Сегаль Лидия Максимовна

СЕГАЛЬ Лидия Максимовна (в замуж. Бродская) [1892, СПб. - 1977, М.] - художник, переводчик.

В ист.-лит. публикациях последнего вр. имя С. связано с двумя великими именами - Александра Блока и (не напрямую) Марины Цветаевой.

Родилась в семье архитектора-художника Максима Ильича Сегаля, члена Совета 3-го СПб. общ-ва взаимного кредита (справочник «Памятники истории и культуры СПб.» дает информацию лишь об одной его петерб. постройке, 1899). Мать Лидии звали Анна, родом из Белостока.

С. - представительница поэтич. богемы Серебряного века, участница поэтич. собраний поэтов нач. ХХ в. Состояла в знакомстве и переписке с Е. Полонской. Имя Лили С. («Лиля» ее звали в семье и близкие друзья) встречается в рукописи воспоминаний Полонской «Города и встречи», где речь идет о лете 1915, когда она вернулась из Парижа в Пг. Полонская вспоминает о встрече с С.: «До моего отъезда в Юрьев оставались считанные дни. Именно тогда мы с мамой и братом побывали в семье архитектора Сегаля, чья жена была землячка мамы, нигде, конечно, не работала и вела „светскую жизнь“. В свое время она увлекалась революцией и принимала участие в подпольном финансовом комитете при петербургской организации РСДРП, потом стала увлекаться Александром Блоком и сделалась его страшной поклонницей. Портрет Блока красовался на белом рояле, стоявшем в ее гостиной (многие петербургские дамы были тогда влюблены в Блока и с восторгом рассказывали о его внимании или пренебрежительном отношении к ним). Дочка этой светской барыни Лиля тоже была влюблена в Блока и занималась живописью. Кроме того, она мечтала сделаться сестрой милосердия и собиралась поступить на какие-то краткосрочные курсы, кот. готовили сестер милосердия, - это тоже была мода. <…> Я обещала Лиле, если устроюсь врачом в госпитале, взять ее в сестры» (Е. Полонская к тому времени уже имела мед. диплом). В тот период Е. Полонская, тогда еще Лиза Мовшенсон, встречалась с С. недолго, но запомнила ее как молодую, увлекающуюся стихами и поэтами, занимавшуюся живописью благополучную дочь преуспевающих родителей.

В 1916 С. получила разрешение отправиться сестрой милосердия на фронт, в район Фастова, в эпидемический отряд, где Е. Полонская служила врачом. В личном архиве Е. Полонской сохранились два письма С., написанные в Пг. в 1915 и 1916 и полученные ею в армии. Письма дополняют рассказанное о С. в кн. воспоминаний «Города и встречи». В них не только интересные факты лит. жизни, но и несомненный аромат эпохи.

С. была знакома и состояла в переписке с А. А. Блоком (ее письма хранятся в фонде Блока в РГАЛИ). Письма Блока к С. не сохранились; судить о них можно по некот. упоминаниям в ее письмах к нему. Так, в письме от 14 мая 1913 С. упоминает содержательное письмо Блока к ней от 24 дек. 1908 и цитирует его. Пишет и о том, что 2 янв. 1909 Блок ответил ей холодно («…вместо того, кто пережил разговор Голубого и Незнакомки, я встречу того, кто написал письмо с фразою „тороплюсь кончить“. <…> Сколько недоверия к человеческой искренности в Вас, сколько узкого эгоизма!»). После этого в переписке наступил перерыв, но в 1913 она возобновилась: С. снова писала Блоку, время от времени ей отвечавшему.

