Введенский Александр Иванович

ВВЕДЕ́НСКИЙ Александр Иванович [23.11(6.12).1904, СПб. - 20.12.1941] - поэт.

Отец, служивший экономистом в Позе­мельном банке, нарек сына в честь вел. кн. Александра Невского. Мать (дворянка, урожд. Поволоцкая) была изв. врачом-гинекологом. В. окончил в 1921 10-ю трудовую школу, одну из лучших тогда в Пг. (до революции - частная гимназия Л. Д. Лентовской). Причем экзамен по русской лит-ре не сдал. Поступил в ун-т на юридический фак-т, перешел на китайское отд. Вскоре обучение оставил и работал письмоводителем, затем на электростанции «Красный Октябрь» (1921–22). В анкете при вступлении в Союз поэтов (1924) на вопрос: «На какие средства живете?» - ответил: «На средства родителей» (РО ИРЛИ).

Известно, что в 1917 В. уже писал стихи. В янв. 1921 он вместе с лит. опытами товарищей по школе (В. Алексеев, Л. Липавский) послал их А. Блоку. Тот пометил на письме: «Ничто не нравится. Интереснее Алек­сеев». Перв. упоминание имени В. в пе­чати - в ж. «Жизнь искусства» (1923. № 27) в ст. Г. Крыжицкого «Футуризм». В ней алогичные изречения В. (типа «без от­ношения в каменном мире, полет без смысла, и это хорошо» или «слушая гортанный шепот собак, учись слушать потолок, лампочка») демонстрировались как пример нового этапа футуризма и подлинного «рев. пафоса» в искусстве. В сравнении с будущи­ми соратниками по ОБЭРИУ В. раньше дру­гих взял за осн. творч. принцип от­крытую борьбу со здравым смыслом, считая, что именно формальная логика отделяет че­ловека от познания реальной сущности ми­роздания и жизни. Даже В. Хлебников в силу системности его натурфилософских исканий, отраженной в поэтико-лингвистич. опы­тах, его не удовлетворял: «Хлебников мне чужд, уж скорее мне ближе Крученых».

Начальная пора лит. деятельности В. про­ходит в теснейшем союзе с Д. Хармсом. Это совместное вступление в «Орден заумников DSO» А. Туфанова (1925), выход из туфановского сообщества и организация «Чинарей» (1926; В. тогда подписывал свои произ­ведения «чинарь - авторитет бессмысли­цы»). Это и сотрудничество с ГИНХУКом (воз­главлялся К. Малевичем) и возникшим в кон­такте с ним театром «Радикс», где ставилась пьеса « Моя мама вся в часах », смонтажированная из произведений Д. Хармса и В. Это мимолетная «Академия левых классиков» и создание шумного с претензией на солид­ность ОБЭРИУ. Считается, что созидательной силой в этом дуэте был Хармс, а разруши­тельной - В., кот. принципиально не мог подчиниться любому опр. направ­лению (отсюда - скорый разрыв с Туфановым, а затем с Н. Заболоцким). Хармс отзывался о В. как о человеке «демоничес­ком», а др. современники отмечали необуз­данность его натуры. «В жизни это был чело­век неистового азарта, - подмечает один из них, - игрок, способный, стоя в очереди за гонораром, проиграть его начисто...»; «Вве­денский был по-гусарски азартен. Действи­тельно, было что-то гусарское в его цыганис­тых глазах, да и в пристрастии к рискованным спорам на пари...». Первые (и единственные при жизни) опубликованные стихи В. демон­стрировали его полное неприятие сложивше­гося миропорядка. В « Начале поэмы » (Собр. стихотворений. Л., 1926), как и во фрагменте из драм. поэмы « Минин и Пожарский » («Но вопли трудных англи­чан...» // Костер. Л., 1927), начисто нару­шена привычная логика и во временном, и в пространственном, и в причинно-следст­венном планах (финал перв. публикации: «На гуслях смерть играет в рясе / она про­пахшему подружка / чу сухопарые костры / свиная тихая Колхида, / горели мясом. Рысь женилась»). «Сомнительность, неукладываемость в наши логические рамки есть в самой жизни, - скажет потом В. - И мне непонятно, как могли возникнуть фантастические, имею­щие точные законы миры, совсем не похожие на настоящую жизнь. Например, заседание» (Липавский Л. Из разговоров «Чинарей» // Аврора. 1989. № 6).

