Одна из сестер Р. Сарра Дмитриевна (1892–1967), талантливый скульптор, была женой художника В. В. Лебедева; через др. сестру, Надежду Дмитриевну, жену Е. Э. Мандельштама, Р. состояла в свойстве с О. Э. Мандельштамом. В детстве и юности Р., рано обнаружившая способности к языкам и любовь к искусству, вместе с семьей много путешествовала по Европе, побывала во Франции, Италии, Австрии, Германии, Швейцарии. Быт и культура этих народов, наряду с российскими культурой и бытом, формировали ее вкусы и убеждения. По воспоминаниям Е. Э. Мандельштама, «духовность и душевность по отношению друг к другу и к людям отличала этот дом. <…> Терпимость и какое-то удивительное сочетание демократизма с крепкими устоями чувствовались во всем» (Новый мир. 1995. № 10).

После окончания Высших женских (Бестужевских) курсов Р. увлекается худож. словесностью. В 1914 она выходит замуж за петерб. режиссера-модерниста Сергея Эрнестовича Радлова (1892–58), в то вр. участника первого Цеха поэтов и поклонника Ахматовой (см.: Тименчик Р. Об одном письме Анны Ахматовой // Звезда. 1991. № 9). Посл. обстоятельство стало причиной личной неприязни Р. к Ахматовой, что, впрочем, не помешало значительному влиянию ахматовской поэзии на ее раннее тв-во.

В 1915–16 Р., дебютировав подборкой стих-й в ж. «Аполлон», посещает «акмеистические» лит. собрания, кот. возглавлял вернувшийся с фронта для обучения в школе прапорщиков Н. Гумилев, а в 1917 вместе с мужем входит в организованный Г. Ивановым и Г. Адамовичем второй Цех поэтов. В эти же годы по субботам у Радловых проходили собств. лит.-артистич. вечера. В 1918 выходит перв. кн. стихов Р. «Соты» ― продолжение ахматовских традиций «дневниковой» лирич. поэзии, фиксирующей моменты глубоко интимных душевных переживаний с помощью удачно схваченной «внешней», камерной, пластич. детали («Есть час в моей ночи, когда не благодать,- / Нисходит тишина торжественно и плавно, / И на твоем лице дано мне угадать / Улыбку нежную проснувшегося фавна»).

Революция и последующие годы «военного коммунизма» были для Р., как и для всех представителей пг. творч. интеллигенции, наполнены лишениями и утратами. Трагически погибли ее мл. сестры Вера (1919) и Надежда (1922). В квартире матери Р. ― М. Н. Дармолатовой, «верующей христианки в самом высоком смысле этого слова» (Е. Э. Мандельштам) ― в 1919–20 нашел убежище бездомный, гонимый большевиками социолог П. Сорокин с женой. Тем не менее Р., как и ее муж, актив. сотрудник Пг. театр. отдела Наркомпроса и организатор массовых зрелищных представлений «К мировой коммуне», «Победа революции» и т.п., воспринимала происходящее как стихийное высвобождение народных творч. сил, хаотический и разрушительный напор кот. должен затем преобразиться в величайший историч. созидательный акт, возможно – завершающий историч. бытие человечества и предуготовляющий мистерию Второго пришествия. Рев.-эсхатологическая историософская мистика Р., славившей в перв. пол. 1920-х «просторные поля, буйный ветер и раскольничьи песни», была близка к идеологии «скифства», отразившейся в это же вр. в тв-ве А. Блока и Андрея Белого, с одн. стороны, и С. Есенина и Н. Клюева - с другой. Р. становится одной из заметных фигур среди «левой» интеллигенции Пг.; в 1921 она, вместе с Н. Павлович и К. Эрбергом (Сюннербергом) пыталась организовать при Вольной философской ассоциации «Содружество поэтов» ― в противовес руководимому Н. Гумилевым «аполитичному» третьему Цеху поэтов.

