Сургучев Илья Дмитриевич


СУРГУЧЁВ Илья Дмитриевич (псевд. И. С., И. Северцев, Феникс) [27(15).2.1881, Ставрополь, - 19.11.1956, Божон близ Парижа, похоронен на русском кладб. Сент-Женевьев-де-Буа] - прозаик, драматург, публицист, лит. критик, мемуарист.

Происходил из семьи мелкого промышленника, сына крестьянина. Отец будущего писателя Д. В. Сургучев перебрался в Ставрополь из Калужской губ. Женат был на Софье (в метрических книгах Соломониде) Петровне Маковозовой. Был человеком зажиточным: купил в городе имение. В семье рождалось много детей, но многие рано умирали. Сохранились свидетельства о брате С. Иване, кот. служил дьяконом Рождества-Богородицкой церкви станицы Бекешевской Кубанской обл., и сестрах Серафиме и Елизавете.

Родители мечтали видеть сына Илью священником и определили его в духовное училище, а затем в Ставропольскую духовную семинарию. Далее предстояло продолжить духовное образование в Моск. академии. Но С. поступил в СПб. императорский ун-т на восточный фак-т (по отд. монгольского яз.). Ему легко давались иностранные яз. Кроме ряда восточных (в т.ч. китайского), хорошо владел французским и немецким. Позже объяснял свой интерес к монголам желанием понять психологию тех, «кто когда-то так полновластно и долго держал старую Русь в своих руках».

Много позже в пьесе «Реки Вавилонские» (1922) один из героев будет вспоминать: «…иногда, вот в такие великолепные дни, вспоминается Петербургский университет, длинный коридор, навощенные полы, библиотека, накопленные материалы к магистерской диссертации, сады Васильевского острова, Средний проспект… И опять хочется работать, жить, полюбить какую-нибудь девушку…»

В студенч. годы С. женился (жена Ольга Григорьевна). В 1902 у него родилась дочь Клавдия, в 1904 - Вера. Старшую из дочерей отец любовно называл Колокольчиком, а младшую - Елочкой. В марте 1907 в возрасте 25 лет жена С. умерла от хронического воспаления легких. Об этом событии писатель упоминает в биографич. новелле « Профессор ».

Лит. биография С. началась еще в годы учебы в ун-те. Очерки и рассказы С. - « Трешница », « Неудавшаяся жизнь » (1898) - были опубл. в газ. «Сев. Кавказ», печатался в петерб. «Журнале для всех» Миролюбова, в «Вестнике Европы» Ковалевского. Уже в первых произведениях С. вплотную подошел к проблеме, впоследствии ставшей ключевой в его тв-ве: проблеме жизни и «не жизни». Жизнь понималась С. как нечто абсолютное, как целостность, кот. можно осознать лишь на фоне смерти. В сент. 1898 в пяти номерах газ. «Сев. Кавказ» печ. повесть « Из дневника гимназиста », подпис. сначала инициалами, затем псевд. «И. Северцев». Эту повесть С. считал своей перв. публикацией.

Молодого писателя заметили с перв. шагов. В предрев. годы имя С. стояло в одном ряду с ведущими писателями-реалистами И. Буниным, Л. Андреевым, А. Куприным, хотя и было лишено столь шумной популярности. Официальная критика отмечала психологизм, импрессионистскую манеру его письма. «Илья Сургучев, - писал критик В. Львов-Рогачевский в ст. «В мире звуков» (ж. «Совр. мир». 1912. № 8), - художник, влюбленный в звуки, в песню, в мечту, в нежные мелодии рояля, в неясное и далекое. Часто музыка в его произведениях подчеркивает грубость и пошлость жизни». Избегал модных в декадентских кругах мотивов безысходности и тоски, начинал как реалист, но постепенно отказался от реалистич. стиля.

В 1908 С. с отличием окончил СПб. ун-т. Ему предложили остаться на каф. монгольской словесности для подготовки к профессорскому званию. Он отдал предпочтение лит. деятельности и возвратился в Ставрополь. Здесь писатель объединил вокруг себя журналистов, литераторов, стал одним из организаторов издания в Ставрополе ж-лов «Ставропольский сатирикон» и «Сверчок», где проявился его талант сатирика.

