Шендрик Евгений Федорович


ШÉНДРИК Евгений Федорович [17.4.1937, Керчь – 1.12.2016, Мариуполь] ― поэт.

После мобилизации отца в 1941 мать с двумя сыновьями переехала в Мариуполь. В 1953 Ш. закончил среднюю школу и работал учеником матроса. В 1956–58 служил в сов. армии. После демобилизации вернулся в Мариуполь, где работал грузчиком, матросом, котельщиком. В 1965 поступил на психологич. фак-т ЛГУ. В то время на философском фак-те и выделившемся из него фак-те психологии сложился лит. круг, из кот. вышли изв. теперь писатели и поэты А. Казин, А. Грякалов, А. Корольков, В. Кречетов, а также латыши П. Зирнитис и Я. Рокпелнис. На третьем курсе Б. Кеникштейн и В. Кречетов вып. машинописный поэтич. сб. «Сфинкс», кот. стал большим событием для начинающих литераторов. В этом дружеском кругу проходило поэтич. становление Ш.

Перв. стих., по признанию Ш., он напис. восемнадцатилетним юношей еще в Мариуполе: «Доносит легкий ветерок / Знакомый запах “Азовстали”. / У кого варит котелок, / Тот никогда не варит стали». Стих. шуточное, но вполне в духе Ш., всю жизнь почитающего Ф. Вийона и его образ жизни.

С 5-го курса ЛГУ Ш. был отчислен за нарушение учебной дисциплины. После ун-та остался в Л-де и жил здесь до 1981. В 1972 женился, перв. вр. снимал комнату в Коломягах, в ист. доме Россетов, где у него часто бывал в то время В. Кречетов, а затем и сам живший в этой комнате и принимавший там изв. впоследствии поэтов В. Нестеровского и И. Моисееву, художников и писателей, журналистов И. Синявина, Н. Солохина, А. Рощина, А. Нестеренко и др. (Глезеров С. Коломяги. Вокруг и около. 2-е изд. М.-СПб., 2008).

В 1970-е Ш. играл заметную роль в жизни поэтич. андеграунда Л-да и той среды, кот. формировалась в «Сайгоне» и около него. Мн. времени проводил в мастерских художников, в частности, в мастерской Н. Шевелевой на ул. Чайковского, 60, где в то время пост. проходили встречи творч. молодежи. Ш. был участником изв. поэтич. сб. «Лепта», оставшегося лишь в машинописном виде. Был одним из членов редколл. этого сб. В протоколах собраний поэтов-участников «Лепты» видна его актив. роль (Архив В. Кречетова). В то же время Ш. был одним из героев поэтич. вечеров, проводившихся в Доме писателя под рук. поэтессы И. Маляровой. Поэтич. итогом этого периода стала публ. подборки стихов Ш. в антологии К. Кузьминского «У Голубой лагуны».

Перв. публ. ― в газ. «Трибуна машиностроителя» (20.8.1973), где были помещ. стих. « Домик лесника», «Снежинка », « Звездочка» и «Зеркало ». Это были перв. стихотв. опыты Ш., но уже тогда в ред. врезке отмечалось, что его стихи «отличает редкая метафоричность и своеобразная интонация. Поражает смелостью и необычностью образное мышление поэта. Богатство ассоциаций и смысловых значений в поэзии Е. Шендрика позволяет думать о его большом будущем». В ж. «Искорка» (1975. № 6) напеч. детское стих. Ш. «Мяч ». «Мяч лизнул меня в лицо / кожаной губою, / в баскетбольное кольцо / впрыгнул головою, / завертелся в синеве, / зазвенел ― / и что же? / Вдруг уснул в густой траве, / как щенок бульдожий». Один из друзей Ш. напис. по этому поводу шуточную эпиграмму: «Он пламенем горел, / Но в “Искорку” попал / И с этих пор лишь тлел». Эпиграмма, впрочем, несправедливая: Ш. в это время мн. писал и принимал актив. участие в лит. жизни города. Сохранились фотографии тех лет, запечатлевшие его на различных встречах и на ред. заседаниях среди поэтов К. Кузьминского, В. Кривулина и др. В офиц. изданиях в это вр. Ш. публ. мало. В 1978 неск. его стих. стараниями журналиста А. Нестеренко опубл. в двух номерах газ. «Невская заря». Ш. приходилось искать печ. площадки за пределами Л-да, и он обратился в газ. «Азовский моряк», издававшуюся на его родине. В 1979 (17 янв.) «Азовский моряк» посвятил тв-ву Ш. лит. страницу, опубл. 24 стих. В предисл. к этой объемной публ. И. Земцовский, Н. Альмеева и Л. Ивашева писали: «…это большой мир лирики, в кот. сразу же чувствуешь глубокую и самобытную личность автора, силу его мысли, меру его отношения к жизни, себе, свободную и красивую стихию его слова. Ярко индивидуальная образность его лучших стихов по-настоящему пронзительна, и это меньше всего – результат профессионализма; это отражение неповторимого мировосприятия Е. Шендрика, самой природы его дарования. Истоки же этого дарования – в той особой искренности, с кот. автор живет, мучается, сгорает в стихе, переплавляя “на слова свою любовь, свои поступки... во имя тех, кто просто жил”. Именно с такой полнотой он погружается в сложные противоречия духа, отзывается на “мимолетные видения” жизни, ищет самовыражения в слове. Именно с такой полнотой написаны стихотворения “ Детство”, “Двекапли”, “Золотые миражи”, “Пейзаж-память”, “Друзья уходят понемногу ”, “Лебединая песня”, “Вечернее” и многие другие». И хотя все эти стих. лен. периода и распространялись в списках среди поэтич. андеграунда Л-да, следует отметить, что в стихах Ш. никогда не было авангардизма как такового. Был поиск нового содержания, поиск своего пути, но поиск ― внутри традиции.