Сотр. в петрогр. газ. «Жизнь искусства» (1921); «Часы» (1922); «Петербургском сборнике» (1922). Стихи печ. также в сб.: «Из новых стихов» (Берлин, 1923); «Поэзия рев. Москвы» (Берлин, 1922); в альм. «Абраксас» (Вып. 1–2. Пг., 1922), «Поэты наших дней» (М., 1924). Поэзия Р. отлич. экспрессивностью, драматизмом, тяготением к свободному стиху.

Кн. стихов Р. «Корабли» (1920) и «Крылатый гость» (1922; рец. Жизнь искусства. 1922. 18 июл.) свидетельствуют о преображении творч. метода поэтессы, ушедшей от строгой по форме и изысканно-сдержанной акмеистич. лирики к поэтике эсхатологических и «радельных» народных духовных песнопений, распространенных в сектантской среде. Влияние на Р. тв-ва раскольников нашло свое яркое воплощение и в ее трагедии в стихах «Богородицын корабль» (1923; лит.-критич. сб. «Завтра», Берлин), сюжетно восходящей к скопческому преданию об «уходе в народ» императрицы Елизаветы I, кот., оставив на престоле служанку-двойника, стала под именем Акулины Ивановны, хлыстовской «богородицей»: «Не хочу быть царицей, Елизаветою Петровной / Хочу быть церковью соборной».

Современники оценивали происшедшую с Р. в послерев. годы метаморфозу по-разному. «Для Анны Радловой смысл и освящение и последняя мера величайших событий в том, что возвращается словам их бессмертная и потому так легко в сердцах людских умирающая правда... - писал о «Кораблях» В. Чудовский.- В этом маленьком сборнике... открывается разительное явление: для этого поэта слова стали опять совсем простыми и сильными простотой своей. Хлеб, любовь, кровь. И еще смерть - “добрая смерть”... И очень часто - Бог. Я хочу в этом видеть признак возрождения в русской поэзии словесного примитивизма» (Начала: Ж-л истории лит-ры и истории общественности. Пг., 1921. № 1). Стремление Р. преодолеть «художественность» стихотв. текста, сковывавшую свободу непосредственного эмоц. лирич. излияния, приветствовал М. Кузмин, увлеченный в нач. 1920-х разработкой эстетики т.н. «эмоционализма» (в 1923 в группу «эмоционалистов» войдет и Р.). Р. - адресат неск. стих. М. Кузмина. Кузмин (посвятивший впоследствии Р. поэму «Форель разбивает лед») отмечал «огромный путь, кот. прошла Радлова с первых своих шагов до последнего сборника, где перед нами подлинный и замечательный поэт с большим полетом и горизонтами, в строках кот. трепещет и бьется современность (не в „пайковом” смысле) и настоящее человечье сердце» (Кузмин М. Условности. Пг., 1923). Впрочем, радловская стилизация под «библейскую простоту», адекватную «библейской» же значительности переживаемых Россией событий, вызывала и негативные оценки. Так, Э. Голлербах видел здесь лишь подражание позднему Блоку, прежде всего - блоковской поэме «Двенадцать». «Подражательность всегда рабство и слабость, - заключал Голлербах.- И подделка даже под величайшего поэта современности не составляет никакого приобретения для подражательницы» (Вестник лит-ры. 1921. № 3). «Скупой и однообразной» называл поэзию Р. Б. Гусман (Гусман Б. Сто поэтов. Тверь, 1922), а М. Шагинян видела в «примитивизме» Р. лишь «небрежность стиля» (Петроградская правда. 1923. № 151). Однако самым суровым критиком Р. стал всесильный тогда Л. Троцкий, опубликовавший в № 209 и 210 газ. «Правда» за 1922 статью под многозначительным заголовком «Внеоктябрьская лит-ра». «С недоумением читаешь большинство наших стихотворных сборников, особенно женских, ― вот уж поистине где без бога ни до порога, ― писал, в частности, Троцкий. ― Лирический круг Ахматовой, Цветаевой, Радловой и иных действительных и приблизительных поэтесс очень мал. Он охватывает самое поэтессу, неизвестного в котелке или со шпорами, и непременно бога - без особых примет» (Троцкий Л. Лит-ра и революция. М., 1991). На оригинальное тв-во Р. (равно как и на тв-во всех упомянутых Троцким «поэтесс»), руководящее указание вождя, несомненно, внимательно изученное партийными чиновниками, ведавшими культурным строительством, оказало самое пагубное влияние. Публично уличенная во «внеоктябрьских» настроениях Р. вскоре сошла с сов. лит. сцены.

