Рощин Анатолий Иванович

РО́ЩИН Анатолий Иванович [15.6.1934, д. Медведи Орловской обл. - 9.7.2002, СПб.] - прозаик, поэт, публицист.

Сведения о детских и юношеских годах практически недоступны, поскольку отсутст­вует цельный архив писателя, что со временем может быть отчасти восстановлено. В наст. время бумаги из архива Р. находятся у разных лиц, иногда не установ­ленных. Известно лишь, что он рано лишился матери, умершей от тифа, отца знал мало, воспитывался в основном бабушкой. Об этом Р. хорошо рассказал в кн. «Посох кудесника».

В «Биобиблиографическом справочнике» СП России (СПб., 2006) дается следующая справка о Р: «Окончил ЛГУ (1959), затем работал в г. Махачкала и в Горьком. С 1961 учился в аспирантуре, затем стал преподавателем Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Репина. Кандидат искусствоведения (1969), профессор. Первая литературная публикация состоялась в 1967. Член Союза писателей России с 1994. Однако год смерти указан ошибочно (там 2001, а не 2002). К этой справке следует добавить, что долгие годы Р. был научным сотрудником Му­зея Академии художеств и прежде чем стать писателем, он сделал ряд искусствоведческих публикаций, в т.ч. и монографии о тв-ве художника Вахромеева, был одним из первых, кто публ. мат-лы о художнике Филонове, тогда еще почти неиз­вестном. Однако искусствоведение он не считал своим призванием. Его пост. мучило, что эта профессия забирала у Р. немало творч. сил. Он чувствовал себя писателем, но долгое вр. не имел выхода к чита­телю.

В кон. 1960-х Р. был одним из активистов патриотич. клуба «Россия», участвовал в вечерах клуба, принимал актив. участие в организации выставок, в поиске творчески одаренной молодежи, среди кот. пользовался популярно­стью, особенно как рассказчик-импровизатор.

Некот. время Р. посещал ЛИТО при СП, работавшее в Доме книги (Невский пр., д. 28), посещал ЛИТО «Дружба» при ЛО изд-ва «Детская лит-ра».

С кон. 1977 Р. становится гл. ред. ЛО изд-ва «Детская лит-ра». К этому вр. от­носится знакомство Р. с писателем С. Ворониным, написавшим напутст­вие к рассказам Р., опубл. в советско-болгарском ж. «Дружба». В нем опубл. рассказы «Земные ягоды», «Августовская полынь»,«Обретение страны» и «Ясень» , в кот. Воронин сумел разглядеть талант молодого писателя. «Попробуйте на двух-трех страницах написать совершенно за­конченный рассказ, в котором есть сюжет и характеры, и завязка, и развязка, и кульмина­ция, и мысль есть, и чувство. И вы убедитесь: не так-то легко это сделать. Тут нужна какая-то особенная способность прожигательного стекла собирать большой луч света, чтобы превратить в тонкую воспламеняющую точку. Да, таково должно быть умение пишущего короткие рассказы - не зарисовки, а именно рассказы. Трудное и замечательное умение. К тому же такие рассказы должны быть написаны и языком собственным - ярко, емко и точно. <…> Так пишет молодой ленинградский писатель Анатолий Рощин. Густо, зримо, по-своему. И это помогает ему создавать определенное настроение в его коротких расска­зах, что очень трудно». (Воронин С. Доброго пути // Дружба. 1979. № 2). «Чистоту и ясность языка» Р. отмечала Т. Батурина во вст. статье к кн. стихов Р.

В 1978 в альм. «Молодой Л-д» опубл. рассказ Р. «Сад моего детства», где Р. впервые выходит к читателю со своей осн. темой - темой детства. Здесь читатель соприкасается со своего рода мифом о детстве и тех мифо­логич. основах, кот. еще сохраняются в недрах русской деревенской жизни. Одновременно у Р. проходят публикации в газ. «Невская заря», ж. «Ис­корка», но к широкому читателю Р. так и не получает выхода.

Как писатель Р. целиком состоялся в девяностые годы. Р. издает две кн. сказок «Живая вода» (СПб., 1992) и «Шмелиный король» (СПб., 1996), кн. прозы «Посох кудесника» (СПб., 1993) и кн. стихов «Золото шагов твоих» (СПб., 1998). Этим, в сущности, и исчерпывается то, что Р. удалось опубл. при жизни. Оце­нить реально объем его творч. наследия в наст. время не представляется воз­можным. Однако для лит. процесса огромное значение имеет повесть Р. «Посох ку­десника». Герои повести - простые деревенские люди. Но стоит произнести имена Гылим, дед Кавун, дед Домохтей, Устин Кадушка, Лявон, Шайдур, кузнец Беляног, старик Бриль - как сразу понимаешь, что это не просто какая-то деревня, это метафизика деревенской жизни, мифология детства мальчика, выросшего на орловской земле. Дер. Лешня, где живут эти люди, Навинская гора, конь Ворон, конь Ве­теран или конь Игренька, чуть не утонувший на реке Сож, где отец мальчика, не щадя своей жизни, бросается в ледяную купель спасать этого коня, Миронков сад - некий мета­физический заповедник, мечта каждого мальчишки… Сюжетно события, описанные в этих рассказах, мало значимы, но мировоззренчески они безмерны. Повести Р. предпослано небольшое предисл. «Русь потаенная», где пи­сатель объясняет творч. мотивацию своей работы: Каждый раз, возвращаясь из глу­хих уголков на Брянщине, хранившей отзвуки языческой прародины славян и пробуждав­шей почему-то в моем воображении и летучую рать Святослава, и славянские червленые щиты, и струги, и златые врата Царьграда, я долго не могу освободиться от образа этой по­таенной Руси, подобный затонувшему граду Китежу». В сущности, Р. в кн. «Посох кудесника» и пытается поднять со дна морского Ки­теж своего детства, затонувший в еще недавнем прошлом, но существующий все еще в сердце русского мальчика, ставшего теперь уже творцом русского слова и певцом своего детства.

