Яшке Владимир Евгеньевич
Я́ШКЕ Владимир Евгеньевич [2.3.1948, Владивосток] - художник, поэт.
Родился в семье морского офицера . В школу поступил и рисовать начал в Петропавловске-Камчатском. В 1961–65 учился в Севастопольской ДХШ, в 1966–73 в Моск. полиграфич. ин-те. В сер. 1970-х - нач. 80-х работал в кн. изд-вах (Минск, М.).
С 1976 живет в Л-де. С весны 1985 участвовал в выставках ТЭИИ (живопись). В группу «Митьки» вступил в окт. 1985 на 1-й офиц. выставке митьков в Усть-Ижоре. Работы Я. находятся в музеях России и за рубежом, в т.ч. в ГРМ. Жизнерадостное искусство Я. занимает заметное место в культурном ландшафте СПб. Оно талантливо, остроумно, энергично.
В. Тихомиров так говорит о Я.: «Митьки всегда были горды таким товарищем. Смело можно утверждать, что Володя никаким, даже самым знаменитым, французам не уступает, хоть и похож чуток. Никогда не зная материального благополучия да и просто нормы существования, всю жизнь он создавал произведения мощной силы и энергии. Даже будто нарочно гасил их легкостью жанра, без конца изображая вымышленную Зинаиду Морковкину как символ жизнелюбия и плодородия. Но тут же заставлял себя уважать сложнейшей, изысканной даже графикой. А живописные его пейзажи так исполнены, будто топки каминов. Подле его картин не замерзнешь и не помрешь с голоду, поскольку это источник буквально материальной энергии. И это питерский художник! Да ведь он и поэт, только что вышел сборник стихов. Вся выставка собрана из частных коллекций, в собственности у Володи ничего не осталось, все расхватали почитатели прямо из-под кисти. При этом он умудрился ничего не заработать. Зато издан добротный альбом в уже прославленной серии “Авангард на Неве”».
«Владимир Яшке для нас самый важный художник и писатель вот почему: сейчас хорошее искусство стало печальным. Юмор недобрый, горький. Забудешься в каком-нибудь пассеизме, очнешься глянешь окрест: что же все так паршиво вокруг? Все засрали, сами обосрались... Видно дело к Концу Света, самый конец Кали-Юги, оптимизм и бодрость только у дураков. И тут вспомнишь: а как же Яшке? Умное, счастливое и энергичное искусство, полное витамина жизни. Яшке великий художник, честно и убедительно свидетельствует: жизнь по-прежнему прекрасна и в конце Кали-Юги, и мир красив, и Зинаида Морковкина желанна каждому нормальному мужику. Нет, пока жива Зинаида Морковкина - рано еще Конца Света ждать» (В. Шинкарев).
«Говорят, Владимир Яшке даже гений. Что ж, все может быть. А другие говорят, что гений и злодейство две вещи несовместные. И тоже, наверное, правы. По крайней мере с Яшке все так и есть: злодейства в его стихах и картинах не найдете, не найдете там и агрессии, даже если вдруг заметите в рифмах мат. Матерится Яшке чаще по-доброму, любя. Любя (во всех смыслах этого слова) Зинаиду Морковкину. Не привыкать Зинаиде к такому вольному обхождению, жизнь-то у нее была явно не гламурная, зато со многими амурная: с кем-то за просто так, с кем-то за деньги, а с кем-то по зову сердца.<...> Хоть в церковном хоре не пела, а все равно Прекрасная Дама. Хоть на Парнасе хороводы не водила, а все равно Муза. Хоть ножки целлюлитные (судя по иллюстрациям из книги – картинам Яшке), а все равно Символ Красоты. И Вечной Женственности. И даже Вечной Девственности. <...> Яшке - оптимист, хотя иногда его оптимизм что-то слишком уж щемящий, но процитировать это не получится, не пропустит цензура. Выходит, злословит Яшке все-таки не только от любви, но и от отчаяния» (А. Башкатова).