Во втор. пол. 1920-х - нач. 30-х Р. работала над ист. прозой в «тыняновском» стиле «Повесть о Татариновой» , рассказывающей о главе петерб. мистич. секты XIX в., имевшей влияние на столичное светское об-во – вплоть до ближайшего окружения императора Александра I. Р. тщательно изучала док-ты и мемуаристику александровской эпохи, консультировалась с историками. Однако завершенная в 1931 повесть была уже окончательно «непроходной» для сов. изд-в из-за «мистицизма» и увидела свет только после распада СССР, в 1997.

После выхода третьей (и последней) кн. стихов Р. увлеклась переводами. Заметным явлением стали ее переводы Шекспира («Отелло», «Ромео и Джульетта», «Гамлет», «Макбет», «Ричард III», «Антоний и Клеопатра»). Ее переводные версии шекспировских трагедий были поставлены С. Радловым на неск. сценах и имели значительный успех. Опираясь на ее переводы, режиссер Радлов добивался свободного, нетрадиционного прочтения Шекспира. Однако принципы перевода, выдвинутые Р. и апробированные, прежде всего, в работе над Шекспиром, вызвали грандиозную полемику в 1936–40, бушевавшую на страницах периодики и завершившуюся на Шекспировской конф. в 1940. Сущность полемики емко сформулирована одним из ее участников: «Радлова сводит Шекспира с тех ходулей, на кот. его ставили переводчики, режиссеры, актеры. Она хочет вернуть Шекспира земле. Не риторический, ораторский, адвокатский Шекспир, а вся его плоть и кровь, его мясо и мускулы. В этом крупная культурная заслуга Радловой. Но не слишком ли много этой „плоти”, этой „земли”...» (Юзовский Ю. Разговор затянулся за полночь: Статьи разных лет. М., 1966). Резко и непримиримо выступил против «живого Шекспира» Р. и К. Чуковский: «Дело шло о сплошном огрублении Шекспира, об огрублении его мыслей, его лексики, его интонаций, его стихового звучания, его синтаксиса, о страшном огрублении психики его персонажей и всех их человеческих отношений. Советскому народу не нужен такой одичалый и отупелый Шекспир, ему нужен Шекспир - гуманист, Шекспир - лирик, Шекспир - вдохновенный и тонкий поэт» (Чуковский К. Высокое искусство. М., 1941). Между тем в статье о Р. в IX т. «Лит. энциклопедии» (М., 1935) ее переводы названы «шедеврами», точно воссоздающими характер оригинала. В защиту Р. выступили актеры (в т.ч. А. Остужев), кот. видели в радловских версиях шекспировского текста путь к преодолению рутины «шекспирообразных» постановок с их тяжеловесной риторикой и статичностью. Однако тексты шекспировских переводов, выполненные Р., никогда более не публ. (см. Суздальцева Т. К дискуссии 1930-х годов о переводах В. Шекспира: по мат-лам книжного собрания Анны и Сергея Радловых // Библиофилы России. Т. 6. М., 2009). В 2009 моск. изд. «Эксмо» выпустило сб. лирики Шекспира, в числе др. вкл. и переводы Р. Переводила также К. Марло, Ги де Мопассана, А. Жида, Р. Роллана. «Склад ее ума напоминает мне ее почерк: крупный, уверенный, мужской, похожий на почерк Льва Толстого, которого она терпеть не может (как и большинство других писателей)» (Э. Голлербах).