С. вел и большую обществ. работу, избирался гласным Ставропольской городской думы. В 1910 избран председателем железнодорожной комиссии, добивающейся того, чтобы Армавиро-Туапсинская железная дорога прошла через Ставрополь, и многое сделал для этого.

Почти постоянно - вплоть до эмиграции в 1919 - проживая в Ставрополе, С. находился как бы в стороне от бурной лит. жизни обеих столиц. Однако перв. сборник рассказов вышел в изд-ве «Знание» в 1910. В 1912 при содействии М. Горького и И. Бунина в 39-м томе сб. «Знание» было опубл. осн. произв. С. - роман (повесть) « Губернатор », герой кот., старый боевой генерал, управляющий губернией и на момент повествования неизлечимо больной, с годами осознает моральное и духовное крушение существующих устоев об-ва. Приближение смерти дает герою понять, что «нужно исправить все зло, которое он сделал на земле». Он словно просыпается от долгого сна и начинает замечать окружающее.

В «Губернаторе» С. затронул комплекс вопросов, волновавших мн. писателей-реалистов того вр.: добро и зло в сферах обществ. бытия губернских городов России, застой провинциальной жизни, засасывающей и убивающей все живое, трагическое одиночество страдающей человеческой души, смерть, любовь, красота, отношения между простыми людьми и стоящими у власти; подъем демократич. настроений народных масс, их протест против полит. гнета, обществ. гос. порядков, порождающих косность, бездушие, деспотизм и др.

В романе все достоверно и точно. В нем легко угадываются и Ставрополь, и изв. в истории края лица: губернатор - ставропольский губернатор Никифораки, ротмистр Клейн - ротмистр Фридрихов, архиерей Герман - архиерей Агафадор.

В письме к С. в Ставрополь 19 дек. 1911 М . Горький писал: «Мне кажется, Вы написали весьма значительную вещь, и несомненно, что Вы большой поэт, дай Вам Боже сил, здоровья, желаний! Еще раз скажу - человечно написано, матерински мягко, вдумчиво... Взволновал меня Ваш “Губернатор”, с головы до пят взволновал». Своеобразную окрашенность тв-ву С. (в т.ч. и «Губернатору») придавали идеи о неизбежности смерти, необходимость «поверить в смерть» для того, чтобы найти ключ к полноценной жизни и ее переустройству.

С Горьким С. в ту пору связывало многое. Напр., как актер-любитель он участвовал в инсценировке пьесы Горького «На дне». Именно Горький подсказал начинающему писателю название его первого романа - «Губернатор». Летом 1911 С. навестил своего тогдашнего кумира на острове Капри. Горький отнесся к С. с большой симпатией и возлагал на него серьезные надежды. Удивительным воспоминанием о давней встрече стала поздняя - уже послевоенная - статья С. « Горький и дьявол », где автор дал волю своему природному «крестьянскому» мистицизму и рассказал об одном из любопытных и странных эпизодов в жизни Горького.

После издания романа «Губернатор» С. заявил о себе как драматург. В 1913 вышла пьеса « Торговый дом », герои кот. «списаны» с представителей изв. на Ставрополье купеческого рода Меснянкиных. Постановку пьесы осуществил Александринский театр в СПб. в сезон 1913–14, роль владелицы торгового дома играла актриса М. Савина. В 1914 «Торговый дом» игрался Малым театром в М.

В 1915 по заказу К. Станиславского, присутствовавшего на премьере «Торгового дома» в Александринке, С. написал для МХТа «драму настроений» - пьесу « Осенние скрипки ». Сюжет пьесы был навеян подлинными событиями, происшедшими в доме ставропольского купца Мясникина, большого самодура и в то же время тонкого ценителя искусств и знатока театра. Пьеса шла во мн. театрах страны. В 1915 ее поставил на сцене МХТ В. Немировичем-Данченко, в роли гл. героини Варвары выступила актриса О. Книппер-Чехова. В пьесе нет действия, сюжет ее почти статичен. С. скорее предназначал ее для чтения, чем для постановки. Об этом говорит характер авторских ремарок, раскрывающих внутренние переживания героев и по стилю своему органически связанных с текстом драмы. Пьесу пронизывает один образ, создающий осн. настроение: падающие осенние листья, символизирующие старость и с горечью уступающие дорогу «цветущей весне» - молодости. Если в пьесе «Торговый дом» С. следовал реалистич. традиции А. Островского, то в «Осенних скрипках» выступил как продолжатель психологич. драмы Чехова и Ибсена. Пьесы принесли С. всероссийское признание.