Знавший Ш. мн. годы поэт В. Кречетов писал, что «Ш. трудно отнести к какой-либо существующей школе. Для него существовала лишь поэтика отдельных поэтов – Бодлера, раннего Маяковского, Хлебникова, Лорки и Вальехо. За этими именами стоят многие годы поиска. Но лишь Вальехо всегда оставался для Ш. тем фонарем, с кот. он шел в потемках нашей жизни. Пытаясь найти ключ к поэтике Ш., я перечитывал близких ему поэтов, но напрасно. Я был на ложном пути. Ключ необходимо искать в его собственных стихах, в их художественном организме» (Кречетов В. Евгений Шендрик // Кречетов В. Яйцо Леды. СПб., 2003).

О стихах Ш. в 1977 литературовед А. Михайлов писал: «Мир стихов Ш. определяется сугубым герметизмом индивидуального мировосприятия поэта и в этом отношении полностью совпадает с т.н. поэзией самовыражения. Отсюда проистекает ряд как положительных, так и отрицательных качеств стихов Ш. Прежде всего, они лишены конкретной исторической ориентации, а реальный мир в них предстает в самых общепредметных контурах, в основном это детали урбанистического пейзажа, в своеобразном преломлении пейзажа космического, и мир искусства. Что же касается духовного мира современника с его известными актуально-историческими размышлениями, то он тоже заменен переживаниями более общего философского плана (проблема жизни и смерти, конечности человеческого существования и бесконечности мира, соотношение между реальным земным миром и духовным, даже трансцендентным, вопросы творческого воплощения), с некоторым уклоном в ощущение трагического первоначала бытия, если только это не литературная поза». Михайлов отмечает «чрезмерную метафоризацию образа, самые неожиданные метаморфозы и уподобления. Иногда кажется, что поэт существует исключительно в наркотической атмосфере метаморфоз и превращений. То в лучах его вдохновения реальные вещи утрачивают силу своего тяготения, и он, как к мощам прикладывается только к их теням, то сама сущность поэта чудесным образом обнаруживается в соединении бытового макро- и духовного микромира» (Архив поэта). Думается, это верные наблюдения, но принимать их следует безоценочно, а лишь как констатацию факта, не подлежащего верификации. «Порой образы, призванные дать “сгущенное” восприятие бытия, ― писал А. Михайлов, ― прямо-таки поражают неистовством своих уподоблений: время вливается в жилы поэта «серебрящимся сгустком ножа», лошадиный храп уподобляется «букету рваных роз», а искаженное над городом пространство «ломает птицам розовые кости». Самоцельность подобных метафор приводит нередко к тому, что стих перестает просвечивать душевной глубиной, как, например, в стихотворении “ Горят на Невском фонари ”, где воспрянувшая было улететь к своим первоистокам душа поэта сразу же была прочно огорожена внешними самосознанными образами: “шестом затлевшейся звезды”, “небным камнем”, “голосом воды” и т.п. Но, возможно, эта подмена не случайна, и внешние образы не что иное как знаки внутренней, невыразимой сущности переживания» (Там же). Критика отмечала у Ш. отсутствие развития образного ряда и указывала на существование обособленных образных состояний.