Кроме яркой и сочной живописи Я. много и успешно занимается поэзией. «Картины композиторов, музыка писателей, проза художников часто служат мишенью для ехидных насмешек коллег. Про стихи и говорить нечего. Страстишка, конечно, самая невинная, да и кто не призывал к себе музу Эрато, хотя бы раз в жизни? Но тем более садистская и желчная критика падает на голову несчастного, сменившего на время цех. Думается у книги “О, Зинаида!”, вышедшей в издании “Красный Матрос”, будет два типа читателей - подверженных и не подверженных обаянию легенды под названием “Владимир Яшке - социопат и гений”. За первых можно быть спокойным. Однажды приняв правила игры, они не будут возражать против перенесения Зинаиды Морковкиной из пространства живописи в пространство литературы. Вторые опаснее. А ну как их “холодный взор” увидит книжку “О, Зинаида!” без героических отблесков расхожего мифа о творце-титане, отвергнутом косным и суетным обществом и отвергнувшем его в свою очередь? Начнутся разговоры о поэтических штампах, о косолапых метафорах, о тяжеловесных попытках оправдать с трудом найденную рифму. Кто-нибудь скажет о словесно и психологически неопрятной сублимации. Кто-нибудь посчитает количество глагольных рифм. Кто-нибудь прошипит о безнадежной вторичности интонаций. Отсюда уже недолго до страшного слова “графомания”. Еще немного, и замелькает тень фронтмена русской самопальной лирической поэзии - капитана Игната Лебядкина… Да, эти господа будут правы, но правы какой-то мелкой правотой. Как говорил вышеупомянутый капитан: “Да ведь это же гимн! Это гимн, если ты не осел! Бездельники не понимают!” Точнее сказать - это песня. Единственный существенный недостаток - это отсутствие над строчками аккордов, как делают в песенниках. Тогда книга, содержащая, помимо литературы, 34 полноцветные репродукции картин обрела бы законченную форму. Так и хочется увидеть после названия стихотворения слова “умеренно, с выражением” или “быстро, оживленно”. Действительно, инкриминировать Яшке чистую поэзию - занятие неблагодарное. Статус поэта-песенника подходит ему гораздо больше. И корни его творчества следует искать там же. Матерщина - иногда уместная, веселая похабщина, сентиментальность, лирические клише, бесконечные “ты не пришла”, “ты пришла”, “ты ушла” - характерные признаки городского романса. А сама рыжая-бесстыжая Зинка - разве не оттуда? При взгляде под таким углом все упреки отпадают сами собой.В песне “стих-псих” и “придет-сойдет” рифмуются органично. Никто не ждет от произведения такого жанра ни формального блеска, ни новизны. <…> С главными задачами - насмешить или растрогать, Яшке, положенный на музыку, справится» (А. Дашевский).