Столь же доброжелательно встречались критикой и читателями его психологически заостренные и филигранно отточенные рассказы, периодически печатавшиеся в сб-ках «Знание» и повременных изданиях. Интерес к внутреннему миру человека, эмоциональная напряженность и драматизм фабулы составляют стержневую основу худож. дарования С., жившего в сложную эпоху общ.-соц. контрастов и отразившего их в своем тв-ве (см. повесть « Песни о любви » (1915), рассказ « Сон », « Английские духи », « Следы вчерашнего », « Прихожане прелестной Мариэтты », « Кровь цветов », « Еленучча », « Счастье », « В поезде », « Родители » и др.).

С. не принял революцию. После октябрьского переворота, оставаясь некот. время в Ставрополе, сотрудничал в антибольшевистской печати. В памфлете « Большевики на Ставрополье » (1919) он рассказывал о том, как губернский Ставрополь захлестнула волна «красного» террора. Писатель считал, что русский человек заболел «страшной болезнью, он начал осквернять свою землю, свои храмы, убивать своих родных...»

Резко отрицательно восприняв большевистский переворот, С. примкнул к Белому движению, с войсками генерала Врангеля переехал в Крым, где издавал собственную газ. Прошел с ним весь путь борьбы. Вначале С. стал заведующим одного из отд. «Осведомительного агентства» (сокращенно «Осваг», 1918–19) Добровольческой армии. Далее - традиционные этапы русского беженства: в апр. 1920 из Крыма отправился в Константинополь. В 1921 С. поселился в Праге, сотрудничал с лит. и театрал. эмигрантскими кругами. В 1924 переехал в Париж.

Вопреки утверждению, что С. в эмиграции переживал творч. кризис, его лит. наследие этого периода говорит о том, что он продолжал работать. Хотя в эмиграции - как, впрочем, и в России - С. писал немного. Но, как и прежде, это были яркие и взволнованные отклики на будни полуголодного беженского существования. И как «прежде», произведения С. - будь то « Эмигрантские рассказы », роман « Ротонда » (1928, название книги дано по названию парижского ресторана, где собиралась лит. богема) или пьеса « Реки Вавилонские » (об эмиграции из России) - доброжелательно встречались читателем, переводились на иностранные яз. «Реки Вавилонские» были созданы в 1922, в них он передал свое личное впечатление от горькой эмигрантской доли загнанных в «духоту константинопольского гетто» беглецов из большевицкой России. В ней С. вывел безымянного персонажа, кот. наделил автобиографич. чертами.

Заядлый театрал, прославившийся еще в дорев. России г.о. как драматург, С. затеял в 1942 и около двух лет (1942–44) длил существование в Париже «Театра без занавеса» (реж. Ю. Загребальский). Это были программные вечера-спектакли по воскресеньям, сначала в стенах парижской консерватории, потом в уютном зале на ул. Гужон, где на сцене ставились водевили, миниатюры, скетчи, оперетки, балетные интермедии, выступали певцы и певицы, скрипачи и пианисты, прозаики и поэты, блистали актеры из театра Никиты Балиева «Летучая Мышь», сам С. с успехом читал свои рассказы и даже играл барина в пьесе Арк. Аверченко «Старики».

