Телетова Наталия Константиновна
ТЕЛĖТОВА Наталия Константиновна [20.1.1931, Л-д ― 15.3.2013, СПб.] ― литературовед, историк русской и зарубежной лит-ры, генеалог, краевед.
В младенчестве жила в небольшом городке Верея под М., с 1935 ― снова в Л-де. Отец, оперный певец Иван Семенович Тоисов, погиб в нач. войны, тогда же Т. вместе с матерью оказалась в эвакуации на Урале, где в сер. XIX в. обосновалась ее семья из потомственного священнического рода Младовых. Дед по матери, Григорий Младов, – священник, родом из Смоленской губернии, к которой относились его предки с конца XVII в., окончил Московскую Духовную академию, служил в Екатеринбурге, митрофорный протоиерей. Впоследствии Т. иногда подписывала свои работы как Н.И. Младова и Н.И. Тόисова. Фамилия и отчество Т. ― от удочерившего ее отчима, Константина Александровича Телетова.
В Свердловске Т. закончила ср. школу и в 1955 филологич. фак-т Уральского ун-та, работала библиотекарем. В 1957 поступила в аспирантуру ЛГПИ им. А. И. Герцена к пригласившему ее проф. Н. Я. Берковскому. Защитила канд. дис. по тв-ву немецкого драматурга нач. XIX в. Д. Граббе. После аспирантуры, в 1961–62 работала в Пед. ин-те Елабуги, где увлеклась разысканиями, связанными с судьбой М. Цветаевой.
Жена литературоведа В.П.Старка, внесшая неоценимый вклад в исследование родословия Старков. Составила поколенную роспись рода, которая легла в основу книги В.П.Старка «Род Старков» (2012).
С детства увлеченная операми Вагнера (мать ее, как и отец, была певицей), тв-вом Гете и немецкой культурой в целом, Т. нашла в Цветаевой близкого ей по духу творца. И не только из-за романтич. восприятия русским поэтом Германии,― черты импульсивной открытости, своего рода «детскости», при всемерной отточенности разума пленяли Т. в людях превыше др. качеств. Увлечение Цветаевой на долгое вр. определило направление лит. интересов Т. В Елабуге она первой среди цветаеведов нашла владельцев посл. приюта Цветаевой, показавших ей участок кладб., где она была похоронена. За невозможностью напеч. свои разыскания о Цветаевой в СССР, Т., в конце концов, нелегально передает статьи в парижский «Вестник русского христианского движения», где под псевд. и выходят ее «Елабужские дни» (1986) и «1937 год в жизни Марины Цветаевой» (1989). В те же годы на родине Т. опубл. не издававшуюся в СССР поэму Цветаевой «Мόлодец» (1988), «этот “алый цветок” на белых снегах эмиграции», как она ее охарактеризовала. Позже Т. выпустила поэму отд. книгой (2003) с не публиковавшимися до этого парижскими иллюстрациями Н. Гончаровой, автопереложением поэмы на французский и своими статьями и комм. Т. обладала таким же «своемыслием», как Цветаева, что отражалось и на ее русской речи, оставляющей в небрежении «литературную норму» ради эмоц. выразительности.
Т. органически было свойственно движение «в ту сторону, где, судя по голосам, стояли существа, подобные ему». Ему ― это герою В. Набокова, в сов. пору совсем уже запретному автору. В 1967, отправившись с друзьями в сторону набоковских имений под СПб., в Рождествено и Батово, Т. получила массу снимков этих мест. То, что для остальных было целью, для Т. оказалось исходным пунктом. По неведомым властям «путаным дорожкам», тем, что интереснее «прямых», как Т. определяла развитие сюжетов Набокова, она отправила в Швейцарию эти снимки ― естественно, без подписи и обратного адреса. И получила ― теми же «дорожками» ― ответ: «Я был глубоко тронут и очень, очень благодарен вам. В. Набоков» (набоковское факсимиле вместе с неск. фото их этой серии напеч. в «Набоковском вестнике». Вып. 3. СПб., 1999). Но гл. результат оказался много отраднее удовольствия получить весточку от автора «Дара» и «Других берегов». Благодаря посланным Т. фотографиям русская поэзия обогатилась стих-ем «С серого севера / вот пришли эти снимки…». Им Набоков заключил свой итоговый сб. «Poems and Problems» (1970).
Живя в закрытом об-ве, Т. была олицетворенная открытость. Характерна в этом отношении история знакомства с ней, рассказанная И. Толстым на «Радио Свобода» 18 дек. 2011: «…32 года назад, в декабре 1979-го, она выступала с лекцией, я был среди слушателей. После лекции я подошел и сказал: “Здравствуйте, Наталья Константиновна!”. Мгновенно завязался разговор, мы вместе пошли по вечерней улице к автобусу. Беседа с каждой минутой становилась все интересней. Мы поехали одним маршрутом и с удивлением обнаруживали, что главные вещи понимаем одинаково. Вероятно, в советской жизни это и было самым радостным переживанием. Так, не переставая говорить, мы доехали до ее дома, и там она открыла свой небольшой домашний спецхранчик и выдала мне “Архипелаг ГУЛАГ” ― мне, кот. еще час назад она даже не знала. Надо было жить в те годы, чтобы оценить этот царский жест высшего доверия».