Е. Лесин демонстрирует пример стихотв. тв-ва Я. и дает к нему искусный житейский комм.: «Сначала, впрочем, стихи: “...гейши / сакэ предлагали / строго хозяйка-Татьяна глядит / вежливо я отказался / и чай заказал. / Дома бояру попью”. Комментарий к слову “сакэ”: “нац. яп. алкогольный напиток. Пробовал - ведром не напьешься, но хорош с похмелья...” Не знаю, поверю, гораздо важней про бояр, называемый, впрочем, боярой (видимо, ленинградское: Москва - женщина, всех в мужском роде норовит величать, и наоборот): “особо популярное в период угара Перестройки 70-ти градусное ленинградское аптечное сакэ...” Пил я бояр, боярышник - вкусно, конечно. Лучше всего с “Байкалом” смешивать. Вещь не ленинградская, а всероссийская, но все равно - автор за одну любовь к бояру уже вызывает симпатию. И ведь и хайку (хокку, танки, бронетранспортеры и пр.) хорошие, жизненные: “Вышел на Невский с сакэ / в трехлитровой бутылке / на императорский дивный / дворец поглядеть... / три самурая меня / запихали в карету / и в вытрезвитель свезли / выпив остаток - / 2 литра сакэ по дороге...” Печально, смешно, по-ленинградски, по-митьковски. “Вышел на Невский / дурак дураком - в кимоно... / глядь - самураи навстречу: / “Здорово, братки!” - / Шинкарев и Сапега!” / “Дед, - говорят - ты опять?” / “Нет, - говорю - не опять!” Кстати, не все стихотворения в книжке начинаются именно так - вышел, мол, на Невский. “Девушка пьяная / мне старику подмигнула - / гейша наверное. Или вокзальная...” Цитирую не до конца, ибо и так понятно. Те же чувства. Смешно. Грустно. По-ленинградски. Тексты Яшке не напрягают, не завораживают, не обволакивают. Даже больше - они не мешают. Что может быть лучше? Тихое доброе слово. Вот оно, почти по-японски: “Пьяница сволочь дерьмо / говорит мне подруга / тихо картины пишу”».
« Радость! Такой радости, как у Яшке, сейчас нет больше ни у кого. Ее поглощаешь жадно, как недостающий в организме витамин. Встречаются художники, принципиально отстраненные от ужаса жизни, не допускающие темных красок, но долго смотреть на них - как есть в больших количествах сладкое. Живопись Яшке радостна не потому, что в ней нет тьмы, а потому что само сверкание белого возникает благодаря соседству черного. Нам ценна радость не тех, кто бережет себя, кто знать не хочет о реальности, - их радость не утешит, да и не получается у них радость настоящая. Нам брат тот, кто способен радоваться “и в дуновении чумы”. Ибо что такое искусство, как не пир во время чумы. Сам Яшке написал: “Радость осталась. могу поделиться: пока что не мочат, тихо картины пишу”» (Л. Гуревич).
Соч.: Медведь // Питерbook плюс. 1998. № 5; [Рассказы] // Митьки. Выбранное: Сб. / Сост. П. Крусанов. СПб., 1999; [Рассказы] // Митьки про заек: Сб. М., 2000; [Стихи] // Мера всех вещей: Альм. 2004. № 1; Почти по-японски. СПб., 2005; [Стихи] // Сквозь тишину: Антология русских хайку, сенрю и трехстиший / Сост. М. Бару. СПб., 2006; [Стихи] // Митьки: Антол. М., 2008; О, Зинаида! СПб., 2008; Владимир Яшке. Альбом. Серия «Авангард на Неве». СПб., 2008; [Стихи] // Русские стихи 1950–2000 гг.: Антол.: В 2 т. / Сост. И. Ахметьев, Г. Лукомников, В. Орлов, А. Урицкий. М., 2010. Т. 2.; Берлинский дневник. 1994. СПб., 2010; Севастополь. СПб., 2013.
Лит.: Ершов Г. Галерея Борей. Без надлома и забот // Номи. 1999. № 4/9; Левин С. День рождения: К вопросу о зайчиках // Номи. 2000. № 2/13; Лесин Е. Вышел на Невский… // Ex libris НГ. 2005. 13 окт.; Художники лен. андеграунда: Биогр. словарь / Сост. Л. Гуревич. СПб., 2007; Шинкарев В. Великий Яшке // Номи. 2008. № 3/62; Дашевский А. О, Зинаида! // Номи. 2008. № 3/62; Владимир Яшке [Альбом] / Автор-сост. А. Родионов, Б. Файзуллин. СПб., 2008; Агапова Д. Владимир Яшке // Time Out. 2009 № 2/162; Агунович К. Самый цветной Митек // Афиша. 2009. № 1/142; Башкатова А. Амурная, не гламурная // Eх libris НГ. 2009. 26 март.; Родионов А., Файзуллин Б. Предисл. // Яшке В. Севастополь. СПб., 2013.
