Шадрунов Николай Вениаминович

ШАДРУНО́В Николай Вениаминович [4.11.1933, д. Михалково Грязовецкого р-на Вологодской обл. - 17.7.2007, г. Ломоносов] ― прозаик.

Перед войной семья Шадруновых переехала в Монзенский леспромхоз на Сев. железной дороге, где отец заведовал ОРСовским магазином. Впечатления монзенской жизни легли в основу повести Ш. «Медведь» , рассказов из цикла «Города моего детства» . В 1943 отца мобилизовали, погиб на фронте. Мать перевезла Николая и двух его младших братьев назад в Михалково. Здесь он закончил семилетку, в 1947 его отправили учиться в Вологодское железнодорожное училище, кот. он закончил по специальности слесарь-паровозник (1949). После училища был распределен в управление по строительству и восстановлению з-дов ж/д профиля и направлен на работу в Прибалтику. «За какую-то провинность, - писал Ш. в рассказе «Вильнюсский вокзал» , - из слесарей меня перевели в кочегары, и я целую зиму отапливал вильнюсский вокзал. Время было неустоявшееся, над нами, на чердаке, жили бандиты. Бандиты вечерами приходили к нам и танцевали с нашими девушками тяжелые литовские танцы, вперевалку-вперекидку». В 1953 Ш. был призван на действительную службу. Служил в Кронштадте. После демобилизации остался работать в воен. управлении в кач-ве электромонтажника. Этот период жизни описан в повести «Приключения полковника в гробу» . В 1963 перешел на работу электриком на 28-й з-д ВМФ СССР в г. Ломоносове, и уже более не менял своего местожительства и профессии.

Писать Ш. начал во вр. армейской службы, тогда в газ. «Сталинское знамя» появилась перв. его публикация, но как писатель он сформировался только к нач. семидесятых, когда были напис. перв. рассказы из цикла «Рассказы об отце» :«Мои загородные поездки» ,«Папаша и мой литературный дебют» . Иван Андреевич, герой рассказов, человек с живым, «быстродействующим» умом, все время чудит, разыгрывая окружающих и смущая их неожиданными, кажущимися диковатыми, но всегда глубокими и верными суждениями. В этом цикле Ш. удалось создать яркий образ человека, кот. не может вместиться в отведенную ему спокойную, размеренную жизнь пенсионера, но кот. и не озлобляется при этом. Иван Андреевич (папаша) не погружается в подпольные мысли о тотальном переустройстве несовершенной жизни, не рефлексирует, а наполняет скучную обыденность яркими красками своих выдумок и, т.о. изменяет жизнь для самого себя и окружающих людей.

Уже в перв. рассказах Ш. проявились характерные для сказовой прозы особенности. Худож. роль рассказчика, от лица кот. ведется повествование, усиливается языковой стихией, рассказы Ш. написаны тем крепким и удивительным в своей красоте русским языком, кот. в совр. прозе встречается довольно редко и по этой причине воспринимается зачастую как не вполне литературный. Отчасти это и обусловило опр. сложности лит. судьбы Ш. Даже на общем неблагополучном фоне судеб литераторов, дебютировавших в нач. 1970-х, судьба Ш. сложилась особенно неудачно. Хотя уже перв. рассказы его были отмечены на XII Межобластной конф. молодых писателей Северо-Запада, проходившей 19–21 нояб. 1971, с печатаньем дело застопорилось, и за исключением неск. эпизодич. публикаций рассказы дошли до читателя только в годы перестройки (Два рассказа про Петрика // Нева. 1987. № 5; Рассказы об отце.Пузыри земли // Молодой Л-д. Л., 1988).

В 1988 Ш. был принят в СП СССР (позже СП России). «У литературы истинной в российской истории словесности не бывает легких судеб… - сказал А. Леонов, рекомендуя Ш. в СП СССР. - Словно по безгласному закону, был отодвинут в резерв и Николай Шадрунов с его серьезной прозой до определенного времени… Удивительно, ведь в прозе писателя Ш. нет политическим мотивов, критики строя, а есть точное присутствие заболоченности быта, особинка типов городка Рамбова, их, соответствующая месту и времени, некоторая доля заземленности, некая житейская порочность, коммуналка».