Стихам Ш. присуща опр. умозрительность. «В этом отношении они близки поэзии интеллектуальной, в основном своим образным конструированием. Так строки “Люблю сквозь занавес молчанья, / как сны, разгадывать слова / в прозрачных куколках сознанья” едва ли обнаруживают тончайшую проницательность поэта, ― скорее конструктивно-метафорическую изощренность. В подобных случаях словесно-образная графика стихов Ш. перекликается с ”видением” сюрреализма (“Черный конус небесного скальпа / Натянула земля на виски”). Подобно художнику-сюрреалисту поэт любит выстраивать ряды случайных или не сочетаемых предметов, намекая на их скрытую связь (“Холодным смехом – градом виноградин...”), любит дисгармоническое сопряжение образов, не без тайной, впрочем, надежды на пребывание именно в них особого ключа к “тайне бытия”. Думается, не без влияния эстетики сюрреализма поэт культивирует поэтизацию смерти и ее “ликов”, богато представленную, в частности, эпитетами гробов (“краснобокие гробы”, “оцинкованные гроба”, “вертикальные гроба” и, наконец, даже “гроб, скользнувший на паркет, как вальсом сорванная дама”» (Михайлов А.О стихах Евгения Шендрика. Архив поэта).

Однако Ш. свойственна не только философская лирика. Порой он не чужд и соц. сатиры. Необычно описывает он атмосферу легендарного «Сайгона», где он частенько встречался с друзьями: «Русских людей не осталось в России? / Ходят по Невскому хиппи босые, / В душной кофейне – стукач и кликуша / Дышат друг другу в нечистые души. / Вон за столом два скучающих сноба / Держат коктейли, как свечи над гробом. / В грязном подъезде такая беда ― / Выпил чекушку ударник труда. / В сквере, где бронзовый высится Пушкин, / Ходят по тропочкам мертвые души. / Стойте! Послушайте! Кто вы такие? / Русских людей больше нет у России?» (цит. по кн. В. Кречетова «Яйцо Леды»). Еще более заостренная соц. критика в стих. «Я получилсоветский паспорт...», кот. заканчивается иронич. строками: «и как нам тут не возгордиться, / Не славить паспортный режим? / Мы с ним не сможем заблудиться, / Не сможем вправо уклониться / И за границу не сбежим».

Лен. период тв-ва Ш. заканчивается в 1981. За эти годы он напис. ряд своих программных стих., к сожалению, не собр. в отд. сб., но разбросанных по отд. публикациям и спискам. В 1981 Ш. переезжает в Мариуполь, здесь печ. в местных газ. «Приазовский рабочий», «Веч. Мариуполь», «Мариупольская неделя», «Донецкий кряж». В 1997 выходит его перв. кн. стихов « Ворующий ангел и Белая Роза ». В 2006 ― кн. «для людей детского возраста» « Живая вода ». В 2007 ― кн. избр. стихов « Мостчерез Лету ». Для мариупольского периода тв-ва Ш. характерно усиление религиозных мотивов, прямое обращение к Богу, к вере в целом. Однако пост. ностальгич. мотивом проходят и его стихи-воспоминания о Л-де. Одно из семи стих., опубл. на лит. странице в газ. «Азовский моряк» (27.1.1990) назыв. « Прощание с осенью », в нем поэт признается в любви к Л-ду: «Я хочу в ленинградскую осень... / Под горящие скиты берез. / На озерную грустную просинь / Я хочу насмотреться до слез. / В золотых кладовых листопада / ворошить золотое литье, / лист кленовый держать, как лампаду, / как горячее сердце свое. / Ну, а если меня не отпустят / попрощаться с тобой в сентябре, ― / унесут меня лебеди-гуси / на своем белоснежном крыле. / Принесут… и отпустят на берег, / там, где небо впадает в Неву, ― / и тогда я, как прежде, поверю, / что на свете недаром живу. / Ну, а если меня не дождется, / почернеет, сойдет листопад, ― / значит, гуси умчались на солнце, / значит, гусли звучали не в лад».

Сегодня у себя на родине Ш. изв. поэт. О нем реж. И. Калужинская сняла на Мариупольском ТВ четыре докум. фильма. Фильм «На ладони у Бога» на 4-м Всеукраинском конкурсе телевидения занял 2-е место (2009).

Соч.: Ворующий ангел и Белая роза: Сб. стихов. Мариуполь, 2001; Мост через Лету: сб. стихов / вст. ст П. Плотникова-Русского. Мариуполь, 2007; Живая вода: Сб. стихов / вст. ст. С. Гусева. Мариуполь, 2008; Спасемся любовью: Сб. стихов. Мариуполь, 2011.

Лит.: Кречетов В. Евгений Шендрик // Кречетов В. Яйцо Леды. СПб., 2003; Гусев С. Во что ты веришь, человек?// Шендрик Е. Мост через Лету. Мариуполь, 2007; Савченко А. «Живая вода» Е. Шендрика // Шендрик Е. Живая вода. Мариуполь, 2008; Михайлов А. О стихах Евгения Шендрика // [Архив поэта].

Т. Моровикова

  • Шендрик Евгений Федорович