Положительно воспринял нападение Германии на СССР. Газ. «Русские новости» сообщала 3 авг. 1945 о его аресте: «Ярый поклонник антибольшевистской идеологии, человек, лично близкий к Жеребкову, Сургучев был одним из столпов его газеты с первых же ее номеров» [Юрий Жеребков при немецкой оккупации Парижа возглавлял Управление делами русской эмиграции во Франции и под вывеской этого ведомства издавал прогерманскую газ. «Парижский вестник»]. В июле и авг. 1942 С. опубл. на страницах «Парижского вестника» ряд пронемецких и антисоветских фельетонов под общ. назв. « Парижский дневник ». Позднее, сделавшись, очевидно, более осмотрительным, С. от писания подобных статей воздерживался, но продолжал деятельно работать в газ. почти до самого ее закрытия. Арестован был именно за эти фельетоны, написанные в раблезианском стиле, восхвалявшие немцев и глубоко враждебные сов. России и противоречившие интересам Франции (напр., в одной из статей писал: «На улицах Ворошиловска <Ставрополя> шли бои, дом за дом… Ворошиловск взят - Ворошиловск очищен … И первый раз в жизни я ощутил новое, неведомое чувство: смесь радости, печали, горечи, внутренней улыбки, внутри пролившейся слезы. Тревога, неясные ожидания, настороженность, какая-то неоформленная надежда. И верится, и плачется…»). Его «досье» было передано судебным властям, и вскоре состоялся процесс над С. В ожидании суда С. находился в тюрьме Френ. После оправдания на судебном процессе и освобождения С. продолжил занятия лит. деятельностью.

Член парижского Союза русских писателей и журналистов. Избирался председателем союза русских писателей. С 1925 и до конца жизни печатался в умеренно монархическом ж. «Возрождение», считая себя «не политическим, а эмоциональным монархистом», вел отдел прозы и очерка. Печатался в ж. «Пробуждение», «Грани». Из написанного в эмиграции (г.о. в Праге и Париже) известны этюды С. об И. С. Тургеневе и Г. Флобере, мемуары, публицистика (« Говорят », « Н. Н. Брешко-Брешковский »).

Если до революции одним из излюбленных приемов С. было описание людей путешествующих, то в эмиграции ему на смену приходит странник, обреченный на скитания, но живущий мечтой о возвращении на родину. До 1917 повествователь «чувствовал себя гордым, надменным сыном великой страны», а в эмиграции - человеком, чья «Россия ушла в подводное царство, как град Китеж, а то, что осталось, сошло с ума и свое первородство продало за чечевичную похлебку…» («Эмигрантские рассказы»). Один из посл. рассказов С. так и назывался « Китеж » и был посвящ. родному Ставрополю, кот. С. продолжал любить.

С пиететом относился к царской семье. В повести « Детство императора Николая II » (Париж, 1953) С показал жизнь царской фамилии глазами маленького мальчика, взятого во дворец в товарищи к наследнику престола. Через восприятие ребенка передано православное понимание монархии и царя - помазанника Божия. Близкий друг С., Клименко, сохранил отзыв на повесть одного из членов императорской фамилии, имя которого он утаил: «Знаете что: - писал тот, - замечательно верно и хорошо, но… чуть-чуть просто, даже грубовато. Но так, что отбросьте эту грубоватость, и книга пропадет, станет льстивой, угодливой. Нет, все-таки, искренне говорю, отличная вещь, и с автором я с удовольствием познакомлюсь».

Пьесы С. в переводах шли на иностранных сценах. Так в 1930-е в Праге С. создал русскую театр. труппу, кот. поставила пьесу «в чеховских тонах» «Осенние скрипки» и кот. накануне войны с успехом шла на чешском яз. В Париже пьеса «Осенние скрипки» ставилась неск. раз, существует ее экранизация на французском яз. Пьеса « Письма с заграничными марками » шли в Королевском театре в Стокгольме, в Национальном театре в Осло и в берлинском театре драматурга Кайзера.

Работал в последние годы над незавершенной пьесой « Вождь » о Сталине, кот. в молодости, скрываясь от полиции, служил в доме отца С. лакеем-поваром. Отрывок из этой пьесы под назв. « За чахохбили » опубл. в ж. «Грани» (1954. № 20).

В эмиграции С. обращался к драматургии не часто и утолял свою театр. страсть через новый вид искусства - «синематограф»: писал сценарии к кинофильмам и даже, по его словам, был связан с Голливудом.

В конце жизни задумал роман о русской жизни « Ночь », действие кот. должно было охватывать период от начала века до событий послевоен. времени; отрывки романа публиковались в ж. «Возрождение».

