Раевский Георгий Авдеевич
РАÉВСКИЙ (наст. Оцуп) Георгий Авдеевич [29.12.1897 (10.1.1898), СПб., Царское Село - 19.2.1963, Штутгарт] - поэт, мемуарист.
Родился в купеческой семье Авдея Марковича (Мордуховича) Оцупа (1858–1907) и Елизаветы Алексеевны (Рахиль Соломоновны), урожд. Зандлер (1864–1936). Мл. брат поэта-акмеиста Николая Оцупа и поэта-сатирика Сергея Горного (или А. Авдеева, псевд. ст. брата Александра).
Окончил Царскосельскую Николаевскую мужскую гимназию , в 1916 поступил на мед. отд. физико-математич. фак-та Пг. ун-та . После окончания первого курса перевёлся в Женский мед. ин-т , в кот. проучился до 1920 (в 1920/21 еще состоял студентом четвертого курса).
После революции эмигрировал в Германию, где окончил Берлинский ун-т. Хорошо знал немецкую литру, его кумиром был Гете. В 1924 переехал в Париж , сблизился с В. Ходасевичем, вошёл в поэтич. группу «Перекрёсток» (1926, вместе с Ю. Терапиано , В. Смоленским , Д. Кнутом и Ю. Мандельштамом ). «Он был первым (и единственным) гетеанцем среди парижских поэтов» (Ю. Терапиано). «…был довольно высокого роста, объемистый, закутанный в светло-рыжее пальто с белым шарфом. Приходил всегда один, был немного угрюм, мало говорил…».
Печ. в различных русских эмигрантских изд., в т.ч. в газ., ж. и альм.: «Числа» (в 1930–34 гл. ред. парижских «Чисел» был Николай Оцуп), «Совр. записки», «Круг», «Возрождение», «Орион», «Грани» и др. Чтобы его не путали с братом, через всю жизнь пронесший культ А. С. Пушкина и хранивший верность традициям русской классич. поэзии, в кач-ве псевд. взял фамилию друга Пушкина Н. Н. Раевского («младшего»).
Перв. поэтич. кн. - « Строфы » - вышла в Париже в 1928. Критики русского зарубежья отмечали мастерство Р., «собственное поэтическое одушевление» (В. Ходасевич. «Молодые поэты». 1928), приверженность «ясной классич. традиции», следование строгим поэтич. нормам и в т.ч. очевидное подражание Пушкину и Тютчеву. Г. Струве: «…так велика его не только формальная, но и тематическая зависимость от Тютчева, что за отзвуками Тютчева порой неразличим поэтический голос самого Раевского» (Россия и славянство. 1928. 22 дек.). Г. Адамович: «Его [Р.] коротенькие стихотворения очень эффектны: энергичный, эластичный стих, видимость мудрости, пышные образы... И едва ли он догадывается, что лишь добросовестно копирует чужой стиль» (1929).
Втор. сб. стих. Р. был подготовлен в Германии накануне Второй мировой войны, но не мог быть выпущен в связи с приходом к власти фашистов и последующей оккупации Франции. Во вр. оккупации Парижа немцами Р. одно время скрывался в убежище матери Марии (поэтессы Елизаветы Кузьминой-Караваевой, урожд. Пиленко, принявшей монашество) на рю Люрмель. В 1949 в Париже со вст. ст. Р. был издан сб. стих. матери Марии. Сб. « Новые стихотворения » появился в Париже в 1946. Ю . Терапиано: «Все живущее, в ощущении Раевского, имеет основное устремление - ввысь, к солнцу, к небу, - от земной скудости и суеты земных дел, и только в этом взлете-порыве находит оправдание своей малости, своей неизменности».
В посл. кн. стихов « Третья книга » (Париж, 1953) преобладают религиозные стихи: Р. ищет гармонию и находит ее, любуясь величественными картинами природы и находя утешение в вере. «Тебе на руки и на платье / Ложится предвечерний свет, / Как тихий отблеск благодати, / Как окончательный ответ». Е. Трауберг: «Отличительной чертой поэзии Георгия Раевского является ее одержимость одной идеей. Идея эта религиозная. Поэзия для Г. Раевского - служение высшему. Отсюда ее строгость, торжественность, ее сакральный характер. Поэт и сознательно, и бессознательно захвачен христианством, в кротком свете кот. стираются противоречия, одухотворены и оправданы все явления жизни. В современной эмигрантской поэзии он почти одинок. Поэзия его преимущественно волевая, никак не стихийно-иррациональная... Чувство одиночества, столь характерное для его современников, органически чуждо Г. Раевскому... Все его существо пронизано “соборностью”, “преодолением раздельности земного бытия”... Связь человека с потусторонним совсем не символ, а реальность для Раевского. И “неба светлые сыны” являются ему вовсе не на фресках старых мастеров, а здесь, в будничной повседневности, как “други” изнемогающих...» (Грани. 1954. № 1). Действительно, поэзия Р. далека от приглушенных, бессильных интонаций, присутствующих в тв-ве мн. поэтов «парижской ноты». Пафос его поэзии - жизнеутверждающий, основанный на христианском мировоззрении. Лирич. герой его поэзии пребывает под незримым покровительством Софии: для него «высокое имя Софии» - неизменный спутник человека в его земном странствии.
Кроме стихов писал рассказы, ст. о музыке, шуточные пародии и эпиграммы.
Внимательно относился к стихам своих коллег, особенно младших поколений. В 1930-е входил в Союз молодых писателей и поэтов (Париж). В 1935–39 был членом лит. объединения «Круг».
В посл. годы жил во Франции в коммуне Орли . Умер во время поездки по Германии.
Соч.: Строфы. Paris, 1928; Новые стихотворения. Paris, 1946; Третья книга. Paris, 1953; Стихи // Царскосельская антология / сост., вст. ст., подгот. текста и прим. А. Арьева. СПб.: Вита Нова, 2016.
Лит.: Гофман М. [Рец. на «Строфы»] // Руль. 1928. 1 мая; Слоним М. Лит. дневник («Строфы») // Воля России. 1928. № 7; Терапиано Ю. [Рец. на «Строфы»] // Новый корабль. 1928. № 4; Таубер Е. О поэзии Г. Раевского // Грани. 1954. № 21; Иваск Ю. [Рец. на «Третью книгу стихов»] // Опыты. 1955. № 4; Терапиано Ю. Лит. жизнь русского Парижа за полвека (1924–74): Эссе, воспоминания, статьи. Париж-Н.-Й., 1987; Казак В. Лексикон русской лит-ры XX в. М., 1996; Струве Г. Русская лит-ра в изгнании. Париж-М., 1996; Ходасевич В. СС: в 4 т. Т.