К кон. 1920-х такая манера письма, от­ражавшая ощущение непрочности, даже эсхатологичности совр. устоев жизни, не могла быть публично представляемой. В 1928 на помощь В. пришли С. Маршак и Н. Олейни­ков и вовлекли его в область детской лит-ры, где раскрылись затаенные способности по­эта. «И вот какая противоречивость между тем Введенским, каким он был на людях: за­ядлым горожанином, обитателем прокурен­ных редакций, завсегдатаем шумных сборищ и... трогательным лирическим поэтом, богато наделенным чувством природы...» (В. Семенов). «Широк и разнообразен диапа­зон его творчества в детской литературе. Здесь и баллада, и лирические стихи, и воль­ное повествование, и шутка, и революцион­ные лозунги, и припевки, написанные с силой не меньшей, чем та, которой обладал созда­тель „Окон РОСТА”» (И. Рахтанов). И до сих пор читают дети сказки братьев Гримм в переложении В.

Однако, плодотворно работая в сфере детской лит-ры, В. ощущал основу своего тв-ва трагической. Он утверждал, что осн. темами для него являются Бог, время, смерть. Считал, что не только разум человеческий, претендующий на постижение и устроение мира, но и само время - величи­ны мнимые, фикция. В « Серой тетради » он записал: «Наша человеческая логика и наш язык не соответствуют времени ни в каком, ни в элементарном, ни в сложном, его пони­мании... Тем не менее <...> можно попробо­вать и написать если и не о времени, то хотя бы попробовать установить те некоторые по­ложения нашего поверхностного ощущения времени, и на основании их нам может стать ясным путь в смерть и в широкое непонима­ние... Горе нам, задумавшимся о времени». В стихах эту мысль В. выразил так: «Горит бессмыслицы звезда, / она одна без дна» (« Кругом, возможно, Бог », 1931).

Эсхатологич. настроения усилились у В. после ссылки в Курск в связи со сфа­брикованным ОГПУ делом, в частности о «вредительстве в области детской лит-ры» посредством использования «заумных сти­хов» (см: Разгром ОБЭРИУ: Мат-лы след­ственного дела // Октябрь. 1992. № 11). После освобождения и возвраще­ния в Л-д у В. начинается творч. подъем, и трагич. пафос его стихов крепнет. Еще в декларации ОБЭРИУ творч. метод В. обрисовывался следующим об­разом: «А. Введенский (крайняя левая нашего объединения) разбрасывает предмет на части, но от этого предмет не теряет своей конкретности. Введенский разбрасывает дей­ствие на куски, но действие не теряет своей творческой закономерности. Если расшиф­ровать до конца, то получается в результа­те - видимость бессмыслицы. Почему види­мость? Потому что очевидной бессмыслицей будет заумное слово, а его в творчестве Вве­денского нет» (Афиши Дома печати. 1928. № 2). В 1930-е произошло обратное: «бессмыслица» стала у В. содержанием про­изведений, адекватным совр. жизни, а сло­весное «разбрасывание на куски» сменилось стройной формой медитативного монолога или диалогического интеллектуального дей­ствия при сохранении принципа алогизма. Таковы лучшие из сохранившихся произведе­ний В. (их - ничтожная часть от созданного: будучи человеком бездомным, поэт свои со­здания не хранил). Это - « Приглашение меня подумать » (1931–34?), « Мне жал­ко, что я не зверь » (1934), где звучит тос­ка по невозможности бытия индивидуума во всем многообразии мира. Это « Потец » - жуткая драма о всемогуществе смерти и упорстве человеч. сознания (1936 или 1937). Это драма для чтения « Елка у Ивановых » (1938), где полностью торже­ствует абсурд при разумности всех реплик персонажей. Наконец, это « Элегия » (1940), кот. восторженно читала Ахматова накануне войны,- величественное примирение со смертью («На смерть, на смерть держи равненье, / певец и всадник бедный»). И вслед за ней - « Где. Когда » (1941) - окончательное прощание с миром во всей его метафизич. необъятности.