Независимая позиция С. не способствовала его сближению с широкими эмигрантскими кругами. И. Мартыновский-Опышня вспоминал о С.: «В эмиграции он не стал пессимистом, нытиком, как все писатели, оторванные от России, бодрость духа во всем, до последней минуты сохранил он».

Под старость вел уединенный образ жизни, занимался библиофильством, собиранием икон, обладал большой коллекцией антиквариата.

Был завсегдатаем «блошиных рынков» в Париже: в лучшие времена стены его квартиры были настолько плотно увешаны иконами, лубочными картинками, гравюрами и масляной живописью, что за ними невозможно было понять, какого цвета обои. По углам растрепанными колоннами высились пачки старых книг. О своем детстве вспоминал: «У отца была страсть к старью. Когда в детстве я выезжал с ним в базарные дни (понедельник и пятница) на Семинарскую площадь, чтобы покупать сено, - отец, прежде всех дел, направлялся в миллионный ряд: так он называл барахолку. Прямо на земле, на старых, потерявших запах рогожах лежала всякая всячина: часы, чернильницы, гравюры, книги, электрические звонки, велосипеды и прочее. Странно и забавно было видеть солидного, хорошо и тепло одетого человека, который, на корточках, брезгливо рассматривал это добро и, после каждого прикосновения, вытирал пальцы о свежий, квадратами отглаженный платок. Но в глазах его в эти моменты было что-то такое детское и чистое, что невольно возбуждало мое умиление. Всегда покупалась какая-нибудь вещь. <…> Дома «вещь» пряталась в таинственный деревянный сарайчик, в котором прежде ссыпали овес, и в этот сарай были вхожи только два человека: отец и я. Отец меня звал тайным советником, а мать - нас обоих старьевщиками и лохмотниками. <…> Эта страсть к старью перешла по наследству ко мне. И всегда, шатаясь по барахолкам парижским, я вспоминаю отца: как насладился бы он здесь! Я только теперь понял: купить «вещь» может всякий осел, нагруженный золотом, но «читать» вещь, отыскивать в ней душу - это дар Божий». Незадолго до смерти антикварную коллекцию продал в США.

В жизни С. особую страсть составляли коты. Одно время у него жило сразу семь кошек. В первые годы после войны писатель нищенствовал в прямом смысле слова. И, тем не менее, готов был тратить последние деньги на своих любимцев. Во время войны в часы бомбежек он выскакивал в убежище со своей гл. драгоценностью - котами. Мысль о том, что не человеческая молитва, а только звериная может дойти до Всевышнего, стала к концу жизни С. его навязчивой идеей, которую он проповедовал многим.

По воспоминаниям эмигрантов, в Париже С. выглядел как «русский, чистый, прямой, крепкий, твердый “мужик” ...с университетским образованием».

Память о Росси навсегда оставалась в душе С. Незадолго до смерти он писал: «...И не было ни войн, ни революций. Стоит, как град Петров, Россия и никакие врата адовы не одолеют ее».

В Париже С. пел в церковном хоре Агренева-Славянского и Нестору Веритинову, сотруднику парижского ж. «Возрождение», признавался: «Я верую и исповедую так, как веровали и исповедовали наши отцы и деды, без мудрований, по старинке. Здесь для меня предел и точка, альфа и омега…»

Пьеса «Осенние скрипки» поставлена Р. Виктюком в 1997 в М. на сцене театра им. Моссовета (в гл. роли А. Фрейндлих).