В сер. 1970-х Ш. создает самое значит. произведение - цикл рассказов «Рамбовиана» . В нем Ш. удалось не только нарисовать яркую картину жизни лен. пригорода, но и выявить новые тенденции в обществ. жизни и запечатлеть их в достаточно новых для лит-ры образах. Характеризуя рамбовских героев Ш., В. Попов сказал: «Герой Шадрунова - всюду, а Шадрунов - пока что один из немногих, повествующих об этих людях. Даже Астафьев и Распутин пишут про них немного “со стороны”, а Шадрунов - изнутри, их собственным голосом - вот в чем его уникальность. Зная и любя этих людей, “переживая” с ними неурядицы, Шадрунов пишет так, что впервые, может быть, начинаешь ощущать подлинные драмы этих героев». Успеху «Рамбовианы» способствовало и то, что фрагментарные зарисовки любопытных происшествий и самобытных характеров, соединившись в единый цикл и подпитываясь друг другом, обрели худож. цельность и полноту.

Герои цикла (Петрик, Сега, Федя Стиляга и др.), хотя это вроде бы не устоявшиеся в жизни люди, кот. принято называть неудачниками, не вызывают сожаления. Ш. показал своих героев во всей яркости проживаемой ими жизни, и эта яркость и красочность и становится судом, только не над героями, а над той тусклой застойной атмосферой фальши и лжи, в кот. они погружены. Житейская правда, как бы уродливо она ни выглядела, не превращается в рассказах Ш. в грязь, рассказы не очерняют, а воспевают жизнь. Герои рассказов Ш. чудят, спиваются, сходят с ума, но практически никого из них нельзя назвать подлецом. Они нигде не переступают нравственной - пусть и очень по-рамбовски понимаемой - черты. Даже совершая те или иные правонарушения, они не преследуют никакой выгоды. В каком-то смысле в героях Ш. происходит осуществление невозможного, соединение несоединимого. Парадоксально, но отблеск старорусской святости лежит на этих не знающих церкви, полуспившихся чудаках времен эпохи развитого социализма, кот. живут возле превращенного в пожарное депо городского собора Михаила Архангела. Сам Ш. дожил до времен, когда снова стало собором городское пожарное депо, когда чудаки, герои его рассказов пришли или вернее зашли в церковь.

Ш. напис. в эти годы пронзительную, беспощадно-правдивую, но при этом светлую и умиротворенную повесть о своем монзенском детстве «Медведь» .

Посл. повесть Ш. «Приключения полковника в гробу» - оригинальное и глубокое повествование о лукавстве шестидесятых годов, на кот. выпала молодость писателя. Повесть эта осталась незаконченной, она обрывается на недописанной сцене, когда герой попадает, наконец, в квартиру, в кот. мог бы жить сам, если бы благодаря хлопотам полковника, не уступил свою квартиру «бедному молодожену». Однако «бедный» Гошка, - это герой повести и видит, попав к нему на квартиру - оказался гораздо более состоятельным и зажиточным человеком, нежели излишне доверчивый герой повествования.

Любопытную страницу в тв-ве Ш. представляют рассказы, посвящ. Дому тв-ва «Переделкино», в кот. Ш. часто жил в 1990-е. Герои этих рассказов, изв. и малоизвестные писатели, и пишет о них Ш. точно так же, как писал он о своих героях «рамбовского» цикла.

В кон. жизни Ш. получил опр. обществ. признание. В 1999 был удостоен премии ПЕН-клуба и Дома книги «Честь и свобода» в номинации «Проза» за сб. «Психи» , в 2004 - звания «Почетный гражданин г. Ломоносова».

Соч.: Рассказы об отце. Пузыри земли: Циклы рассказов // Молодой Лениград. Л., 1988; Реверс: Рассказы // Перекресток: Первая кн. прозаиков / Сост. А. Мясников. Л., 1990; Психи. СПб., 1998; Города моего детства. СПб., 2009.

Лит.: Коняев Н. «Красная ворона» Николая Шадрунова // Перекресток. Л., 1990; Попов В. Предисл. // Шадрунов Н. Психи. СПб., 1998; Крюгер Ф. Пусть времена меняются! // Известия. 1999. 2 февр.; Носов С. Ни на кого не похожий // Шадрунов Н. Города моего детства. СПб., 2009; Орлов Б. И возложили на голову «лавровый венок» // Морская газ. 2003. 22 нояб.; Евгеньев З. Рамбова славные сыны // Балтийский луч. 2004. 20 февр.; Коняев Н. Размышления о товарище // Аврора. 2007. № 5; Биобиблиогр. справочник СПбО СП России / Сост. А. И. Белинский. СПб.: Дума, 2011.

Н. Коняев