Повесть состоит из цепи отд. рассказов-воспо­минаний о детстве писателя. Сюжетно эти рассказы могут существовать самостоятельно, как, впрочем, и в единой мозаике. Сами события, может быть, не столь и значительны, но в том, как они поданы рассказчиком, какую роль они играют в его становлении, в ощущении удивительной близости к сегодняшней жизни славянского мифологического прошлого на­рода - во всем этом ощущается какая-то цементирующая метафизика, связующая разные времена воедино. На этом пути писатель добивается значительных успехов, а там, где он не добирает как прозаик, он восполняет пробелы книгой лирики «Золото шагов твоих». Это было отмечено Батуриной в ст. «Заповедное», предпосланной сб. стихов: «Когда-то я нисколько не удивилась, что искусствовед, обстоятельно и возвышенно пи­шущий о живописи, оказался автором очаровательных сказок, написанных одновременно в духе и мировой сказочной традиции, и русского народного творчества, и совершенно по-своему. И то, что после сказок, рассказов, повестей он собрал книгу стихов, мне тоже пока­залось естественным. Очевидно, что-то, что наполняет душу, он все-таки не выразил в своей прозе. И вот потребовались средства поэзии, - как он сам считает, заключенные в ней ритмические, музыкальные возможности для выражения внутреннего, сокровенного духа жизни, полного затаенной радости и красоты». Стихи Р., в сущности, продолжение его прозы, особенно сказок. Батурина отмечает, что «обращаясь к глубинным основам бытия, он создает особый мир с его переживаниями, тревогами, прозрениями, надеждами и любовью. Этот мир совсем не похож на тот, что нас окружает. Все в нем сказочно, духовно озарено, лишено житейской конкретности. Стихи Р. мне показались продолжением его сказок. Но это уже сказки о со­стоянии его собственной души. Жизнь видится сквозь призму добрых основ православия, растворившихся в стихии языческих представлений. Это неожиданно сочетается с возни­кающим вдруг импрессионистическим восприятием явлений природы, предстающей в сти­хах умным и тонким художником. Осень творит легко и изящно: „Хмурый день, тонкий блик паутины, в небесах потускневшая просинь. Сень деревьев, чуть тронутых тушью, лунной каплей сквозит росяница”. Таковы одухотворенные описания природы, через кото­рые писатель как бы причащает к ее тайнам, скрытым в шептании тростников и в пении птиц. Кто знает, может быть, в своих стихах Рощин найдет какие-то новые тропинки, ве­дущие к открытиям в его поэтичной и глубоко нравственной прозе». Это глубокое и точно подмеченное наблюдение. Поэтич. мир Р. действительно неотделим от его прозы. Как и в рассказах, в стихах у Р. живет «Брань незримая», «Сине­окая Русь», Лель и Лада и немало др. понятий, имеющих славянский привкус. Один из циклов назван «Русь поднебесная» - это очень точное указание на то, к чему обращена душа поэта, стих. с одноименным названием заканчивает кн. лирики.

У Р. сильна ист. (генетич.) память, не дающая ему покоя: «Русь, кре­стьянин я, орловчанин, / С веком косо глядящий на Юг, - / Не бежит ли степняк-половча­нин / Заарканить славянских подруг». Изредка Р. говорит о своей судьбе. Так, в стих. «О, укрой меня, Русь» Р. обращается: «Ты прости меня, Господь, / Что не жил, как надо, / Что терзала меня плоть / Горькою усладой. / Что горел в своей мечте / сушняком ело­вым / И был распят на кресте / За родное слово. / Но я чтил в душе приют / Светлых откро­вений, / Где лишь ангелы поют / Из родных селений». Р. действительно жил с ощущением, что его распинают на кресте за родное слово, к высокой службе которому он всю жизнь стремился и служил по мере дарования и по мере возможностей. Иногда в стихах Р. встречаются удивительные образы: «Земля в половодье света, / солнце - огненный плуг!». Здесь чувствуется его языческое мироощущение. Но в большин­стве своем стихи наполнены знакомой поэтич. лексикой.

Возможно, поэтич. тв-во Р. не станет существенным вкладом именно в поэзию. Свойство Р. таково, что его тв-во следует рассматривать цельно и прежде всего как прозаика, пишущего поэтич. прозу, мифологизирующую деревенское детство русского мальчика, взросшего на орловской земле. Однако дать цельную и многогранную оценку творч. наследия Р. в наст. время не представляется возможным.

Соч.: Живая вода: Сказки. СПб., 1992; Посох кудесника: Повесть. СПб., 1993; Золото шагов твоих: Лирика. СПб., 1993; Шмелиный король: Сказки. СПб., 1996.

Лит.: Воронин С. Доброго пути // Дружба. 1979. № 2; Батурина Т. Заповед­ное (проза) // Рощин А. Золото шагов твоих. СПб., 1993; Кречетов В. Анатолий Рощин // Крече­тов В. Яйцо Леды. СПб., 2003; Биобиблиогр. справочник СПбО СП России / Сост. А. И. Белинский. СПб.: Дума, 2011.

В. Кречетов