Открытость Т. ― и ее душевная черта, и ее духовное кредо. Полвека читая лекции по истории мировой и русской лит-ры в таких не слишком сходных между собой вузах как Театральный ин-т, Ин-т водного транспорта, Высшее военно-полит. училище и, последние 27 лет (до 2006), Академия художеств (Ин-тут живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Репина), она неизменно останавливала внимание слушателей, помимо античности, на веке Просвещения. Какие бы резоны ни выставляли против просветителей сторонники высшей эзотерической духовности, Т. твердо знала одно: нашим согражданам просвещение никогда не повредит, с ним у нас очевидная катастрофа.
История для Т. ― это в перв. очередь история конкретных человеч. судеб. У Т. она всегда персонифицирована. В ее кн. «Забытые родственные связи А. С. Пушкина» говорится: «Через сотни людей, строивших эту историю, она предстает не как собрание законов и указов, но как живое тело народа. И все это собрание делегирует в XIX в. одного из своих представителей, за кот. не приходится им стыдиться, ― Александра Пушкина». Обезличенность при изучении истории ― грех, кот. ни при каких обстоятельствах не хотела брать на себя Т. «Двигаясь вперед, к концу XIX ― началу XX в.,― писала она в той же книге,― мы наблюдаем одну особенность в трудах ученых-историков. Заключалась она в том, чтό положил ученый в основание своего труда: были ли это экономика, политика, законодательство ― или анализ человеческого сообщества, идей, овладевающих умами и вдруг становящихся банальными. Причем происходило это часто без всякой связи с так называемыми движущими силами истории. И здесь изучение общества, атомизированных его членов играло исключительную роль».
Как следует из книги Т., историософию Пушкина создает пост. напряжение между двумя полюсами ― государственным и личностным. На одном ― Рюриковичи, на другом ― появившиеся в России лишь в петровское время Ганнибалы. Наиболее родовитые из предков, Ржевские, в XVIII в. с арены гос. жизни исчезают, наименее родовитые, в лице А. П. Ганнибала и его старшего сына Ивана, занимают важные позиции.
Такой подход от изучения «общих понятий» уводил Т. к постижению «единичных сущностей», от истории ― к генеалогии и краеведению. Чем Т. и занималась с увлечением.
Во всяком случае самые крупные ее работы выросли из этих гуманитарных отраслей: и дважды изданные «Забытые родственные связи…» и «Жизнь Ганнибала ― прадеда Пушкина» , и «“Дело лицеистов” 1925 года», и такие публикации как «Дневник 1919–27» Ады Оношкович-Яцыны, «Семейная хроника» Т. Аксаковой-Сиверс, «Живопись, фрески» Нади Блок (Буклет выставки. СПб., 2000), «Воспоминания о русском плене» Карла-Вильгельма Шрика (СПб., 2003) и т.д.
О каждом из своих героев Т. говорила и писала с личной заинтересованностью, как если бы он был живой, опознанный ею сквозь времена и расстояния знакомый. Опираясь в суждениях о лит-ре на гений Гете, она неуклонно следовала его наставлению: «Чтобы узнать поэта, нужно побывать на его родине». Цветаевские, набоковские места она буквально исходила пешком, а в пушкинских ― износила не один десяток башмаков, сама водила по ним экскурсии и с 1996 каждое лето жила в Пушкинских Горах.
Об отношении Т. к положению человека в мире прекрасно говорит одна часто приводимая ею реплика о Екатерине II из диалога русских историков П. Бартенева и В. Ключевского: «Ах, Василий Осипович, что Вы все занимаетесь ночами государыни! А Вы лучше займитесь ее днями».
Творч. задача Т. в этом и состояла: выявить и рассмотреть черты своих персонажей при дневном свете.
Соч. : Ганнибалы ― предки А. С. Пушкина // Белые ночи: Альм. Л. 1978; Забытые родственные связи А. С. Пушкина. Л., 1981 (доп. изд. СПб., 2007); Н. М. Елабужские дни // Вестник Русского Христианского Движения. № 147 (2). Париж-Нью-Йорк-М., 1986; Поэма Марины Цветаевой «Мόлодец» // Звезда. 1988. № 6; А. А. 1937 год в жизни Марины Цветаевой // В. Р. Х. Д. № 155 (1). 1989; Герб Ганнибалов // Временник Пушкинской комиссии. Вып.
Лит.: Арьев А. Уважение к минувшему // Вопросы лит-ры. 1983. № 1; Комлев А. Предисл. (Телетова Н. Екатеринбургское) // Урал. 2003. № 1; Толстой И. «Здравствуйте, Наталья Константиновна!» // www.svoboda.org/content/transcript/24427257.html ; Иванов А. Кулисы биографии Натальи Телетовой// ; Kuzmina L. Памяти Вадима Петровича Старка // http://elena-v-kuzmina.blogspot.com/2014/03/1945-2014-in-memory-of-vadim-stark.html ; Письма А.А. Григорова к Н.К. Телетовой (1977–1988) // http://kostromka.ru/grigorov/letters/362.php
А. Арьев