В. сознавал свою несовместимость с ус­тановившимся полит. режимом. В 1936 он переезжает в Харьков, но это его не спасло. 27 сент. 1941 он был подвергнут превентивному аресту (принудительная эва­куация прежде репрессированных) и, по про­тиворечивым свидетельствам попутчиков, по­гиб в ходе следования на Казань.

Реабилитации В. помог С. Михалков, кот. познакомился с ним в 1930-е и чей знаменитый «Дядя Степа» возник не без влияния стихов Б.

В целом творч. позицию В. характе­ризует изречение: «Бодрствуйте, ибо не зна­ете, когда придет хозяин дома (из стиха 35 главы 13-й Евангелия от Марка), - то есть живите всегда сейчас, так как прошлого уже нет, а будущего еще нет, поэтому думайте о настоящем - о сейчас, за которое вы отвечаете, несете ответственность за то, что сейчас совершите...» (Я. Друскин). Творч. наследие В. еще ждет тщательно­го изучения. «В поэзии я, как Иоанн Креститель, только предтеча» - так характеризовал он себя (Я. Друскин). М. Кузмин называл В. поэтом эпохальным, Д. Хармс причислял его к великим писателям, кот. «имели свою идею и считали ее выше своих художественных произведений».

17 июля 2011 на фасаде д. 37 по Съезжинской ул. в СПб., в кот. поэт проживал до 1936, установлена мемориальная арт-доска.

В 2012 музыкант Л. Фёдоров записал альбом « Весна » на стихи В.

Соч.: Избранное. München, 1974; ПСС. Анн Арбор, 1980. Т. 1; 1984. Т. 2; Полн. собр. произведений: в 2 т. / вст. ст. М. Мейлаха и В. Эрля. М., 1993; Ванна Архимеда. Л., 1991; Поэты груп­пы ОБЭРИУ. СПб., 1994; Разговор о сумасшедшем доме: Стихи / илл. и оформл. Г. А. В. Траугот. СПб: Агат, 2002 (полное собр. произв. на русском и франц. яз.); Поэт Александр Введенский. Сб. мат-лов / сост., общ. ред. К. Ичин и С. Кудрявцева. Белград-М.: Гилея, 2006; Введенский А. Всё / сост. А. Герасимова. М., 2010; Гость на коне / илл. И. Улангина . СПб.: Вита Нова, 2010.

Лит.: Рахтанов И. «Еж» и «Чиж» // Рахтанов И. Рассказы по памяти. М., 1969; Семенов Б. Поэт Александр Введенский // Семенов Б. Время моих друзей. Л., 1982; Радов Е., Никитаев А. Поэзия и судьба: Творч. путь Александра Введенского // В мире книг. 1987. № 6; Александров А. Ученик Мельхиседека: О жиз­ни и тв-ве Александра Введенского // Звезда. 1989. № 10; Друскин Я. Чинари // Авро­ра. 1989. № 6; Елизавета Сергеевна Коваленкова вспоминает. Сергей Владимирович Михалков вспоминает. Анна Семеновна Ивантор вспоминает // Театр. 1991. № 11; Валиева Ю. Поэтич. язык А. Введенского: Поэтич. картина мира. СПб., 1998; Кобринский А. «ОБЭРИУ» в контексте русского лит. авангарда. М., 1999; Александр Введенский и русский авангард: Мат-лы междунар. научной конф., посвящ. 100-летию со дня рождения А. Введенского / под ред. А. Кобринского . СПб.: ИПЦ СПГУТД, 2004; Викторов Б. Александр Введенский и мир, или «Плечо надо связывать с четыре» // Введенский А. Всё. М., 2010; Бражников И. Заговор против русской поэзии раскрыт? // Правая.Ru. 2010. 29 нояб.; Жуковский А. Коммуникативная специфика пьесы А. И. Введенского «Ёлка у Ивановых» // Топос. 2011. 26 мая; Бондарь-Терещенко И. «Живя в этой провинции»: Александр Введенский и мир Харькова // Союз Писателей . 2011 . № 13; Буров С. Г., Ладенкова Л. С. «Александр Введенский: равненье на смерть». СПб.: Петрополис, 2017.

Г. Филиппов