В 1946 в М. литературовед Э. Герштейн записала в третьем лице рассказ С. о Блоке. Из этого рассказа в томах блоковского лит. наследства опубл. лишь один отрывок: «Она не смела быть с ним знакомой, боялась знаменитостей. <…> Как-то встретила Блока в трамвае, посмотрела, сказала удивленно: „Вы как будто раньше были выше?“ А он ответил: „А Вы разве не знаете, что каждый человек бывает каждый день другого роста?“ Тогда она сняла с пальца серебряное кольцо с большой платиновой печаткой и дала ему со словами: „Это Вам за „Утреет, с Богом“… Он посмотрел, повертел кольцо, спросил: „А ничего не будет от этого плохого?“ Она уверила, что ничего не будет, и он принял подарок».

7 апр. 1914 С. присутствовала на первом представлении спектакля студии Вс. Мейерхольда по пьесе Блока «Балаганчик», кот. провалилось. 24 апр. писала Блоку: «Трудно было оставаться в Петербурге после того, как я видела, как каменеет Ваше лицо, и слышала, как голос лаун-теннисиста вместо того, чтобы кричать „аут“ и „рэди“, говорил слова нежного неврастеника - Вашего Пьеро». В письме от 4 июня 1916 С. благодарила Блока за подаренный им сб. пьес «Театр», выпущ. «Мусагетом» (возможно, подарок Блока был связан с ее отъездом сестрой милосердия в действующую армию).

В янв. 1916, по собств. позднему признанию С. цветаеведу И. В. Кудровой, познакомилась, точнее увиделась на вечере в Пг. с М. И. Цветаевой. Это поэтич. чтение описано Цветаевой в 1936 в ее очерке «Нездешний вечер» (стихи читали приезжие М. Цветаева, С. Есенин, Р. Ивнев и пг. поэты М. Кузмин, О. Мандельштам, Г. Адамович, Н. Оцуп и Л. Канегиссер). С именем М. Цветаевой так или иначе связаны все последние сведения о С.

Поздним встречам с Цветаевой С. была обязана подруге петерб. гимназических лет Нине (Антонине) Насоновой, оказавшейся сначала в эмиграции, а в 1937 вывезенной сов. разведкой из Франции в СССР вместе с ее вторым мужем Н. А. Клепининым и мужем Цветаевой С. Я. Эфроном. С. поселилась в подмосковном Болшеве, где Клепинины и Эфроны жили под фамилиями Львовы и Андреевы соответственно. Там же в Болшеве С. напис. портреты Клепинина и Эфрона, а в июне 1939 в Болшеве поселились и прибывшие из Франции М. Цветаева и ее сын Георгий. Гл. докум. источником информации о С. являются дневники Георгия Эфрона, кот. он вел в 1939–43 и кот. сохранили его родственники и со временем передали на хранении в РГАЛИ (ныне опубл.). Так, 13 июня 1941 в дневнике записано: «Очень интересная новость: муж одной знакомой семьи Львовых-Клепининых, Лидии Максимовны <С.>, кот. был арестован некоторое время назад, химик, получил 5 лет. Он видел жену; оказывается, он вроде не поедет в концентрационный лагерь, а будет жить в „зоне“…» В 1943 Г. Эфрон снова встретил С., на сей раз - в Ташкенте. Запись от 31 мая 1943: «Позавчера же совершенно неожиданно встретил Лидию Максимовну Бродскую, приятельницу Нины Николаевны. Мы с ней пошли гулять и болтать <…> Она меня угостила двумя стаканами вкуснейшего кислого молока с хлебом, потом пили чай с конфетами и бубликами в чайхане. В заключение она мне подарила макинтош своего мужа, но т.к. он не был сортабельным, то я его продал на базарчике за 200 р., чем обеспечил себе пропитание на 2 дня…»

После войны С. вернулась в М.; продолжала заниматься живописью, встречалась с историками лит-ры. Есть сведения, что ее посл. живописной работой был портрет А. И. Цветаевой.

Сохранилась переписка С. с В. Шаламовым.

Лит.: Фрезинский Б. Корреспондентка А. Блока и Е. Полонской // Вопросы лит-ры. 2008. Нояб.-дек.; Фрезинский Б. Мозаика еврейских судеб. ХХ век. М.: Книжники, 2008.