Перв. блокадную зиму Р. и ее муж провели в Л-де. Весной 1942 эвакуировались в Пятигорск вместе с труппой Театра им. Ленсовета. Летом того же года Пятигорск заняли фашисты, и труппа театра была депортирована в Германию. Впоследствии Анна и Сергей Р. жили в Париже, где в 1945 встретили союзнические войска. В том же году Радловы вернулись в СССР, «для переговоров о будущей работе», были обвинены в измене родине и отправлены в лагерь. Р. скончалась в лагере близ Рыбинска, посмертно реабилитирована.

Архив - ОР РНБ.

Соч.: Соты. Кн. стихов. Пг., 1918; Корабли: Вторая кн. стихов. Пг., 1920; Крылатый гость: Третья кн. стихов. Пг., 1922; Богородицын корабль: Пьеса в 5 сценах в стихах и прозе. Берлин, 1923; Как я работаю над переводами Шекспира // Лит. современник Л., 1934. № 3; Стихотворения. Л., 1991; Богородицын корабль. Крылатый гость. Повесть о Татариновой. М., 1997; Путешествие по Франции 1925 г. // Минувшее: Ист. альм. М.-СПб., 1998. № 23.

Перев.: Мопассан Г. Монт-Ориоль // Мопассан Г. СС. Т. 2. М.-Л.: Госиздат, 1927; Мопассан Г. Сердце человеческое // Мопассан Г. СС. Т. 4. М.-Л.: Госиздат, 1927; Дюма А. Десять лет спустя. Виконт де Бражелон. Л.: Academia, 1929; Газенклевер В. Браки заключаются в небесах. Л.-М.: МОДПИК, 1929; Бальзак О. Тридцатилетняя женщина. М.-Л.: Academia, 1931; Роллан Ромэн. Игра любви и смерти // Роллан Р. СС. Т. XIII. Л.: Время, 1932; Шекспир В. Отелло; Ромео и Джульетта; Ричард III; Макбет. М.: Цедрам, 1935; Шекспир В. Гамлет, принц датский. Л.-М.: Искусство, 1937; Шекспир В. Антоний и Клеопатра. Л.-М.: Искусство, 1940; Шекспир В. «Гамлет» в русских переводах XIX–XX вв. / пер. Б. Пастернака, А. Кронеберга, К. Р., А. Радловой. М.: Интербук, 1994; Марло К. Эдуард Второй // Избранное. М.: Терра, 1996; Жид А. Имморалист // Избр.: в 7 т. Т. 2. М.: Терра, 2002; Radlowa Anna. Der Flügelgast. Gedichte. Das Schiff der Gottesmutter = Богородицын корабль / пер. на нем. А. Ницберга с парал. рус. текстом. Pforte, 2006; Radlova A. Tatarinowa. Die Prophetin von St. Petersburg / Aus dem Russischen übersetzt und kommentiert von Daniel Jurjew, Nachwort von Oleg Jurjew. Bonn: Weidle Verlag, 2015.

Лит.: ЛЭ; КЛЭ. М., 1976; Писатели Л-да: Биобиблиогр. справочник. 1934–81 / Авт.-сост. Б. Вахтин, А. Лурье. Л.: Лениздат, 1982; Гайдабура В. Так расскажи правдиво... // Сов. культура. 1989. 22 авг.; Чекалов И. Переводы «Гамлета» М. Лозинским, А. Радловой и Б. Пастернаком в оценке сов. критики 30-х гг. // Шекспировские чтения. М., 1990; Эткинд А. Хлыст. Секты, лит-ра и революция. М., 1998; Суздальцев О. В. «Не отвергай смиренной дани…» (дарственные надписи на книгах Г. А. Шенгели из собрания А. Д. Радловой) // Коллекции, книги, автографы : Сб. науч. тр. СПб., 2003. Вып. 3; Warren Jill. Shaping Shakespeare for the Stalinist Stage – Anna Radlova's Othello // Negotiating Ideologies II: Inclusion and Exclusion in Russian Language and Culture. Princess Dashkova Centre. October 2012.

Ю. Зобнин