Соч .: Полтораста строк: Рассказ // Пробуждение. 1909. № 2; [Соч.]. Т. 1, 3, 4. Пг.-М., 1915–17; Рассказы: В 2 т. Пг., 1910–13; Осенние скрипки и рассказы. М.: Кн-во писателей в М., 1915; Песни о любви. Мельница // Слово: Сб. М.: Кн-во писателей в М., 1915–16; Соседка. Ванькина молитва и др. М.: Кн-во писателей в М., 1916; Преддверие. М., 1917; Ванькина молитва. Первый час. Рассказы, М., 1918; Большевики в Ставрополе. Ростов-на-Дону, 1919; Реки Вавилонские: Пьеса // Современные записки. Paris, 1922. № 11; Эмигрантские рассказы, Париж, [б. г. <1927?>]; Ротонда: Роман из жизни эмиграции. Париж: Возрождение, 1928; За Чахохбили: Сцены из пьесы // Грани. Frankfurt/M., 1953. № 20; Неиспользованная тема // Возрождение. Paris, 1954. № 32; Чёрная тетрадь // Возрождение. Paris, 1955. № 37–38; Губернатор: Повесть / Вступ. ст. Л. Г. Огудиной. Ставрополь: Кн. изд-во, 1983; Губернатор: Повести, рассказы. М., 1987; Реки Вавилонские: Пьеса // Литература русского зарубежья. Т. 1. Кн. 1. М ., 1990; В поезде: Рассказ // Ставропольская правда. 1990. 13 окт.; Детство императора Николая II // Николай II: Антол. (Романовы: династия в романах). М.: Армада, 1995; Китеж: Рассказ // Ставропольский хронограф на 1996 год: Библиогр. указ. лит. Ставрополь, 1996; Ванькина молитва: Рассказы. Ставрополь: Краев. типография; М.: Центр-«ЛР», 2000; Прихожане прелестной Мариэтты: Рассказ // Ставропольская правда. 2003. 14 март.

Лит.:Горбов Д. В. 10 лет литературы за рубежом // Печать и революция. 1927. № 8; М. Горький. Материалы и исследования. Т. 1, Л., 1934; Лит. энц.: В 11 т. М.: Худож. лит-ра, , 1939; Горький М. Письма к И. Д. Сургучеву. 1911–13 // Горький М. Собр. соч. Т. 29–30. М., 1955; Сургучев Илья Дмитриевич: Библиогр. мат-лы // История русской лит-ры кон. ХIХ - нач. ХХ в.: Библиогр. указ. М.-Л., 1963; История русской лит-ры. М., 1964. Т. 3; Кабаченко Е. Кавказские впечатления и советы И. А. Бунина // Ставрополье: Альм. 1966. № 1; Кабаченко Е. Сургучев И. Д. // КЛЭ / Гл. ред. А. А. Сурков. М.: Сов. энц., 1972. Т. 7; Огудина Л. «Губернатор»: Перелистывая страницы старых книг // Ставрополье. 1982. № 1; Кузнецов А. Сургучёв обещает немало // Сургучёв И. Губернатор. М.: Современник, 1987; Душа его с Россией не рассталась: Сургучевские чтения – 94: Библиогр. и метод. материалы / Ставроп. краев. науч. биб-ка им. М. Ю. Лермонтова. Ставрополь, 1994; Беликов Г. Париж - «город-светоч», миллион огней // Ставропольская правда. 1995. 12 янв.; Илья Дмитриевич Сургучев // Библиогр. указ. лит. к знаменательным и памятным датам по Ставропольскому краю на 1996 год. Ставрополь, 1996; Струве Г. Русская лит-ра в изгнании. Изд. 3-е, испр. и доп. Париж-М., 1996; Казак В. Лексикон русской литературы XX века [пер. с нем.]. М.: РИК «Культура», 1996; Громова Е. Илье Сургучеву грозила 1040-я статья // Ставропольская правда. 2000. 19 мая; Марченко Т. Н. Сургучев // Литература русского зарубежья. 1920–40. Вып. 2. М ., 2000; Загайнова М. И тихий домик на Ясеновской // Ставропольская правда. 2001. 2 март.; Лит-ра Ставрополья перв. четверти ХХ в. И.Д. Сургучев «Губернатор» // Ахвердова Е. Лит. жизнь Ставрополья. Ставрополь, 2001; Крапивин В. По ком плачут осенние скрипки // Кентавр. 2004. № 4; Беликов Г. «Душа его с Россией не рассталась» // Лит. Ставрополье. 2005. № 1; Громова Е. Аще забуду тебя, Иерусалиме!.. // Ставропольская правда. 2006. 3 февр.; Иванова Е. Слово, рожденное любовью // Веч. Ставрополь. 2006. 25 февр.; Селунская И. Воскрешение «Китежа» // АиФ: Сев. Кавказ. 2006. № 11, март.; Блохин Н. Вспоминая с любовью… // Кавказская здравница. 2006. 18, 25 март., 1 апр.

  • Сургучев Илья Дмитриевич